Роман Буревой - Боги слепнут Страница 22

– Позови Губастого, – приказал Малёк. Вновь в мозгу его зародился план.

Умный

Малёк. Умный, потому и деньги к нему текут рекой. Подручный явился на зов.

– Разреши завтра раненым искупаться в водоёме. Только приглядывай за ними в оба, – приказал Малёк.

– Не убегут же они в пустыню, – ухмыльнулся Губастый.

– Их тридцать человек. И это преторианцы.

– Они бросятся на нас с голыми руками?

– Не удивлюсь. Я велел – приглядывай. Ты за них отвечаешь головой.

Отвратительное помещение. Облезлые стены. Узкие оконца. Духота. Вонь немытых тел. Заросшие бородами лица. Лохмотья вместо одежды. Лохмотья вместо бинтов. Кто-то сам добирается до ведра в углу, кому-то надо подавать горшок. Кто-то стонет. Кто-то плачет, накрывшись обрывком простыни. И все двадцать четыре часа в сутки ты на виду. Некуда спрятаться ни от духоты, ни от любопытных глаз.

Роксана сидела на своей кровати в углу, по-восточному скрестив ноги. Казалось, она дремала. Или делала вид, что дремлет? Отсутствующий взгляд, руки безвольно повисли вдоль тела. С ней часто бывало такое после плена. Порой Кассий по два, по три раза окликал её, а она не слышала. Люди Малека захватили её в городе. Как женщине, ей сохранили жизнь. К тому же она оказалась во вкусе Малека. Натешившись, Малёк присоединил её к остальным пленникам.

– Вот вам одна красотка на всех. Хватит? – И захохотал.

Её приняли как товарища по несчастью. Никто не спросил, что с нею случилось. Самым ужасным для Роксаны было присутствие Неофрона. Втайне она надеялась, что преторианец погиб. Выяснилось – выжил. Он один из оставшихся живых знал о том, что произошло накануне штурма. Ей казалось, что её «воспитатель» постоянно наблюдает за нею. Обычно он делал вид, что не замечает её. Но иногда останавливался возле её кровати и с усмешкой говорил:

– А ведь все твои «братцы»[28] погибли, «сестрица». Все…

Она не отвечала. Впивалась ногтями в ладонь и не отвечала.

– Ты помнишь их? – Неофрон продолжал свои уроки.

Она отворачивалась.

– Вспоминай почаще…

И уходил.

Она спала в одной комнате с мужчинами. Она – одна. Их – тридцать. Но никто не домогался её тела. Кассий сделал из своей аббы что-то вроде полога для кровати Роксаны и поставил её ложе рядом с кроватью того человека, что в беспамятстве лежал у окна.

После заката пленники начинали мастурбировать в темноте. Один из тяжело раненных не мог встать с постели, но ласкал себя каждую ночь. В последнюю ночь он долго возился в темноте, но ничего у него не получалось. Уже крылья Фаната реяли над его головой, а тело все не хотело смириться и стремилось напоследок извергнуть животворящее семя. Но не было женского лона, чтобы его принять. Раненый окликнул Роксану и попросил подержать его за руку. И тогда наконец трепет Венеры пробежал по его телу. К утру он потерял сознание, весь день пребывал без памяти. Уже на закате открыл он глаза, глянул непонимающе вокруг. Роксана склонилась над ним и приняла последний вздох умирающего, как будто была ему самым близким, самым дорогим человеком.

Иногда у Роксаны появлялась безумная мысль – раздеться догола, пройтись меж койками и предложить себя. Ну, кто хочет потешиться, я доступна, берите! А потом повернуться к Неофрону и сказать:

– Я хорошая ученица, не так ли? Но что-то её сдерживало. Что-то, но не стыд. Больше всего её бесило, что для Неофрона нашлось место в лодке, а для неё – нет. Она даже не знала о плане, задуманном Рутилием. Она, тайный агент, ничего об этом не знала! Она была на улице, когда невдалеке взрывом опрокинуло кусок стены. Ясно, что взрыв был организован не монголами. Возможно, так защитники пытались вывести поток воды из города. Спасаясь от потопа, Роксана взобралась на крышу трехэтажного дома. Обстрел прекратился – только вода рычала и бурлила в проулках. И тут она увидела, как, оседлав рыжий поток, выныривают из ворот цитадели Гостилиана один за другим шесть катеров и несутся к узкой пробоине в стене. Она закричала, но никто её не услышал. Она проклинала и звала… Грозила им вслед кулаком. Римляне удрали. А её бросили в городе. Она желала, чтоб все они утонули в реке. Но боги не исполнили её желание. Ибо спустя много дней она встретилась с беглецами вновь. Они обрадовались ей. Искренне. И она пыталась улыбаться в ответ. И зачем-то повторяла: «Наконец-то свои… Я среди своих…» Но она лгала. Они были все ей чужие. Почти как люди Малека. Почти.

