41 - 58 Хроника иной войны - Александр Викторович Горохов Страница 24

Севернее Луги ситуация, к сожалению, несколько хуже. Немецкие войска сумели прорваться на подступы к Красногвардейскому и Слуцко-Колпинскому укреплённым районам. В ближайшие дни туда прибудет мотострелковая дивизия… союзников, уже выдвинувшаяся из Горьковской области. Кроме того, для защиты города с воздуха сформирован и готовится к переброске на фронт полк истребителей Миг-17, прекрасно зарекомендовавших себя в отражении воздушных налётов на Москву. Как считает штаб ВВС, это позволит полностью обезопасить Колыбель Революции от налётов германской и финляндской авиации, а также существенно снизить потери наших войск от её действий.

— Товарищ Жигарев, — переключился Генсек на командующего ВВС. — Как у нас обстоят дела с вводом в строй реактивных бомбардировщиков?

— Поставки машинокомплектов для сборки продолжается. К 1 сентября первая эскадрилья будет сформирована. Как вы знаете, товарищ Сталин, эти самолёты будут переданы в дальнебомбардировочную дивизию полковника Голованова, уже подготовившего для их базирования аэродром. Уже намечены первые цели для этой эскадрильи: Варшавский железнодорожный узел и Кёнигсберг.

Кивок головой и снова вопрос Василевскому-«старому».

— Товарищ Васильев, а есть ли смысл для уменьшения потерь Рабоче-крестьянкой Красной Армии применить по скоплению войск противника ваши… сверхмощные бомбы?

Василевский понимающе кивнул.

— Я бы не советовал этого, товарищ Сталин.

— Почему? — даже остановился Вождь, как обычно, прохаживавшийся по кабинету во время совещания.

— Да, этой бомбой можно одним махом уничтожить несколько тысяч, а то и несколько десятков тысяч солдат противника. Но применение этого оружия всегда вызывает сильнейшее радиоактивное заражение местности. Взрыв, эквивалентный 40 тысячам тонн тротила — такова мощность типового заряда — даже через сутки излучает столько же, сколько излучают 1 миллион 200 тысяч тонн радия. Это излучение со временем значительно падает, но всё равно выпавшие на огромной территории осадки могут вызвать тяжёлое поражение организма человека. Подобные тем, от которых умерла Мария Кюри, работая с граммами радия. В некоторых случаях на удалении в 15–20 километров от взрыва, конечно, уже через полгода можно жить и вести хозяйственную деятельность, но далеко не везде. Там же, где выпадет основная масса радиоактивных осадков — а это может быть полоса длиной в десятки и сотни километров и шириной в 10–20 километров — время, когда местность станет безопасной, может растянуться на 10–15 лет. А в непосредственной близости от центра взрыва — на десятилетия. Зачем нам заражать собственную территорию, которую на долгие годы придётся огородить забором, чтобы никто на неё не попал и не повторил судьбу Складовской-Кюри?

Кроме того, товарищ Сталин, трижды герой социалистического труда, лауреат Ленинской и четырёх Сталинских премий академик Зельдович, разработавший теоретическую модель существования прохода между нашими мирами, не уверен в безопасности попытки переместить через него бомбу. По его расчётам, комплекс излучений и потоков элементарных частиц может резко активизировать находящийся в бомбе источник инициирующего излучения, необходимый для срабатывания заряда, и реакции распада, происходящие в самом заряде. В лучшем случае, на эту сторону прохода между нашими мирами прибудет раскалённая радиоактивная болванка, и нет никакой гарантии, что заряд правильно сработает при сбросе бомбы, поскольку для этого требуется чистота материала заряда не ниже определённого уровня. А в худшем — вызовет взрыв непосредственно в проходе. И даже он сам не берётся оценить последствия этого взрыва. Увы, никто ни у нас, ни, надеюсь, у вас, не хочет проверять его теоретические расчёты на практике.

* * *

Требование встречи с советским связником было полной неожиданностью для Зорге. Всё-таки Япония — достаточно закрытая страна, и легально проникнуть в неё любому иностранцу достаточно проблематично. Раньше обходилось закладкой тайников с информацией, и за «посылками» пресс-атташе германского посольства ездил на своём «Цундапе» днём. А на этот раз пришлось катиться на пустынный берег, чтобы остаться там и на ночь.

Прямо скажем, ситуация из ряда вон выходящая, если советский Центр решил «засветить» перед резидентом, как именно и кто именно передаёт тому задания. А если учесть, что пару лет назад, в период, когда резко поменялось руководство Разведуправления, Зорге уже пытались отозвать в Советский Союз, то и тревожащая.

