Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — король Страница 22

Она кивнула герольду, тот прокричал перед распахнутой в большой зал дверью:

— Их высочества Ричард Завоеватель и принцесса Аскланделла!

В зале многолюдно, но никого лишнего, Альбрехт и Норберт тщательно проинструктировали, кого пропускать, а кого вежливо послать как можно более изысканнее, чтобы звучало комплиментом.

Мы прошли через весь зал, справа и слева кланяются, задние приподнимаются на цыпочки, чтобы рассмотреть такую пару, блин, здесь все больше воспринимают нас именно как пару, им хоть кол на дурных головах теши, хоть орехи коли...

На помосте я замедленно опустился на сиденье трона, постарался выглядеть еще значительнее, чем до отбытия в Храм Истины. Сейчас все ожидают от меня чего-то особого, а так как я там ничего не получил, кроме смутных обещаний, то нужно просто держать морду ящиком, а во взгляд подпустить загадочности.

Лордов предстоит принимать как своях, так и чужих, но это они еще по незнанию считают себя чужими, в моих планах они тоже мои. Ведь те ударные части, что вломились в Сакрант и захватили Генгаузгуз, тоже недавно не были моими, а сейчас даже им такое не верится.

Король Леопольд ведет себя корректно. Отстояв свои права, он старается ни в чем не ущемить мои. Думаю, это он побудил своих лордов явиться ко мне и выразить свое уважение, почтение и благодарность.

Мои лорды, что находятся на службе при дворце, выстроились вдоль стен, весело переговариваются, наблюдают с любопытством, все хорошо, а после приема торжественный пир. А это почти так же весело и празднично, как кровавая рубка на поле битвы, когда мечи и топоры гремят по щитам и доспехам, а после особенно удачного удара противник валится с залитой кровью головой на конскую гриву или сразу падает с седла...

Герольд провозгласил зычно:

— Его светлость герцог Клемент!

Коротко прозвучали и тут же умолкли фанфары. Клемент вошел в зал огромный и еще более массивный в парадной одежде герцога, где, куда ни глянь, золотые цепи, звезды, бляхи и украшения.

Со сдержанной улыбкой на суровом лице он прошел через зал к трону, я произнес доброжелательным голосом «Ваша светлость» и протянул руку.

Он преклонил колено, смиренно поцеловал перстни на моих пальцах и, подняв голову, сказал тем же почтительно-дружеским голосом:

— Надеюсь, ваше высочество примет дар своего покорного вассала в честь вашего благополучного возвращения?

Я перевел взгляд на его помощника, тот торопливо откинул крышку ларца. Я улыбнулся, Клемент себе верен: на красном бархате покоится в дорогих ножнах прекрасный кинжал с затейливо изготовленной рукоятью, украшенной множеством мелких рубинов.

— Мы весьма благодарны вашей светлости, — ответил я церемонно. — Ваш дар бесценен.

Аскланделла тоже улыбнулась, чуть-чуть, но зато всем лицом, даже в обычно холодном взгляде появилось тепло.

Клемент отступил, крайне почтительный, тоже усвоил правила поведения на публике, мало ли что, в своем узком кругу мы без церемоний. Под аркой распахнутой двери появился герцог Сулливан, почти такой же гигант, как и Клемент, а я тут же с неловкостью и некоторой злостью вспомнил, что поединок я ему проиграл позорно, он сильнее меня, как боец...

Сулливан, словно чувствуя мое двойственное отношение, держался еще почтительнее, чем его друг Клемент, поцеловал перстни неуклюже, но искренне, вижу, поднялся, и по его знаку мне поднесли великолепно украшенный драгоценными камнями гигантский рог, в такой трубили, наверное, при штурме Иерихона.

— Тронут, — сказал я, — весьма... Герцог, этому рогу нет цены!

Он ответил с почтительным поклоном:

— Ваше высочество, вы вдохнули в мое существование вторую жизнь, так что этот рог ничтожная цена в сравнении с тем, что я получил от вас!

Я милостиво улыбнулся, он отступил в сторону, а к трону уже идет мягкой походкой в мягких сапогах и с мягкой улыбкой герцог Мидль, хотя, как подданный королевства Шателлен, он не должен бы приносить мне присягу, но то ли просто потому, что это больше праздничная игра, то ли потому, что в походе мы все подданные полевого вождя, но тоже преклонил колено и произнес мягким голосом необходимые слова верности и покорности.

— Спасибо, герцог, — ответил я, — вашей присягой шателленца я особенно тронут. Придет время, и все человечество ощутит себя одной семьей и одним народом!

