Владимир Тимофеев - Дорога на Сталинград. Экипаж легкого танка Страница 21

— Вроде тихо все, — пробормотал Бойко, выглядывая из-за плетня ближайшего дома на заснеженную дорогу, идущую сквозь село.

— Тихо-то тихо, а проверить еще раз не помешает, — отозвался командир. — Не нравится мне что-то. Как будто целый день здесь на санях катались туда-сюда.

— Так вечер…кха-кха… дрова возили али сено там с хуторка, — Мирон Свиридяк, проводник из местных, прокашлявшись, махнул себе за спину, указывая на недальний сарай за околицей. Его осипший от недавней простуды голос был едва слышен.

— Ладно, идем дальше. Где там у тебя свояк обитает?

— Та рядом же, во втором доме. Ща я быстро до него добегну, гляну и вам махну.

— Стой… гранату возьми. На всякий случай.

Мирон ощерился, забрал у Петра похожую на обрезок трубы ПГШ, и, расстегнув цигейку, сунул смертоносную игрушку за пояс.

— Ежели шо не так, громыхнет на всю деревню — зараз услышите.

— Ты уж лучше постарайся без этого. Увидишь что — сразу назад. Мы за тобой, к калитке подберемся — там ждать будем.

Через минуту Мирон перелез через невысокий забор и неслышной тенью проскользнул к избе. Трое оставшихся затаились перед калиткой. Тихий стук в окошко. Мелькнул и снова пропал огонек зажженной лучины. Свиридяк выпрямился во весь рост и, уже не скрываясь, поднялся на крыльцо. Дверь отворилась, и проводник исчез в темном проеме.

— Ну теперь, кажись, все, — открывая калитку, довольно пробурчал Бойко.

— Не торопись, — одернул бойца командир. — Идем по одному. Ты первый, Петр замыкающим. Оружие наготове.

В доме тем временем раздался неясный шум, затем на крыльцо вышел Мирон и махнул рукой — мол, все в порядке. Напряжение последних минут спало, и Александр облегченно вернул свой ТТ в кобуру. Бойко, закинув автомат за спину, вошел в дом, и только Конашук все еще оглядывался, держа карабин наизготовку.

— А-а-а, бл… — захлебнувшийся крик Николая и сдвоенный винтовочный выстрел разорвали снежную тишину. Лейтенант попытался выхватить из кобуры пистолет, одновременно отпрыгивая в сторону от крыльца, но пуля, попавшая в бедро, опрокинула бывшего танкиста на землю, а последовавший после удар прикладом выбил из головы остатки сознания.

Очнулся лейтенант от холода и боли. Голова раскалывалась, круги перед глазами не давали мыслям возможности собраться и осознать произошедшее. Окоченевшие руки были связаны за спиной, левую ногу он почти не чувствовал.

— Товарищ командир…Николаич… — тихий шепот Бойко вернул лейтенанта в реальность.

— Что… где мы?.. — голос казался слабым и каким-то чужим.

— В сарае каком-то, заперли нас тут, утра дожидаются…гады.

Сквозь прорехи в крыше пробивался свет луны — снегопад закончился и только ветер слегка подвывал за дощатыми стенами.

— Что… с нашими… Петр… Мирон?

— Убили Петруху, а Мирон…сука Мирон. Сдал всех, сволочь. Свояк у него полицаем оказался. Их там целый десяток в избу набился, да снаружи еще столько же.

— А утром… чего ждем?

— Я так понял, к утру к ним эсэсманы какие-то подъехать должны. Ждать кого-то будут. Важного.

— Важного…важного?.. Важного! — до командира вдруг дошло, кого здесь собираются дожидаться, и ему стало совсем хреново. Не иначе, как Машерова им сдал кто-то. Хотя, почему кто-то? Тот же Мирон и сдал, недаром он все утро выспрашивал, куда да зачем их посылают. Вот ведь падаль драная…

— Что делать будем, Николаич? — вопрос Бойко прервал невеселые думы.

— Что делать… что делать. Ты здесь не пошарил еще? Может, инструмент какой завалялся?.. Нам бы развязаться для начала.

— Не-е, глухо все. Как в могиле.

— Не каркай раньше времени…Слышишь, мыши шуршат… Вот там поищи… Поищи, говорю. Чувство у меня такое, что есть там что-то.

Николай отполз от командира, прислонился спиной к стене и принялся шарить связанными руками среди остатков соломы. Через пару минут он радостно сообщил лейтенанту:

— Есть…точно, есть. Железка какая-то ребристая… Так, острая с краю. Щас, щас только веревку… дерну… О-па! — освободившимися руками Бойко вытащил из-под себя изогнутую штуковину полуметровой длины. — Ну ни хрена себе. Фомка! Прямо гвоздодер натуральный. Откуда?

— Да какая разница. Руки мне лучше развяжи…Черт, да осторожней ты. У меня ж нога прострелена…Бл…больно-то как.

Николай склонился над командиром, осмотрел ногу. Затем, оторвав от рубахи рукав, наскоро перетянул ногу возле ранения.

