Александр Рудазов - Арифмоман. Червоточина Страница 24

Эйхгорн задумчиво кивнул и сделал аудиозаметку – попробовать при случае достать хотя бы клочок этой аномальной шерсти. Поэкспериментировать.

– Мэтр, а это вы ведь на Каше говорите, да? – полюбопытствовал Еонек, слыша русские слова.

– На какой еще каше? – не понял Эйхгорн.

– Ну, на языке волшебников. На котором ваша книга написана.

– Моя книга?.. – моргнул Эйхгорн. – А-а, моя книга!.. Конечно, конечно…

Он сразу сообразил, о чем речь. Та энциклопедия, которую он нашел в шкафу. У Эйхгорна хватало дел и без расшифровки неизвестных языков, так что он отложил ее в дальний ящик.

А теперь достал и снова принялся листать. За минувшие две недели буквы и слова не стали понятнее.

– А ты можешь это прочесть? – спросил Эйхгорн у пажа.

– Шутите, мэтр? – хмыкнул тот. – Это ж Каш. Откуда мне его знать-то?

– Само собой. Это я тебя проверяю. А ты знаешь кого-нибудь, кто может на нем читать?

– Конечно, знаю.

– Кого?

– Вас, мэтр. Вы ж волшебник.

Эйхгорн ответил Еонеку снулым взглядом. Малой явно издевается. Был бы на месте Эйхгорна кто другой – точно бы леща отвесил.

Но Эйхгорн никогда не уважал рукоприкладство. Это ничего не решает и ничего не доказывает.

Точнее, все-таки доказывает, но только одно – что ты сильнее собеседника. Не слишком полезный факт.

Продолжая листать книгу, Эйхгорн кое-что подметил. Первое – буквы в этом Каше все-таки те же, что и в обычном языке. Только тип письма отличается – сложная узорная вязь, символы так тесно переплетены, что слова похожи на длинные иероглифы.

Второе – книга явно самописная. Шрифт далеко не такой каллиграфический, как в других томиках, чернила местами другого цвета, кое-где видны затертости, кляксы и исправления.

– А известно ли тебе, малой, почему волшебные книги пишут на Каше? – тоном экзаменатора спросил Эйхгорн.

– Конечно, это и дураку известно! – фыркнул Еонек.

– Ну и почему же?

– Чтоб никто не смог прочесть, ясно же.

Эйхгорн отложил книгу в сторону. Тут он многого не добьется. Если кто и сможет перевести ему эту китайскую грамоту, то уж всяко не этот мальчишка. Может, в городе отыщется какой-нибудь эрудит…

Будь у него много свободного времени и никаких других дел, Эйхгорн попробовал бы расшифровать текст самостоятельно. Он обожал шифры и криптограммы. Буквы понятные, ключ есть – в книге полно рисунков с подписями, о смысле которых нетрудно догадаться.

Что может означать «щчеянг хурмут» под изображением человеческого сердца? Дураку понятно. Вот вам уже и два слова.

Но даже так – расшифровка займет месяцы. А для Эйхгорна эта книжка не имеет особой важности. Скорее всего, это просто самодельный справочник.

– Вернемся к ковролетчикам, – задумчиво произнес Эйхгорн. – Если я захочу его вызвать… как мне это сделать?

– Позеркальте, – недоуменно ответил Еонек. – Я его номера не знаю, но могу у камергера спросить, он должен знать. Сбегать?..

Эйхгорн напряженно размышлял. Он искал такую форму вопроса, которая не выдала бы его полного невежества в здешних реалиях. Позеркалить – это что вообще? Сразу возникает ассоциация со словом «позвонить», и это явно как-то связано с зеркалами, но…

– А ты сам умеешь зеркалить? – наконец нашелся он.

– Чего там уметь, дело-то плевое, – пожал плечами Еонек. – Хотите, покажу.

– Ну… давай.

– Правда?! – загорелись глаза пажа. – Можно, мэтр?! Я возьму?!

Мальчишка сразу метнулся к столу и схватил то зеркальце, что раньше лежало в запертом отделении. Бережно держа его в ладонях, Еонек несколько секунд дышал на стекло, пока то не запотело, а потом вывел пальцем несколько цифр.

Пришла пора Эйхгорну снова столбенеть от изумления. Ибо стекло засветилось, пошло рябью, и в зеркале отразилась щекастая рожа камергера. Еонек при виде него нервозно захихикал и торопливо сунул зеркало Эйхгорну.

– А, мэтр, это вы? – буркнул камергер. – Чем могу быть полезен?

Эйхгорн ничего не ответил. Он не знал, как реагировать на этот аналог видеофона.

Волшебное зеркало. У него в руках волшебное зеркало. Его собеседник находится в другом здании, но кажется, будто он прямо тут, за стеклом.

– Мэтр, так вы зачем зеркалите-то? – недовольно спросил камергер.

– Просто хотел спросить, нет ли у вас хомутов, – с каменным лицом сказал Эйхгорн.

