Александр Кузнецов - Звездный час иуд Страница 25

Ситуация меняется на глазах. Юлить не буду. Мы отстаем, плетемся в хвосте. А последних, как известно – бьют.

– Мне самому уже надоело отдыхать. – Махнул рукой Карповский, – Опыты закончились. Пора переходить к практике. Основные положения я уже в своих тетрадях выписал. Думаю, за неделю я успею подготовить развернутый план.

– Постарайся, Сергей Николаевич, от этого зависит очень многое. – Якимов пожал руки, кивнул на прощанье головой и ушел. Над планом пришлось работать урывками. Одновременно приходилось запускать лабораторию.

Молодежь попалась действительно толковая, все быстро поняли, что от них требуется. К первой небольшой партии препарата, полученного им еще в соловецкой лаборатории, через месяц должны выдать и новые. Как ни старался, а профессор чувствовал, что недели мало. Пришлось задерживаться до самой ночи. Скоро выяснилось, что им нужен срочно завхоз и прочая техническая служба. Кураков молча выслушал просьбу, кивнул, и через три дня в коллективе появился Егорыч, кряжистый седой мужик с плохо скрываемой выправкой отставного военного. Профессор понимал, что он явно из конторы. Других сюда брать не будут. Не случайно капитан собрал всех сотрудников и прочитал обстоятельную лекцию о соблюдении режима секретности на вверенном ему объекте. Потом срочно потребовался инженер – механик. Новое оборудование, все эти центрифуги, алектрофузеры, паровые котлы, постоянно выходили из строя. Вскоре стало понятно, что срочно нужно создавать новые аппараты, которых еще не то, что в стране, в мире не выпускали. Значит, надо выходить на специализированные предприятия и заказывать опытные образцы. Потом пришло понимание, что необходим непрерывный цикл производства, а стало быть, полуподвал надо соединять с основным корпусом, где был такой подвал. Вскоре откуда не возьмись, выскочила новая проблема. Химик Лизочка оказалась беременной, и не могла выносить запах. Ее постоянно тошнило. Ее муж, очкастый биолог по профессии, и законченный ботан по жизни Петя, лишь бестолково крутился вокруг жены, преумножая сутолоку. Другой экспериментатор, торопыга Яша, желая сократить время при технологическом процессе, решил на свой страх и риск внедрить новшество, чуть – чуть повысить давление в паровом котле. В результате сработал аварийный клапан, и рационализатору обожгло руки. Пока его бинтовали, убежденный комсомолец убеждал всех перейти на стахановские методы работы и смело внедрять новые идеи. Не успел выветриться пар из котла, как еще одно ЧП превратило лабораторию в подобие горящего крейсера «Очаков». Из – за скачка напряжения загорелся распределительный электрощит. Пока сотрудники со слоновьим топотом азартно бегали по зданию в поисках главного рубильника, все помещения пропахли едким запахом горелой изоляционной резины. Потом приехали рабочие и бодро взялись за толстенную перегородку между полуподвалами.

Бодрый матерок строителей с явной ориентацией на мам и бабушек, вводил в краску девчонок из лаборатории. В основном, не целованных, необмятых грубыми руками озабоченных комсомольцев, и свято верящих в чистую и непорочную любовь до гробовой доски, и дубового креста. Вскоре Карповский пришел к выводу, что ему срочно нужен толковый заместитель.

Было ясно, что среди молодежи искать нечего. Нет нужного опыта. Да и коллектив увеличивался на глазах. Работа над планом проекта почти застопорилась. Профессор с тоской глядел в окно, и уже с ностальгией вспоминал свою тихую, уютную лабораторию в Соловках, где единственным раздражителем являлся только Кураков. Да, были времена оны! Ученый уже явственно видел ждущую его таежную делянку, топор, пилу «Дружба -2» за срыв задания. Спасло чудо. Встречу с очень большим начальником отложили на три дня. Кураков, помогал ему, как мог. К удивлению профессора, капитан оказался весьма толковым человеком, хорошо ориентирующегося во времени и пространстве, хорошим чувством юмора, цепкой памятью и мгновенной реакций. Он постоянно где – то мотался, и, как правило, в организации, что то добавлялось. Тут уж, практика полностью опровергал теорию Ломброзо. Ошибся макаронник в некоторых своих выводах. По правде говоря, профессор хозяйственником был слабым.

