Василий Сахаров - Вариант Юг Страница 24

Пока в Черевково переформировывали эшелоны, мы совершили марш-бросок к следующей станции, к Каменоломням. Опять же обошлось без боя, и мы ее заняли. Сидим, ждем. К нам подмога не идет, и красные не атакуют. Так пролетают еще одни сутки.

Наконец, в полдень 14-го появились наши основные силы. Отряд снова грузится в эшелоны и вечером подходит к Зверево. Мы покидаем вагоны и пешим порядком, соблюдая тишину, осторожно входим на станцию. И что же мы здесь видим? На привокзальной площади митинг. Казаки решают, что делать. Что они решат и как поступят, неизвестно. А потому Чернецов дал команду на атаку и отряд ворвался на площадь. Над головами митингующих ударили два наших пулемета. Длинные очереди внесли в ряды казаков панику. Половина разбежалась, а вторая половина не успела и поднимает руки вверх.

В общем, победа и нашими трофеями становятся двести винтовок, три пулемета и около сотни лошадей. Для первого столкновения с противников неплохо.

В Зверево остался есаул Лазарев и с ним полусотня добровольцев, которые все еще с нами. Остальной личный состав офицерской роты раскидан на охрану других занятых нами железнодорожных станций. Снова, в который уже раз за эти дни, погрузка в эшелон, и наши отряды двинулись к Замчалово. Здесь снова обходится без боя и потерь. Все идет просто замечательно. Готовимся продолжить путь, но к нашему вагону подбежал всклокоченный парнишка и, весело подпрыгивая перед тамбуром, крикнул:

- Солдаты! Солдаты! Эй, дяденьки!

Стоящий в тамбуре Демушкин, спросил его:

- Тебе чего, малой?

- Там, - мальчонка махнул рукой в сторону небольшого домика за станцией, - у нас в овине комиссары прячутся.

Терец посмотрел на меня, а я, кивнув, сказал:

- Время есть. Пошли красных за вымя пощупаем.

Мы предупредили бойцов и, налегке, с пистолетами в руках, помчались в указанном мальчишкой направлении. Нас охватил азарт. У меня в руках «браунинг», а у Демушкина «наган». По-хорошему, следовало дождаться помощи и окружить овин десятком бойцов. Однако мы были уверены, что справимся сами.

Подбегаем к почти завалившемуся старому сарайчику из самана, успокаиваем дыхание и заходим с тыльной стороны.

В сарайчике тихо. Мы прислушиваемся, но ничего не слышим. Со снега, я поднял спекшийся от мороза кусок грязи, а затем с силой кинул его в небольшую отдушину и закричал во все горло:

- Ложись! Бомба!

Внутри овина пошло движение, кто-то испуганно вскрикнул и чертыхнулся. После чего Демушкин ногой выбил дверь и влетел внутрь, а я за ним следом.

В полутьме сарайчика на земляном полу барахтались двое, а терец стоял над ними и охлопывал их одежду руками. Так были взяты два серьезных пленника, комиссары Донского революционного комитета.

Передав этих граждан на попечение добровольцев, которые оставались на станции, мы пошли обратно к эшелону. Трофеи, разумеется, забрали в личное пользование: два трофейных пистолета, германские десятизарядные «маузеры» образца 12-го года с хорошим боезапасом, а заодно прихватили большую стопку революционных газет.

В вагон запрыгнули уже на ходу.

В дороге Демушкин заняля осмотром своего трофея, а я просматривал большевистские газеты, которые уже вовсю выпускали в славном городе Саратове. Что привлекало внимание, сплошные лозунги на каждой странице: «Да Здравствует Красная Армия!!!», «Красная Армия - опора революции!», «Трусы вон из рядов красных батальонов!» и «Смерть дезертирам!», «Уничтожим Калединскую заразу в зародыше!», «Трудовое казачество с нами!», «Враг должен быть уничтожен без всякой пощады!», «Смерть атаману Дутову и прочим приспешникам царя и капитализма!». Чтение меня развлекло. Над чем-то даже задумался. Над чем-то посмеялся. И отрезок благодаря этим газетам скоротал. А потом обнаружил свернутую вчетверо бумагу, развернул, вчитался в текст и закатился в хохоте.

Естественно, от окружающих меня людей, сразу резонный вопрос - в чем дело? Я подозвал к себе всех любопытствующих и вслух зачитал попавшую в наши руки бумагу.

Поначалу, до партизан весь смысл документа не дошел. Они просто не понимали его. Но спустя пару минут, когда я дочитал до середины, меня поддержали все без исключения.