— Командир… ты это, встать попробуй. Вроде навылет прошло, кровь запеклась уже…или того, замерзла.

Бывший танкист растер закоченевшие пальцы и попытался подняться, цепляясь за доски. Со второй попытки ему удалось сделать несколько шагов вдоль стены сарая. Тупая боль в ноге отдавалась при каждом шаге, но была терпима. А вот с головой было гораздо хуже. Удар прикладом даром не прошел, и теперь все перед глазами качалось из стороны в сторону, не давая возможности сохранять равновесие.

— Ничего. Ходить могу. Не быстро, правда…За стеной что? Не смотрел еще?

— Как не смотрел? Смотрел. Там и там темень, не видать ничего. Тут — огород и дрова лежат. А за дверью — двор, ходит там кто-то иногда. Часовой, наверное.

— Наверное или точно?

— Точно ходит. Постоит немного, потопчется перед дверью и к дому — холодно тут на ветру-то стоять.

— Давай-ка к стене, у огорода которая. Доски оторвать попробуем…Да тихо ты… Накось, — лейтенант вытащил из кармана полушубка небольшой обмылок и протянул его Бойко. — Все для бани берег. Ты им фомку натри или еще как-нибудь — все ж скрипа поменьше будет.

В звуках ветра скрип отрываемых досок был почти не слышен и через десять минут двое разведчиков по очереди вывалились на снег возле стены сарая. Бойко прополз вдоль поленницы и осторожно выглянул за угол.

— Точно, часовой. Один. У крыльца стоит, курит. Ага, щас сюда пойдет.

— Что с оружием?

— Винтовка у него. На левом плече. Больше ничего не видать.

— Ты его приложить сможешь? Как сюда подойдет?

— Смогу, — Николай ухмыльнулся, помахав фомкой. — Приголубим его как миленького. Чай, не впервой.

Часовой бросил на снег докуренную самокрутку и неторопливо побрел к сараю. Остановившись возле двери, он потрогал замок, притопнул ногой и развернулся к дому. Стремительный бросок Бойко не оставил полицаю ни единого шанса. Загнутый конец гвоздодера Николай с размаху вонзил часовому в правое ухо. Кроме винтовки у полицая обнаружился нож, пяток патронов и несколько раскрошенных сухарей. Тело убитого затащили за сарай и присыпали снегом.

До калитки можно было добежать прямо через двор, но этот путь представлялся опасным. На освещенном лунным светом пространстве негде было укрыться, и любой случайный взгляд из окна оказался бы для партизан роковым. Решили тихо пробираться вдоль затененной стены дома. Быстро обогнув крыльцо, беглецы перевели было дух, но тихий скрип открывающейся двери заставил их снова прижаться к бревнам.

На крыльцо вышел не кто иной, как сам Мирон Свиридяк. На шее у него висел бойковский автомат. Спустившись по ступеням, Мирон достал из кармана спички, прикурил папиросу, несколько раз жадно затянулся и принялся оглядываться, видимо, желая узнать, куда подевался второй часовой. Дальше ждать было нельзя, и, зажав в руке нож, Николай метнулся к ничего не подозревающему Мирону. Однако то ли предатель что-то почувствовал, то ли все произошло случайно, но удар ножа развернувшийся Мирон встретил поднятым вверх ППС-ом. Нож отлетел в сторону, и оба бойца покатились по снегу, вырывая друг у друга автомат. В конце концов Свиридяк оказался сверху и изо всех сил попытался придавить горло противника тяжелым оружием, в которое тот вцепился мертвой хваткой. Осипший голос не давал Мирону возможности позвать на помощь, и он только шипел, все ниже и ниже склоняясь над почти поверженным врагом.

Ощутить радость победы Свиридяк не успел — доковылявший до места схватки лейтенант огрел его по шапке стальным гвоздодером.

— Ты как, живой? — спросил Александр у Бойко, когда тот, выбравшись из-под обмякшей туши, уселся на снег. Николай в ответ только кивнул тяжело, держась обеими руками за горло и пытаясь отдышаться.

— Ох, и здоров же козел, чуть не удавил на х… — зло сплюнул боец, перестав, наконец, судорожно глотать воздух. — Автомат мой притырить хотел. У-у, гад ползучий… Слушай, командир. Надо бы его тоже, того, за сарай оттащить.

— Он тут и так хорошо лежит, под окошком прямо — с крыльца хрен заметишь. А у нас, Коля, времени совсем нет. Пока они тут не очухались, мы с тобой по-быстрому ноги в руки и до лесу. Бери давай винтовку, автомат свой. Часа два, думаю, у нас еще есть. Дохромаем как-нибудь…

Лейтенант ошибся. Два часа им, конечно, не дали. Уже через час со стороны деревни послышались заполошные крики и еще через десять минут на заснеженном поле появились темные фигурки преследователей. Метель давно уже прекратилась, небо начинало потихоньку светлеть, и полицаям не составило особого труда понять, где искать беглецов — цепочка следов ясно указывала направление.