Аустерлиц - Андрей Готлибович Шопперт Страница 23

И тут, как началось, еле успевал до борта добегать. А потом опять кошму прямо у борта положил, рядом бутылку красного вина поставил и «болел». Ну, не честно же, все как огурчики, один он рыб регулярно кормит. Вон, как чайки над ним смеются. Гогочут.

Всему хорошему придёт конец, доплыли от Керчи до Судака и в устье реки Суук-Су остановились. Имение Брехта находилось в пяти примерно километрах вверх по реке, там в неё какой-то приток ещё впадает и рядом, а точнее прямо на территории брехтовской усадьбы, на восточном конце его угодий расположена горушка небольшая — Таракъташ называется. После приступа морской болезни трястись на тарантасе Пётр Христианович не захотел и пошёл пешком. Вскоре, конечно проклял. Жарко. И ветер этот южный хоть и с моря не прохладу несёт, а влажность и жару. Добрался еле живой Пётр Христианович в свои Пенаты и свалился в прохладе комнаты на кровать. Всё же в толстых саманных стенах есть свои плюсы. Управляющего Брехт сразу отправил за егерями и дезертирами бывшими. Через пару часов все пятнадцать бывших спецназовцев собрались во дворе усадьбы на веранде. Вечер уже настал, жара спала, и даже проклятый ветер поутих, так чуть шёлковые занавески колыхал.

Князь Витгенштейн успел прилично уже наклюкаться, дегустируя свои вина. А что вполне. Выдержки, может, ещё не хватает, но вот это с травами очень похоже на креплёное вино «Чёрный лекарь», прямо вкусно и самому себе завидуешь, что такое вино выпускают его винокурня. Вот же, на этикетке бутылки написано название: «Кназъ фон Витгенштейнъ».

Был Брехт уже после перестройки в Приднестровье и пил там коньяк нет Дивин «Князь Витгенштейн». Это если переводить. А если так читать, то «Принц Витгенштейн». Стоил коньяк кучу денег, был какой-то неимоверной выдержки и даже продавался в хрустальной бутылке. Но надо отдать должное янтарному напитку, своих денег он стоил.

Вкус был яркий, густой. Не часто с таким Брехт сталкивался: и сладкий, и сухой одновременно. Однозначно — подтверждение уровня «выдержанного» коньяка. Вначале терпкие кисловатые ягоды, типа вишни, терновника, черноплодной рябины или, может, черёмухи; сухофрукты уходят на второй план. Затем солирует древесно-смолистая тема, которая гармонично переплетается с нотками выдержанного вина, специй, трюфелей и орехов.

И послевкусие очень продолжительное, терпкое, вяжущее, согревающее. Сказка, стоящая своих денег.

Сам бы Иван Яковлевич потратить такую прорву денег на бутылку коньяка объёмом 0.7 литра не мог себе позволить. Угощал бывший ученик, который переехал в Тирасполь и стал тут крутым бизнесменом. Он и пригласил Брехта в гости, приехав на очередную встречу выпускников. Пил тогда Иван Яковлевич и, несмотря на то, что коньяк был отличный, осознавать, что каждый глоточек это тысяча рублей, было непривычно. Да, ужас просто.

Сейчас коньяк «Принц Витгенштейн» и «Хан Петер» стояли в подвале дома в двухсотлитровых бочках. Долго им ещё стоять до пятидесятилетней выдержки. Если достоят. Тут ведь ровно через пятьдесят лет очередной Наполеон с войной пойдёт. Нужно этого не допустить. Кто мешает году эдак в семнадцатом отправить диверсантов по Европе, что бы они всех потомков этого коротышки узурпатора на ноль умножили. А ещё хрена с два, если доживёт, конечно, он позволит Николаю подавить венгерское восстание. Венгрия должна стать свободной, а Чехия со Словакией войти в состав Российской империи.

Собрались бывшие соратники и новоиспечённые дворяне российские и стали под этот «Чёрный лекарь» успехами и пополнениями в семействах хвастать, а тут Ефим возьми да и спроси:

— А вы, Вашество, просто в гости приплыли или дело какое есть?

— Не, ребята, я проездом. Тут в Баварии и Богемии (Аустерлиц это город Славков в Моравии, в Чехии) заварушка намечается, решил я нанести визиты вежливости.

— Побить кого надо? — загорелись глаза у бывшего егеря.

— Ну, да есть два персонажа, одного нужно убить, вместе с армией в двадцать тысяч человек, а второго ограбить так, чтобы он на всю жизнь запомнил и внуки тоже с правнуками.

— А нас, что не зовёте? — оглядел Ефим старичков.

Ну, не все старички, но и не молодёжь же, кроме Ивашек и Сёмы все — ветераны.

— И мы с вами, Вашество! — Подскочил с места Ивашка, который Зайков.

— Да, нет. Тут хозяйство у вас, жены, дети. Лекаря я вон вам привёз. Сёма писал, что скоро ещё пятеро новых крымчан появится. — Брехт указал на скромно сидящего в углу веранды лезгинского доктора.

— У, у-у! Нет, Вашество, за остальных не скажу, а я с вами! — Ефим оглядел егерей. Так и продолжал стоять при этом.

— И я! И я! И я! Ия-ия-ия! И я того же мнения! — один за другим стали вставать ветераны, и Ивашки все встали и Сёма. Все пятнадцать человек захотели повоевать, и армию в двадцать тысяч, неизвестных им придурков, на тот свет отправить.

— А жены? Хозяйство? — Встал и Брехт.

— Так управляющие есть. А за жёнами и детишками, вон, вьюнош этот присмотрит. Устал я от детского крика и плача. Мне милей, когда раненые на той стороне мушки стонут, — Оскалился Ефим.

— Стонут!!! — поддержали, чокаясь все пятнадцать.

— Ну, как хотите. Не простой поход …

— А когда он с вами, Вашество, простой был. Зато интересно. Не хватает чего-то здесь.

Нда, понятно чего не хватает, улыбнулся про себя Брехт. Адреналина старым воякам не хватает. Ну, уж это он им обеспечит.

Событие двадцать первое

Самый малый пригорок заслоняет нам самую высокую гору.

Мария фон Эбнер-Эшенбах

Лаз Азиз Ахмет-паша — Капыджыбашы, отправленный султаном проверить готовность турецкого войска стоящего в Измаиле к войне, выехал из Измаила в сопровождении отряда из двух десятков янычар в сторону стоянки задунайских казаков, что пьянствовали на правом берегу Дуная. Начальник внутренней охраны дворца не понимал этого поручения. Почему он? Какая-то очередная интрига? Кер Юсуф Зияуддин-паша — великий визирь, этот торгаш и палач точно не умрёт своей смертью. Это без сомнения он стоит за этим поручением султана Селима III. Проклятый грузин. Боится, что его снимут с должности и поставят его Лаз Азиз Ахмет-пашу. Как он вообще оказался на такой высокой должности? Хитростью и лестью втёрся в доверие к султану и ещё, наверное, из-за своего уродства. Султану