Мидль поклонился и отступил, а за моей спиной Альбрехт шепнул:

— Господи, спаси и сохрани... Он замахнулся уже на все человечество...

Я зашипел, но ответить не успел даже шепотом, от двери уже идет, счастливо улыбаясь, Палант, один из самых старых соратников, хотя едва ли не моложе здесь всех.

Он произнес подтверждающую клятву вассала, поцеловал перстень, символизирующий высшую власть, и вскочил, сияющий и радостный.

— Палант, — сказал я дружески, — рад тебя видеть и надеюсь не просмотреть и на пиру.

Аскланделла и ему улыбнулась по-матерински мягко, хотя сама еще моложе, но дочь императора, как известно, никогда не бывает ни слишком молодой, ни слишком старой.

Последними принесли клятву верности граф Андреас Райсборн, один из молодых и амбициозных героев, а также, что действительно важно, Зигмунд Лихтенштейн с братьями, что сумели пройти остаток пути уже по глубокому снегу и явились в Генгаузгуз, как снег на голову, вместе со своим отрядом в тысячу отборных воинов, закаленных в постоянных войнах с Гиллебердом за независимость своих земель.

Герольд, однако, не считал, что Андреас и Зигмунд последние, приосанился и провозгласил зычно:

— Граф Виллебуа-де-Марейль!

В распахнутые двери быстро вошел и проследовал к трону крепкий плотно сбитый рыцарь, немолодой, но полный силы и с дерзкими глазами человека, что таким и останется до конца жизни.

Он церемонно преклонил колено, я сказал громко:

— Граф, вы собрали всю свою дружину в сорок рыцарей и две тысячи хорошо вооруженных тяжелых всадников и добровольно выступили в поход, дабы остановить полчища Мунтвига. Вы прошли с боями три королевства и закончили поход в самом логове разгромленного врага!.. Честь вам и слава, как и всем тем, что пошли за вами из далекой Бриттии!.. Жалую вас титулом фрейграфа и землями в Эбберте, где вам будет принадлежать замок в Юканглярде с прилегающими к нему землями, селами, лесами и пастбищами!

Граф Виллебуа-де-Марейль в изумлении раскрыл рот, не ожидал, хотя и был приглашен заранее, но ему и другим бриттцам лишь сказали таинственно, что принц Ричард их примет и что-то скажет.

Я сделал небрежное движение пальцами, он поднялся, произнес прочувственно:

— Ваше высочество!.. Государь!.. Мы не ради награды и добычи пошли за вами! А токмо ради справедливости...

— Потому и ценю вас так, — ответил я и взглянул на Альбрехта. Тот протянул графу, а теперь фрейграфу, свиток с королевским указом, где все пожалования запротоколированы и скреплены поверх моей подписи еще личной печатью, и тут же, развернувшись лицом к залу, сказал громко и торжественно:

— Барон Аскланд!..

Из рядов моих лордов выступил поджарый рыцарь, подошел к помосту и преклонил колено.

— Барон Аскланд, — сказал я, — вы привели с собой пятьдесят рыцарей, тысячу конников и двести лучников, взяв все расходы по их содержанию на себя. Ваше благородство было замечено как моими лордами, так и мною.

Альбрехт шагнул вперед и, развернув свиток, прочел громко:

— Барону Аскланду жалуется титул графа, а также обширные земли в бывшем королевстве Эбберт, включая замок Стоуншир, города Бедер и Удвуд, а также сорок сел и деревень, перечень которых в этой бумаге, скрепленной печатью принца Ричарда.

Я сказал милостиво:

— Встаньте, граф, и возрадуйтесь!.. Отечество не забывает своих героев.

Он подхватился, а вице-канцлер, ускоряя процедуру, провозгласил уже менее торжественно:

— Баронет Каундифепбирф! Вы привели с собой семьдесят рыцарей своего отца и полторы тысячи конников... За проявленные подвиги в бою и мужество его высочество принц Ричард жалует вас титулом барона, имением в землях Эбберта, обширным наделом, где есть лес, два озера и обширные заливные луга, с крупным городом и двумя десятками деревень...

Мои лорды расступались, выдавливая в первые ряды бритгцев, там есть еще бароны, виконты и даже графы, пусть у них дружины не такие многочисленные, но все пришли по своей воле, а это значит, что на их жест благородства нужно ответить благородством сюзерена, то есть щедростью...

Альбрехт зачитывал указы, я видел в глазах моих лордов понимание, что земли королевства Эбберт нельзя оставлять в прежних руках, раз уж местные лорды обвинены в столь тяжких грехах. А раз так, то те обширные земли по большей части должны перейти в руки активных участников похода, наиболее преданную мне часть из примкнувших лордов.