Познавать и организовывать производство в ограниченные сроки это разные вещи. Декада пролетела в напряженных хлопотах. А когда Карповский подшил пронумерованный последний лист проекта, капитан тут же папку опечатал, и отвез в сопровождении охранника куда следует. Через день приехал Якунин. Выглядел он крайне озабоченным. Втроем сели в машину, где их ожидал невозмутимый Володя. До легендарной Лубянки доехали быстро. Прошли контроль, и без задержки прошли в приемную Берии. Через несколько секунд их пригласили в кабинет. Вошли Якимов и Сергей Николаевич, Кураков остался ждать в приемной.

Нарком встретил их с легкой улыбкой. Негоже с первого раза пугать науку суровым выражением лица. Свои – то кадры привычные к начальственным суровостям. А вот шибко ученые элементы психическое устройство слабое имеют.

– Присаживайтесь. Познакомился с вашим проектом. Впечатляет. Не скрою.

Даже если нам удастся реализовать половину из задуманного, это уже успех. Хочу сразу предупредить. Отдельные товарищи в возможность реализации этой темы не очень верят. Мы должны положительными результатами их убедить в обратном.

– Приложим все силы, товарищ народный комиссар внутренних дел, – осторожно кашлянул профессор. Он прекрасно понимал, на какой северной широте может оказаться в случае провала. Леса на его век хватит. Берия открыл папку, перевернул несколько страниц.

– Первые положительные результаты были получены еще в 1933 году, когда в управлении пограничной службы по вашей методике подготовили тридцать собак для охраны границы. Наблюдение за их работой продолжались два года. Результативность по задержаниям нарушителей на тридцать – сорок процентов выше, чем у овчарок, подготовленных по традиционной методике.

Почти все собаки уверенно брали след через двадцать часов. Задерживали нарушителей и держали зубами до прихода патрулей. Три собаки смертельно раненые нарушителями в последнем броске все же успевали перегрызть им горло. До сих пор двадцать собак продолжают уверенно нести службу. Если бы мы смогли подготовить всех служебных и розыскных собак по вашей схеме, то наша граница была полностью на замке. Почему прикрыли этот многообещающий проект?

– Не знаю, товарищ народный комиссар. Я сам до сих пор не могу понять, – опять профессор кашлянул в кулак, – извиняюсь. В питомник пришла бумага, где было сказано, что подобные методы противоречат учению марксизма, а значит, относятся к буржуазной науке. А этот опыт был не первым. Просто я не стал упоминать единичные попытки, хотя и успешные.

– Пожалуйста, расскажите о них, – заинтересовался Берия.

– В 1914 году мне показалось, что удалось подобрать рецептуру своего препарата. Но нужного результата на лабораторных мышах, кроликах и собаках не было. Лишь к началу шестнадцатого года удалось опытным путем нащупать нужный вариант. Мне пришла в голову одна идея, с которой я поделился с талантливым дрессировщиком Владимиром Леонидовичем Дуровым.

Он предложил научить морского котика искать немецкие якорные мины и подлодки. Опыт удался полностью. Котик быстро научился выполнять команды, находить под водой нужные предметы. Причем, интеллект у животного резко повысился. Моряки были уже готовы забрать котика для несения боевой службы. Но животное перед отправкой отравили. Мы решили подготовить в тайне четырех котиков по отработанной схеме. Но, вскоре началась февральская революция, а временное правительство просто не захотело финансировать работы. Им было просто не до этого. Сам светоч демократии, профессор права Керенский наложил визу, чтобы с этой глупостью к нему не обращались. Лишь через несколько лет мы с Владимиром Леонидовичем предприняли еще одну удачную попытку. У него в собственной усадьбе на Божедомке, располагалась своя лаборатория. Мало кто знает, но Дуров сам проводил сложные исследования на довольно высоком уровне. Думаю, что из него мог получиться прекрасный ученый – экспериментатор. Мы поработали с его любимой дрессированной собакой.

Владимир Леонидович решил провести исследования по передаче мыслей на расстоянии. На экспериментах присутствовал мой научный руководитель Владимир Михайлович Бехтерев и исследователь Александр Васильевич Барченко. Дуров мысленно отдавал команды своей собаке, и она их выполняла! Это было просто потрясающе. На что академик Бехтерев к подобным вещам относился очень осторожно, но и он признавал успех. А он был величайший знаток высшей нервной системы. Не случайно же про него известный немецкий ученый Копш сказал; знают прекрасно устройство мозга только двое. Бог и Бехтерев. Во время послевоенной разрухи мне было сложно заниматься своей работой. Пришлось ограничиться опытами с мышами. Хотя результаты были положительными, но после крупных животных это казалось несерьезным. Вернулся к теме только в тридцатом году. С трудом выбил разрешение на работу со служебными собаками.