Вначале в темноте стали различимы обводы рыболовецкой шхуны, с которой после условленного сигнала фонарём спустили шлюпку, а потом послышался лёгкие шлепки вёсел. И вот из шлюпки выскочили пара человек, быстро обыскали Зорге и тут же растворились в темноте. И лишь потом от неё «походкой морского волка» по камням прошёл человек в форме советского морского флота.

— Фонарь, — козырнул он после обмена паролем и отзывом.

— Рамзай, — коротко ответил немец.

— Помимо письменной информации из центра приказано передать на словах, что выполнение приказа обязательно, и от точности исполнения рекомендаций зависит не только ваша жизнь и судьба вашего радиста и его жены, но и многих членов вашей разведсети. Сведения из «посылки» достоверные, им следует верить.

— Это всё? — удивился Зорге.

— Так точно, — кивнул назвавшийся Фонарём и, негромко свистнув, попрощался. — Счастливо оставаться!

— Счастливого плавания.

Негромко затарахтел мотор шхуны, и Зорге остался на берегу один. Гадать, что же именно содержится в приказе из Центра: документ наверняка зашифрован, и «перевести на человеческий язык» можно было только дома. Но совершенно не хотелось привлекать внимание японской полиции, гоняя по ночным дорогам. Тем более, три года назад он уже попадал в серьёзную аварию, после которой три недели провёл в госпитале для иностранцев. Тогда избежать провала удалось исключительно потому, что Макс Клаузен успел попасть в квартиру Зорге раньше полиции и спрятать компрометирующие документы. Так что рисковать с ночной ездой не хотелось.

Августовская ночь выдалось тёплой, поэтому советский разведчик решил встретить рассвет на берегу. И уже по свету ехать в Токио.

Послание из Центра поразило. В нём требовалось в срок до конца сентября покинуть Японию. И ему, и Клаузену, и жене Макса Анне, и, по возможности, некоторым из его агентов-коммунистов. Объяснялся приказ имеющейся информацией о глубокой разработке японской контрразведкой его агентурной сети. По сути — преддверием провала. Предписывалось в ближайшие дни, известив ключевые фигуры о необходимости либо перейти на нелегальное положение, либо покинуть страну, полностью прекратить контакты с агентами-японцами. Сеть, в лучшем случае, консервировалась, а в худшем — ликвидировалась. Требовала Москва и сократить число передаваемых Максом радиограмм.

Выезжать требовалось через Америку, где в Сан-Франциско нужно было посетить конспиративную квартиру, на которой ему и предоставят контакты для установления связи на новом месте службы. Причём, Зорге предлагались на выбор три страны: Аргентина, Испания или Швеция. И о своём выборе он должен был заранее известить Центр. Но оставаться в Японии запрещалось категорически.

Зорге работал в Японии давно, с сентября 1933 года. Легенда у него была не просто основательно проработанная, а великолепная: корреспондент целого ряда германских и голландской газет, членство в НСДАП, рекомендация профессора из Мюнхена Карла Хаусхофера японскому послу в США Кацуи Дебуси позволила получить от японского посольства рекомендательное письмо в министерство иностранных дел Японии и аккредитацию.

Здесь ему удалось близко сойтись с военным атташе Германии в этой стране Ойгеном Оттом, а когда в 1938 году генерал, приложивший немало усилий для подписания Антикоминтерновского Пакта, возглавил посольство, Рихард получил должность пресс-секретаря дипломатического представительства. Правда, около года пришлось выполнять работу «на общественных началах», как такое называлось в СССР. Тем не менее, Отт настолько доверял Зорге, что выделил ему отдельный кабинет в здании диппредставительства, где тот мог работать с секретными документами, поступающими или передаваемыми по дипломатическим каналам. А после нападения Третьего Рейха на Польшу Зорге занял указанную должность уже официально.

О степени доверия к нему генерала Отта говорят даже такие факты, что Рихард был допущен к пользованию линиями закрытой связи с Берлином, а также откровенно делился информацией не только о положении дел в Фатерлянде, но и обо всех своих встречах и переговорах с японскими политиками, позволял читать всю посольскую переписку. Среди обязанностей Зорге на должности пресс-секретаря посольства была и подготовка информационно-аналитических материалов о политике Японии для ведомства Гейдриха. В частности, именно перу «корреспондента» принадлежала информационная записка для германской разведки о том, что в случае начала войны между Германией и СССР по инициативе Гитлера Япония ни при каких обстоятельствах не нарушит