Вечное - Николай Секерин Страница 25

– Никогда! Слышишь, никогда не смей больше повторять подобные слова! Ты хочешь, чтобы нас всех убили? Ты этого хочешь? Не смей даже думать об этом! Ты ещё слишком юн и глуп, чтобы понять простую вещь: жизнь, в любом её виде ценнее, чем смерть! А подобный разговор – это верная смерть! Если ты горд и свободолюбив, что ж, иди и умри за свою свободу один! Но никогда не смей подвергать опасности своих соседей! Не смей, никогда! Слышишь? Никогда!

– Да ты просто трус, – бросил я ему в лицо.

Шушу рассвирепел.

– Убирайся прочь, неблагодарный щенок!

– Конечно, нигер, как скажешь, мудрый нигер! – с негодованием произнёс я и ушёл.

Больше мы с ним не разговаривали.

Я был очень зол на Шушу. По мере взросления, я всё меньше уважал таких как он. В моих глазах все они были слабаками, сдавшимися на милость мерзких белых. Я не мог найти ни одного единомышленника среди своих собратьев негров. Никто не хотел меня слушать и не разделял моих взглядов. Все жили так, точно другой жизни для нас и быть не может.

Хозяйский сынок Эндрю вырос и стал злобным парнем. Ничего другого из него и не могло вырасти. Господи, как я его ненавидел.

Однажды, он напился, подошёл ко мне и сказал.

– Эй, нигер, пойдём со мной, мне надо посрать. Я хочу, чтобы после ты вылизал мою задницу до кристальной чистоты.

Я побагровел.

– Пойдём, нигер, пойдём!

Неизвестно чем бы это кончилось, но тут его позвала Малена, его мачеха.

– Эндрю, поди сюда мой мальчик, мне нужна твоя помощь!

Мальчик! Как же! Здоровому лбу уже исполнилось двадцать пять! И мне кажется, он совокуплялся со своей мачехой!

Он обернулся на зов, и, поколебавшись, пошёл к ней. Через несколько шагов он обернулся и сказал.

– Я с тобой ещё не закончил, нигер!

Тварь! Все они твари!

В другой раз его папаша зашёл в наш барак и сказал следующее:

– Вы все здесь просто мой скот! Вы моя собственность! Я могу каждого из вас повесить на первом суку! Могу застрелить из ружья! Могу сварить в котле! Могу нассать в ваши чёрные рты, и попробуйте, животные, не проглотить всё до капли!

Потом он расхохотался и ушёл.

Все в бараке тряслись от страха. Все кроме меня.

Когда Эль Гарсиа ушёл, я вышел на середину и громко сказал:

– Послушайте братья и сёстры! Доколе мы будем это терпеть?! Неужели в вас нет хоть капли гордости! Нас здесь пятьдесят человек, а белых во владениях Гарсиа не больше десяти! Да мы можем просто взять и…

– Заткнись немедленно! – заорал Шушу, выйдя вперёд. – Заткнись, мерзавец! Прочь! Пошёл прочь! Как ты смеешь подвергать опасности наши жизни! Вон! Пошёл вон!

К моему глубочайшему удивлению и обиде, к Шушу присоединились почти все в бараке. Меня просто вытолкнули на улицу.

Но на этом дело не кончилось, Шушу побежал за хозяином.

Он догнал шатающегося Гарсия, и, униженно склонив голову, донёс обо всём, что я только что говорил. К сказанному мной, он присовокупил подробности, о которых я не успел сказать. Впрочем, я бы и не стал отнекиваться. Да, я ненавидел белых и желал им смерти. Я считал, что чёрный человек не должен быть рабом! Мы заслуживаем свободы так же, как и белые! Мы не обезьяны, не скот и не собственность этого пьянчуги!

Я знал, что теперь мне конец. Проклятый Шушу, только что подписал мой смертный приговор. Сейчас они вернутся с Гарсией и меня повесят.

Я выскочил из барака и побежал прочь с плантации.

Но меня уже преследовали.

– Стой, а ну стой! – кричали мне вслед.

Я бежал что есть мочи. Послышались выстрелы.

– Стой, Намэ! Тебе не уйти! – орал предатель Шушу.

Как я его ненавидел!

Выстрелы. Ещё выстрел. Резкая боль обожгла ногу.

Я закричал, но продолжал бежать, хромая. Нет, не возьмёте, не возьмёте!

На меня накинули сеть. Кто-то сильно ударил меня по затылку, я потерял сознание.

Очнулся я в огромном котле. Сверху он был закрыт металлическими прутьями.

– Я говорил тебе, нигер, что могу сделать с тобой всё, что захочу? – с торжеством в голосе прохрипел Эль Гарсия.

Он стоял над котлом и с усмешкой глядел на меня сверху вниз. По самую голову я был в воде и мог высунуть на поверхность только лицо. Дальше на меня давила решётка.

Я набрал в рот слюны столько, сколько смог и с силою плюнул в Эль Гарсия. Мой плевок не долетел даже до его ботинок. Он осклабился.

– Что ж, нигер, хотел напоследок показать мне, что думаешь? А? Животное? Смотри, что могу я!

Он расстегнул брюки и достал свой уродливый пенис. Он был ничтожно мал, его едва было видно из-за огромного пучка волос.

Гарсия начал мочиться тонкой, слабой струёй. Я окунулся с головой в воду, чтобы гад не попал мне на лицо.

Они подожгли дрова под котлом, я почувствовал, как нагревается дно и вода вокруг меня. Меня сварят заживо!

– Ну что, нигер, как ты себя чувствуешь? Хорошая вода, тёплая? – это сказал уже Эндрю, хозяйский сынок.

Я набрал полную грудь воздуха и заорал что было сил.

– Вы все получите по заслугам! Обязательно! Настанет день, и мы будем вас резать! Насиловать ваших женщин! Убивать ваших детей! Не за горами тот час! Таких как я будет много!

Что сказать, в красноречии я не силён. Вода нагрелась уже очень сильно, мне стало больно. Непереносимая боль, мокрые ожоги, я не мог терпеть, я кричал.

– Это всё, нигер? – усмехался Гарсия. – Или ещё нам что-то расскажешь? А, точно, ты ведь не можешь. Ты расслабляешься в ванной?

Он захохотал.

– Послушай, нигер, ты очень забавный, ты…

Больше я ничего не услышал, голос Гарсия будто исчез. Ослепительная темнота, белый мрак… я провалился в никуда.

Пятый.

Наблюдая за всем происходящим сразу двумя «глазами», один из которых в нашем штабе с моими коллегами, а другой внутри очередного человека, я совершенно точно понял одну вещь.

В жизни всё подобно круговороту. Таким ваш мир создали Владельцы, такой создана и вся Вселенная, уж кем она создана, извините, не знаю. Я хронолог лишь одного вашего мира, вашей маленькой планеты, которую в данный момент вы называете Земля. Кстати, она тоже круглая, ну или кругообразная.

Ваши поступки тоже вращаются по кругу. Когда Гарсия унижал своих рабов и жестоко убил Намэ, он принёс в мир плохое. Это плохое, на первый взгляд, должно было ограничиться лишь одной жертвой, ведь остальные рабы на его плантации были покорны и даже довольны своей жизнью. Но нет, горечь обиды никуда не испарилась, она сделает свой круг и через поколение потомки Гарсия получат вернувшуюся, творимую ранее своим пращуром, гадость.

Все эти бесконечные войны и насилие человека над человеком подобны огромному колесу, совершающему оборот в невесомости.