Александр Кузнецов - Звездный час иуд Страница 24

Поэтому необходима быстрая замена, как в пистолете. Сработал один патрон, на очереди из обоймы выскакивает следующий. Для успешного срабатывания всей цепочки, нужно учитывать одно. Сразу за истериками в процесс должны включаться более тяжелые по энергетике шизоиды и параноики. Если есть временной и энергетический зазор, то конструкция рушится. Особенно опасна толпа, где собраны все три данных типа.

Гениальный русский ученый Бехтерев в конце девятнадцатого века очень точно описал поведение огромных масс людей. А все исследования современных ученых о феномене толпы являются лишь развитием его работы.

При скоплении огромных масс, объединенных одной идей, выбрасывается огромной силы психическая энергия. И это не фантастика, не бред, а самая настоящая суровая реальность. Современная аппаратура достигала такого развития, что легко фиксирует эти потоки. Она захватывает и подчиняет себе энергетику отдельной личности. Существует определенная критическая масса, как и в атомной бомбе. Соединил две половинки дьявольский начинки – взрыв. Здесь действуют такие же законы. Они все поддаются описанию.

Нередко приходится слышать слова, дескать, кто может точно определить, что есть норма. Это оценки весьма субъективны, да и кто придумал это выражение – психически больной. Действительно, где пролегает граница между адекватностью, и обратным знаком? Может, это и в самом деле заговор психиатров? Создали повод вмешиваться в личную жизнь, и получить возможность для контроля. Да, любой человек в эмоциональной сфере может совершать значительные колебания. Здесь диапазон большой.

От гнева к радости, от удовольствия к презрению. От сна к бессоннице и бодрствованью. Может напиться и нести бред, на другой день читать стихи.

Тем не менее, все эти поведенческие реакции укладываются в нормы среднестатистической погрешности, в допустимый коридор эмоциональных проявлений. Главный показатель нормы в том, что человек возвращается в адекватное состояние сам, естественным способом. Даже в таких ситуациях, где просто невозможно выжить. А человек с более ограниченным диапазоном восприятия срывается при самых незначительных воздействиях внешней среды. И спусковым крючком для необратимых психических изменений, как правило, служат самые пустяковые ситуации, на которые нормальный человек и внимания не обращает.

Глава шестая

Лаборатория располагалась во флигеле дворянской усадьбы. Двухэтажный дом с мезонином прятался в переулке за старыми липами. В главном корпусе в одной половине размещался жилищный комитет, куда с утра до вечера потоком шли посетители. В другой – юридическая контора. Флигель от шумных и суетливых соседей отделяла высокая каменная стена с острыми штырями по верху. Вход в лабораторию вел со стороны соседней малолюдной улочки. Неказистая дверь рядом с плотными воротами не бросалась в глаза.

К тому перед флигелем тоже был парк, несколько скамеек, четыре скульптуры, небольшая уютная беседка, и закрытый до лета щитами фонтан.

Даже не верилось, что такое тихое укромное место располагалось в десяти минутах ходьбы от центральных улиц. До коренной перестройки столицы таких старинных усадеб было немало. Это было особенностью еще дореволюционной Москвы. Флигель оказался на удивление большим. Можно было расположить еще три таких лаборатории. Главное, у него в подчинении находилась дюжина сотрудников. Среди них химики, биологи, психолог и психиатр. Особого опыта научной работы у них пока не было, так как совсем недавно закончили учиться. Но зато энтузиазма и энергии хоть отбавляй. На сотню хватит. С такими помощниками горы срыть и перенести в котомках в другое место – раз плюнуть. Сергей Николаевич понимал, что такие шикарные условия для него создали не за красивые глаза. От него ждут результата. Неказистая, неприметная посеревшая от дождей и солнца табличка над калиткой извещала особо любознательных граждан, что здесь действует лаборатория по изучению гельминтов и прочих паразитов у диких и домашних животных. Ученый про себя улыбнулся, однако, у товарищей чекистов юмор весьма специфический. На этой улочке чуть ли не на каждом доме висела доска с указанием очередной конторы. Попробуй, разберись, где настоящее государственное учреждение, а где тайное гнездо НКВД.

Якимов провел небольшую экскурсию. Здесь было даже лучше, чем в Ленинградском институте мозга, где он занимался исследованиями до своей творческой командировки в бывший Спасо – Преображенский Соловецкий монастырь. А его личный кабинет показался просто огромным. Профессор сел за широкий стол. Поерзал на стуле. Придется привыкать к очередному повышению.

– Витя! Я поражен! Оборудование выше всяких похвал. В полуподвальном помещении целую фабрику можно разместить.

Якимов повел плечами, а то ж, не только умеем за шпионами и врагами народа бегать, но и научную мысль двигать.

– Принимай хозяйство Сергей Николаевич. Скоро тебе еще людей подберем.

Если надо и соседей переселим. Курировать тебя будет мой отдел. А обеспечивать безопасность объекта будет наш товарищ. Еще раз напоминаю, по данной теме высший уровень секретности. Никаких лишних контактов без предварительного уведомления наших сотрудников отныне быть не должно.

Так, что привыкай. Молодежь тоже подобрали грамотную. Все понимают правильно. А вот и твой цербер.

Дверь в кабинет открылась. У Карповского непроизвольно отвисла челюсть, и вылезли из орбит глаза. В кабинет, как ни в чем не бывало, не смущаясь, вошел собственной наглейшей персоной недавний тюремный мучитель Кураков.