– Хомутов?.. – вылупился камергер. – Вам нужны хомуты, мэтр?..

– Да, хомуты.

– Ну так идите на конюшню и спросите там! – рявкнул камергер, проводя ладонью перед собой.

Изображение погасло. Но Эйхгорну не было до этого дела – куда сильнее его занимало зеркало. Он пока не придумал сколько-нибудь вразумительных гипотез на счет того, как оно работает… но оно точно работает!

Как им пользоваться, Эйхгорн усвоил быстро. Пишешь на запотевшем стекле номер – и вызываешь нужного абонента. Номер его зеркала, очевидно, 7636468 – число, вырезанное на обратной стороне.

Семизначный номер. Значит, в мире миллионы таких зеркал. Как минимум три из них в Парибуле – у короля, у камергера, и вот это самое, в руках Эйхгорна. Но у Еонека такого зеркала нет – значит, доступны они все же далеко не всем.

Паж подтвердил. Да, у него дальнозеркала нет. И у родителей нет. Они ж простые бакалейщики, вы что! Откуда им такое взять? Дальнозеркала даже у сановников-то не у всех есть – очень уж дорогие. Индустрион такие цены за них ломит, вы что!

Эйхгорн сразу зацепился за незнакомое слово, но спрашивать о его значении не стал. Очевидно, что это либо некое государство вроде той же Страгулярии, либо учреждение, которое производит такие зеркала. Также очевидно, что чем бы этот Индустрион ни был, у него монополия на их производство – как у Страгулярии на ковры-самолеты.

Очень интересно.

Никаких других номеров Еонек не знал. Он и камергерский-то узнал по чистой случайности – полгода назад подметал в его кабинете и увидел забытое на столе дальнозеркало. Памятью мальчишка обладал цепкой.

Возможно, где-то в больших городах существуют свои зеркальные справочники, со множеством номеров. Но точно не в Альбруине.

Это такое дурацкое место…

– Мэтр, я вам еще нужен? – переступил с ноги на ногу Еонек. – Мне еще нужно дров для прачечной натаскать…

– Можешь идти, – ответил Эйхгорн, крутя в руках зеркало.

Им уже овладел зуд естествоиспытателя. Поразмыслив, он снова подышал на стекло и вывел на нем пальцем цифру «один». Немного подождал – ничего не произошло. Эйхгорн добавил еще одну единицу – и снова ничего. Третью… четвертую…

А потом он добавил пятую… и вот тут зеркало засветилось! Эйхгорн оказался прав – есть номера и меньше семизначных.

Номер 11111 принадлежал седоусому краснолицему мужику. В левой руке он, видимо, держал свое зеркало, а правой хлебал из миски нечто, похожее на борщ. При виде Эйхгорна он нахмурился, медленно положил ложку и принялся сверлить собеседника взглядом.

– Ты кто? – сипло спросил усач.

– А ты кто? – ответил Эйхгорн.

– Это ты мне зеркалишь, – сказал усач. – Представься или скройся в тумане.

Эйхгорн сжал губы в ниточку. Интересно, до кого же это он дозвонился? Явно непростой человек, раз такой красивый номер. Пять единиц… не семь даже, а пять.

Наверное, с этими зеркалами – как с аськой. Поначалу номера были короткими, потом на всех стало не хватать, и пошли более длинные. У Эйхгорна был один знакомый с аськой-шестизнаком – и он гордился этим сильнее, чем званием кандидата наук.

– Я, кажется, не туда попал, – вежливо ответил Эйхгорн. – Извини.

– Извини? – процедил усач. – Я ел. Ты прервал мою трапезу. И теперь просто говоришь «извини»?

– Да, я просто говорю «извини». Я по ошибке набрал не тот номер, и я за это извиняюсь. Чего ты еще от меня хочешь?

– Я хочу более убедительных извинений. Не просто вот этого снисходительного, брошенного свысока «извини».

– А может, мне еще на колени встать? – приподнял брови Эйхгорн.

– Это сделало бы твои извинения более убедительными, – кивнул усач.

– Знаешь что… – задумчиво произнес Эйхгорн. – Иди-ка ты в звезду. И сгори там.

Усач криво усмехнулся. Он медленно поднял руку и оттопырил палец – не средний, правда, а указательный.

– Смотри на мой палец, – тихо произнес он.

Эйхгорн посмотрел… и перед глазами что-то вспыхнуло. Его словно ударили в лоб кирпичом – так было больно. Не удержавшись на стуле, Эйхгорн рухнул, и еще добрую минуту просто валялся, держась за виски. Голова раскалывалась, все тело колотило, как электрошоком.

Когда он наконец сумел подняться, зеркало отражало уже только его собственное лицо.

Все еще трясущимися руками Эйхгорн протер очки. Его несказанно занимал вопрос – что тут сейчас произошло?

– Уверен, что существует какое-то рациональное объяснение, – включил диктофон Эйхгорн. – Однако на данный момент в голову приходит только одно, хотя и не очень правдоподобное. Я только что видел настоящего волшебника.