Привожу текст этой великолепной и в чем-то юмористической бумаги:

Декрет Саратовского Губернского СНК об отмене частного владения женщинами.

Товарищи! Законный брак, имеющий место до последнего времени, несомненно, является продуктом того социального неравенства, которое должно быть с корнем вырвано в Советской республике. До сих пор законные браки служили серьезным оружием в руках буржуазии в борьбе с пролетариатом. И только благодаря им все лучшие экземпляры прекрасного пола были собственностью буржуазии, империалистов, и такой собственностью не могло не быть нарушено правильное продолжение человеческого рода. Поэтому Саратовский губернский Совет народных комиссаров, с одобрения Исполнительного комитета губернского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, постановил:

1. С 1 января 1918 года отменяется право постоянного пользования женщинами, достигшими 17 лет и до 32 лет.

2. Действие настоящего декрета не распространяется на замужних женщин, имеющих пятерых и более детей.

3. За бывшими владельцами (мужьями) сохраняется право на внеочередное пользование своей женой.

4. Все женщины, которые подходят под настоящий декрет, изымаются из частного владения и объявляются достоянием всего трудового класса.

5. Распределение отчужденных женщин предоставляется Совету рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, уездными и сельскими по принадлежности.

6. Граждане мужчины имеют право пользоваться женщиной не чаще четырех раз в неделю, в течение не более трех часов при соблюдении условий, указанных ниже.

7. Каждый член трудового коллектива обязан отчислять от своего заработка два процента в фонд народного образования.

8. Каждый мужчина, желающий воспользоваться экземпляром народного достояния, должен представить от рабоче-заводского комитета или профессионального союза удостоверение о своей принадлежности к трудовому классу.

9. Не принадлежащие к трудовому классу мужчины приобретают право воспользоваться отчужденными женщинами при условии ежемесячного взноса, указанного в п. 7 в фонд 1000 руб.

10. Все женщины, объявленные настоящим декретом народным достоянием, получают от фонда народного поколения вспомоществование в размере 280 руб. в месяц.

11. Женщины забеременевшие освобождаются от своих обязанностей прямых и государственных в течение 4 месяцев (3 месяца до и 1 после родов).

12. Рождающиеся младенцы по истечении месяца отдаются в приют «Народные ясли», где воспитываются и получают образование до 17-летнего возраста.

13. При рождении двойни родительнице дается награда в 200 руб.

После прочтения этого декрета слов нет, и остаются только эмоции. Млять! Нам с этой властью, распределяющей людей как скот, не по пути. Стоит признать, что в Российской истории всякое бывало, и плохое, и ужасное, и голод, и крепостное право, и нашествия иностранных захватчиков, и цари полудурки, но то, что грядет, страшней всего. Если эти граждане уже сейчас, на начальном этапе, такие постановления в свет выпускают, что будет дальше? Надеюсь, что мы задавим большевиков раньше, чем они нас, а более ничего не остается...

Следующим днем мы подходим к станции Лихая. Чернецов посылает к засевшим в ней казакам парламентера, и предлагает сдаться. Срок ультиматума истек, а ответа нет. Видимо, противник до сих пор митингует. С нами только одно орудие под командованием штабс-капитана Шперлинга. Оно выкатывается на позицию, юнкера сноровисто, словно на учебном полигоне, готовят его к бою и делают по станции два шрапнельных выстрела. После чего наш отряд рассыпается повзводно и атакует станцию в лоб, а бойцы Грекова обходят ее со стороны речки Малая Каменка.

Входим в Лихую. Все кто хотел удрать, уже удрали. Поэтому против отряда только несколько десятков красногвардейцев из солдат. Здесь у нас первые потери, один молоденький гимназист из 1-го взвода и два офицера из сводной офицерской полуроты.

Победа за нами, и еще одна ключевая станция по линии Юго-Восточной железной дороги оказывается под нашим контролем. Странная война идет. Кто наступает, за тем и победа. У кого паровоз, тот и силен. Черт бы побрал всю неправильность происходящих сейчас событий. Мне привычней конный бой, а теперь я простой стрелок пехотной цепи. Однако, я сам в отряд записался, добровольно. Поэтому на судьбу не сетую и приказы выполняю четко.

На станции к нам выходят представители 5-й сотни Атаманского полка, который здесь квартирует, гвардейцы минувшей эпохи. Перед есаулом стоят солидные бородатые дядьки, которые хотят только одного, отсидеться в нейтралитете. Наш командир хмыкает, презрительно кривится в сторону атаманцев, оглядывается на мальчишек из 3-го взвода и приказывает им разоружить элитную сотню Войска Донского. На всякий случай, дабы быть уверенным в ее нейтралитете.