– Сергей Николаевич, познакомься с собственной тенью. Капитан государственной безопасности Николай Федорович Кураков. Прошу, как говорится, любить и жаловать. Вижу, вижу. Сколько радости в твоих глазах от теплой встречи со старым и добрым знакомым. Да-а, как сближает людей работа, отдых и пьянка! – Откровенно издевался Виктор.

– Не скажу, что очень рад. Напротив. Я так полагаю, товарищ майор, что других сотрудников больше не нашлось. Еще не успели переехать с северного курорта? – Скривился профессор.- Выбора у меня особого нет?

– В данном случае нет. Тем не менее, уверен, общий язык найдете.

Открою небольшую тайну. Если бы не негласная поддержка товарища капитана, соловецкую лабораторию могли прикрыть, а тебя отправить прямо на лесоповал махать топором. Товарищ Кураков твой ангел хранитель. Ты Сережа, просто не представляешь, от чего он тебя спас. И это не шутка, совсем не шутка. Он надежный, знающий свое дело работник, грамотный.

– Так точно, товарищ майор государственной безопасности.- Молодцевато вытянулся верный и надежный друг всех соловецких ЗК, – грамотный.

Закончил два класса церковно – приходской школы. Потом выгнали. Сказали, что не желают учить гнусное проявление ломброзианства. Вот с горя и пошел в чекисты.

Сергей Николаевич покраснел. Кто – то из сексотов донес этому куму нелестную характеристику на него. Ишь, шнырь тюремный, еще и нагло ухмыляется. По всему видно – прожженный тип. А впрочем, что он про него знает? Да, ничего. В тюрьме Виктор ни словом не обмолвился, что хорошо знаком с начспецчасти. Не исключено, они и раньше могли хорошо знать друг друга. Привыкли изо всего тайны делать, перестраховщики.

– Сергей Николаевич, да вы знакомы друг с другом давно. Коля у меня замкомвзвода разведки был. Ко мне в госпиталь с ребятами наведывался.

Неужели забыл? А, я то думал, что ты его в Соловках вспомнил.

– Не узнал. Изменился сильно. А так это вы у меня, пьянку в палате утроили? Самогонку принесли тайно. Сами напились с Якимовым, других раненых напоили! С сестрами милосердия начали заигрывать!

– Что вы, товарищ профессор! – обиженно протянул Кураков. – Какая самогонка? Мы по вашему, забулдыги последние? Это был чистый спирт! Мы у белополяков целую цистерну отбили. Да какая это была пьянка. По кружке на нос и досталось. Так мы за встречу, по чуть – чуть приняли.

– Ну, все, начинайте работать. Знакомьтесь с коллективом. Если возникнут трудности, сразу обращайтесь к Николаю Федоровичу. У него большие полномочия. А через неделю мы с вами должны подготовить предложения по конкретной реализации проекта. Извини, что не даю до конца отдохнуть.

Ситуация меняется на глазах. Юлить не буду. Мы отстаем, плетемся в хвосте. А последних, как известно – бьют.

– Мне самому уже надоело отдыхать. – Махнул рукой Карповский, – Опыты закончились. Пора переходить к практике. Основные положения я уже в своих тетрадях выписал. Думаю, за неделю я успею подготовить развернутый план.

– Постарайся, Сергей Николаевич, от этого зависит очень многое. – Якимов пожал руки, кивнул на прощанье головой и ушел. Над планом пришлось работать урывками. Одновременно приходилось запускать лабораторию.

Молодежь попалась действительно толковая, все быстро поняли, что от них требуется. К первой небольшой партии препарата, полученного им еще в соловецкой лаборатории, через месяц должны выдать и новые. Как ни старался, а профессор чувствовал, что недели мало. Пришлось задерживаться до самой ночи. Скоро выяснилось, что им нужен срочно завхоз и прочая техническая служба. Кураков молча выслушал просьбу, кивнул, и через три дня в коллективе появился Егорыч, кряжистый седой мужик с плохо скрываемой выправкой отставного военного. Профессор понимал, что он явно из конторы. Других сюда брать не будут. Не случайно капитан собрал всех сотрудников и прочитал обстоятельную лекцию о соблюдении режима секретности на вверенном ему объекте. Потом срочно потребовался инженер – механик. Новое оборудование, все эти центрифуги, алектрофузеры, паровые котлы, постоянно выходили из строя. Вскоре стало понятно, что срочно нужно создавать новые аппараты, которых еще не то, что в стране, в мире не выпускали. Значит, надо выходить на специализированные предприятия и заказывать опытные образцы. Потом пришло понимание, что необходим непрерывный цикл производства, а стало быть, полуподвал надо соединять с основным корпусом, где был такой подвал. Вскоре откуда не возьмись, выскочила новая проблема. Химик Лизочка оказалась беременной, и не могла выносить запах. Ее постоянно тошнило. Ее муж, очкастый биолог по профессии, и законченный ботан по жизни Петя, лишь бестолково крутился вокруг жены, преумножая сутолоку. Другой экспериментатор, торопыга Яша, желая сократить время при технологическом процессе, решил на свой страх и риск внедрить новшество, чуть – чуть повысить давление в паровом котле. В результате сработал аварийный клапан, и рационализатору обожгло руки. Пока его бинтовали, убежденный комсомолец убеждал всех перейти на стахановские методы работы и смело внедрять новые идеи. Не успел выветриться пар из котла, как еще одно ЧП превратило лабораторию в подобие горящего крейсера «Очаков». Из – за скачка напряжения загорелся распределительный электрощит. Пока сотрудники со слоновьим топотом азартно бегали по зданию в поисках главного рубильника, все помещения пропахли едким запахом горелой изоляционной резины. Потом приехали рабочие и бодро взялись за толстенную перегородку между полуподвалами.