Белый шаман - Дмитрий Лифановский Страница 23

сына, поддержкой и опорой. После той ночи, порывистая, не сдержанная на язык, язвительная девчонка, превратилась в тихую, спокойную, беспрекословно слушающуюся каждого моего слова женщину. Нет, она не стала покорной, просто ее жизнь стала моей жизнью, она сама для себя так решила и следовала этому решению с присущим ей упрямством. Хорошо это, или плохо, не знаю. Мне нравится и та и другая Чингэ. Ведь иногда ее прорывает и тогда по нашему чуму проносится яростный вихрь, который, впрочем, быстро утихает. И вот уже моя любимая, лежит у меня на плече, тихонько дуя в шею и водя пальчиком по моей груди. А я наслаждаюсь умиротворением и всеобъемлющим счастьем, которого мне так не хватало в прошлой жизни. А еще я твердо знаю, что эта женщина меня никогда не предаст.

— Будем, — она, обижено надувшись, отворачивается, но тут же, передумав, утыкается носом мне в рубаху, — Возвращайся скорей. Беду чую.

Мое сердце тревожно ёкает. Жена из древнего шаманского рода. Вещунья, хоть и не очень сильная. Учиться надо было, а она не захотела. Знала, что женой шамана будет. Сама мне об этом рассказала. Было у нее видение еще в детстве. И это только подтверждает ее дар. Говорящие с духами чаще всего одиночки. Трудно жить с человеком, практически постоянно находящимся в мире грез. Это я такой особенный и рациональный. Среди известных мне шаманов тюйкулов единственный женатый. Есть еще старая Лондра, но она не считается, она замужем за духом. И такое у нас возможно.

Захотелось все бросить и остаться дома. Но это невозможно. Юнгож позвал. Такие сходки раз в год проходят. Решаются на них споры, распределяются ресурсы и места стойбищ, заключаются союзы между родами. Нельзя пропускать. Никак нельзя. Можно оказаться за бортом жизни. И ладно самому, мы с женой переживем. Но ведь на поселке скажется.

— Я быстро, — целую любимую в кончик носа, — Сама знаешь, надо.

— Знаю, — она сильно толкает меня в грудь, буквально выгоняя из чума, — Иди! Сама справлюсь! — это не было грубостью. Это было поддержкой. Чтобы я не переживал за них. Спасибо тебе, родная!

Долбленка тихо скользит по водной глади. Внимательно вглядываюсь в берег, а мысли возвращаются домой. Как там Чингэ, малыш? Вот же, не думал, не гадал. Прикипел я к ним. Даже про Фирса забыл. Наведывался пару раз, когда на охоту выбирался. Тяжело мне в том месте находиться. Давит что-то. А в целом, центр подземелья приведен в порядок, расчищен удобный выход на поверхность. Причем на каком-то острове, надо будет разобраться на каком. Приказал замаскировать его и приглядывать, чтобы не залез никто. Но это вряд ли. Места тут дикие, кроме тюйкулов и не бывает никого. А они на остров не полезут. Зачем? Рыбы, дичи там нет, а любопытство тешить — не та жизнь.

А вот в город надо выбраться. Разобраться, что за место, да с эпохой определиться. Какой век-то нынче в моем новом мире? И насколько этот мир соответствует моему бывшему? Интересно же. А-то тюйкулы, как жили шесть тысяч лет назад, так и сейчас живут. Не меняются. Наверное, это их и сгубило. Не помню такой народ в том своем мире. А может и есть такой. Историей края я как-то особо не интересовался. Сходил разок с детьми в краеведческий музей и все.

Решено! Эрохот подрастет чуть-чуть и сорвусь. Пока рано, тяжело будет жене. Люди помогут, конечно. Но зачем? Куда мне спешить? Жить, судя по всему, я буду долго, если не погибну, конечно. Жизнь-то у меня непредсказуемая. А так, вон, какой бугай получился. Того пятидесятилетнего, потрепанного жизнью мужика ничего не напоминает. Больше тридцати лет и не дашь. Здоровенный парень, косая сажень в плечах. Встреться мне сейчас тот медведь, я бы его голыми руками, пожалуй, заломал.

Ага. Вот и сломанный кедр. Где-то тут должен быть камень похожий на медвежью голову. Так объяснил мне путь гонец от Юнгожа. Хотя, не обязательно этот самый камень будет именно таким. Вполне возможно, что это гонец его так увидел. А на самом деле обычный валун, которых тут, вдоль берега полно. Вот. Вроде он. Направляю лодку в заводь, открывшуюся за излучиной реки. Да, точно здесь! Вон, вижу на берегу лодку посыльного. Ну, теперь пешочком на север. Можно было и дальше по реке, но это петлять дня четыре. А тут, глядишь, к завтрашнему утру и доберусь.

Так оно и вышло. По пути подстрелил косулю. Не то чтобы сильно надо, но и не с пустыми же руками в гости идти.

Поселок Юнгожа побольше нашего. Да и место богаче. Стрелка, где Чулуми-кы[i] впадает в более крупную Еме[ii]. Неподалеку почтовый тракт, людно. И да, живут здесь оседло, в сложенных вдоль крутого берега из бревен и засыпанных землей жилищах — карамо. Старого шамана нашел быстро. Вон он, живчик бегает, командует. Спина сутулая, голова наклонена вперед, взгляд острый, тяжелый, походка стремительная, подпрыгивающая. Ну, вылитая росомаха. И народ на него посматривает с опаской. Репутация! Вот как получается у тюйкулов давать такие точные имена? Ведь в колыбели не угадаешь, каким вырастет ребенок. Ан, нет. Каждое имя, практически стопроцентное попадание.

Юнгож заметил меня издалека. Махнул рукой, чтобы я подождал, и продолжил каркающим голосом отдавать распоряжения, успевая при этом еще и покрикивать на женщин кашеварящих неподалеку от его землянки. Ну, оно завсегда так, сначала надо накормить гостей, расспросить, а к рабочим вопросам перейдем только завтра. Сегодня банкет и танцы. Почему-то в голову полезли ассоциации из прошлой жизни. Корпоратив, саммит, не к ночи они будут помянуты.

Наконец, старик освободился и тут же засеменил в мою сторону, оскалившись улыбкой и поддавливая аурой. Хищник, сразу видно. Только и мы не лыком шиты. Шагаю ему навстречу и давлю в ответ. Воздух между нами густеет, зеваки потихоньку расползаются подальше. А за год, что мы не виделись, я окреп. Теперь не так тяжело тягаться со старым шаманом. Когда он у нас был последний раз? На рождение Эрохота? Точно! Весной прошлого года. За пару шагов друг от друга перестаём меряться силой и обнимаемся.

— Рад видеть тебя, Чагэл! — радушно приветствует меня старик, ­– Как добрался?

— Я тоже рад, альжигэ[iii] Юнгож! Тайга наш дом, разве можно в собственном чуме найти беду? Хорошо добрался. Косулю принес, ­– показываю добычу, — Пусть женщины приготовят.

— Ниша, — не повышая голоса, произносит шаман и, рядом словно соткалась