Один проходимец Гней был ей другом. От Гнея постоянно несло дерьмом, ибо ему Губастый доверил ответственное дело – выносить ведра с дерьмом. И если деньги, взимаемые за пользование латринами, не пахнут, то уж руки Гнея воняли всегда, учитывая, что с водой у пленников было туго. Но этот запах нисколько Роксану не раздражал. Ей казалось, что и от неё самой пахнет весьма и весьма дурно.

– Не печалься, детка, – сказал Гней, усаживаясь подле Роксаны. – Это на первый взгляд все так плохо. А на самом деле я сравнялся с Плутархом.

– Что? С Плутархом?

– Ну как же! В своей маленькой Херонее он занимался отводом сточных вод и вывозом навоза. И очень гордился, что служит своему городу. Так что хотя бы в этом я с ним наравне. Осталось теперь прославиться точно так же в области литературы. Когда я выберусь отсюда, напишу воспоминания. Я уже и псевдоним себе придумал: «Новый Плутарх».

– Я тоже писала книгу, – Роксана неожиданно оживилась.

– Так может, будем писать вместе? – предложил Гней. – Будем соавторами?

– Почему бы и нет… – Роксана попыталась улыбнуться.

Глава 10

Сентябрьские игры 1975 года (продолжение)

«Кенотаф Элия Цезаря каждое утро покрыт ковром свежих цветов».

«Базилика Юлия почти полностью уничтожена огнём. Вигилы выясняют, какие документы погибли во время пожара, а какие удалось спасти».

«Человек, пожелавший остаться неизвестным, позвонил в редакцию „Акты диурны“ и сообщил, что именно его желание исполняли таинственные поджигатели, устроившие пожар в базилике Юлия. Вигилы занимаются поисками звонившего, но пока безуспешно».

На другое утро, едва рассвело, явился Губастый.

– Эй, рабы. Хозяин оказывает вашему племени милость. Сегодня можно выйти к колодцу помыться.

– Неужто! – Неофрон приосанился и огляделся.

Ему казалось – стоит выбраться отсюда, и он уже свободен.

– Только тихо. Чуть что, мои люди будут стрелять, – предупредил Губастый.

Раненые, кто мог идти, устремились к выходу. Кто не мог, тому помогали товарищи. И даже несли на руках. Роксана вышла последней. Вода! Купание! Как она мечтала об этом! Термы снились ей каждую ночь. А вот и долгожданное разоблачение. Нагой перед всеми в водоёме вместе со всеми. Бесстыдно и целомудренно.

Лишь раненый у окна не проявил никакого интереса к происходящему.

Кассий Лентул тоже остался. Сидел в изножье кровати и ждал. И ничуть не удивился, когда появился Малёк. Кассий поднялся, понимая, что хозяин здесь неспроста. Но Кассий мог лишь беспомощно сжать кулаки. Если Малёк догадался, то… Работорговец шёл по проходу между кроватями и улыбался. Если бы его рабы были подле, они бы тут же начали подобострастно хихикать. Но рабов подле не было. Малёк остановился у последней постели. Раненый был недвижен. Исхудалые прозрачные руки безвольно вытянуты вдоль туловища. Шея и грудь перетянуты бинтами. Лицо казалось посмертной восковой маской. Нос заострился, зубы выдались вперёд, как у покойника, глазные яблоки под прикрытыми веками выпирали шарами.

– Странно, что он вообще живёт, не так ли? – прищурившись, спросил Малёк.

– Его раны заживают. – Кассий Лентул поправил разбитые очки.

– А у тебя разве нет охоты искупаться? – поинтересовался Малёк.

– Я… я потом…

– Уж не думаешь ли ты, римлянин, что я разрешу вам плескаться в своём водоёме каждый день? Пользуйся случаем, парень! Пока я добр. В чем моя задача, сам посуди? А? Надо, чтобы товар был отменным. И твои родичи в Риме, собирая выкуп, не тратили денежки зря. Я люблю торговать качественным товаром, доминус Лентул!

– Кто-нибудь вернётся, и тогда я…

– Все вернутся вместе, когда мои люди вытолкают пленных палками со двора.

Я посижу возле твоего больного. Чего ты боишься? Или думаешь, я его прикончу после того, как спас?

– Спас?

– Ну разумеется, спас. Сначала я подсунул им лишние трупы вместо оставшихся в живых. А потом привёз вас сюда и спрятал. Иначе бы вас настигли монголы и перебили.

– Отпусти нас тогда.

– Ха, глупыш! У меня правило: ничего не делать даром, особенно для римлян.

В юности у меня была красотка-римлянка. Я торговал тогда дешёвыми украшениями. Эта красотка днём покупала у меня браслеты и ожерелья, расплачиваясь мужниными сестерциями, а по ночам я с нею забавлялся.