Константин Калбанов - Вепрь Страница 26

— Верю, да только все одно позволить и далее тебе заниматься этим не могу.

Виктор только тяжко вздохнул. Терять столь выгодное предприятие ну никак не хотелось, но вместе с тем обиды на воеводу не было никакой. С какой стати, человек царь и бог в своем уезде, первый после великого князя, но добро помнит, не просто прикрыл лавочку, а лично беседует, да еще и разъясняет что да к чему, где-то даже оправдывается. Такое нужно ценить, а не обиды крутить. Виктор и оценил. Вот ей-ей оценил. Заметил он и то, что когда воевода услышал его слова о мастерской, то искренне заинтересовался, как видно тут он полностью разделял взгляды властителя Брячиславиии и был готов поддерживать любого кто захочет наладить какое-никакое производство.

Что же, взять все и сразу не вышло, значит потихоньку, полегоньку, день за днем, за годом, год. Или грабануть кого, но это не для него. Нет, если подвернется случай, как тогда с Градимиром, то он не погнушается, а вот так, ради наживы на большую дорогу, это ему претило. Значит от простого к сложному и перво-наперво подворье, да желательно попросторнее, место понадобится, ведь хочешь не хочешь, а семьей обзаводиться надо.

Отчего-то у него была уверенность, что если не будет ради кого стараться, то может такое случиться, что при первых же трудностях пошлет он все к ляду и вернется к скоморошеству. Вот ведь, вроде иной человек, но или у тела память сильная, или толика души прежнего хозяина осталась, но нет-нет да и тянуло его к прежнему занятию, а это верная дорожка встретить свой конец где-нибудь под забором. Как говорил один мудрец: Молодость, это всего лишь средство, чтобы обеспечить себе старость. Золотые слова, под каждым из них Виктор был готов подписаться.

— Дозволь, батюшка воевода?

Виктор обернулся на голос. Хорошо все же смотрят за палатами, ни половица не скрипнула, ни петли, потому как в комнате появился человек в черном кафтане, наверное чтобы не так были заметны чернильные пятна, потому как на поясе висит чернильница, с колпаком закрывающим ее наглухо, в руках папка из которой торчат кончики пары перьев. Бородка не больная, но ухоженная, взгляд умных глаз постоянно бегает, так что трудно понять, что именно они выражают, одним словом весь вид вошедшего указывал на то, что это самый настоящий проныра и ловкач, коему на зуб лучше не попадаться не то схарчит, даже не поймешь как именно. Правда человек тщеславный и мнящий о себе много, решил бы, что тот всем своим существом заигрывает с ним виляя хвостом как дворняга безродная. Насчет последнего, так и есть, вот только намешаны там такие кровя, что получился хоть и безродный, но волкодав.

— Осьма, вовремя. О поножовщине в Веселом переулке ведаешь?

— Как не ведать, чай по нашему приказу проходит.

— Вот, его работа. Ты с опросными листами не затягивай, отпусти по быстрому, он мне еще понадобится.

— Дак, батюшка воевода, там ить не все так просто, — заискивающе улыбаясь, попытался возразить дьяк.

— Чего там сложного, десятник опознал татей, — не подаваясь заискивающему тону, нахмурился воевода.

— Дак, татей только двое, а кто третий, пока неведомо, может просто человек прохожий.

— Осьма, ты мне воду не мути, человеку прохожему в темном переулке с татями вместе делать нечего. Все ли понял?

— Все батюшка воевода.

О как прозрачно намекнул. Как видно, воевода прекрасно знал повадки этого дьяка. Отчего-то у Виктора появилось стойкое ощущение, что его только что избавили от конкретного наезда со стороны правоохранительных органов. Хм. Как видно не на пустом месте появились те мздоимцы, что служили в милиции в том оставленном им мире. Знавал он одного мужика которого развели по беспределу.

Тот знакомый торговал на рынке ширпотребом из Турции, так что какая-никакая деньга водилась, скажем так, принадлежал к крепкому такому среднему классу. Так вот, лег он однажды на закате отдыхать, вот не даром говорят не ложись в это время иначе потом голова болеть будет. Проснулся, чувствует себя прекрасно и направляется на выход из спальни, как вдруг видит сквозь щель в двери, что его жена и дочь сидят в зале скотчем примотанные к стульям с кляпами во рту. По комнате шарятся двое, а на столике лежит самый натуральный пистолет, уж газовый или настоящий он не рассмотрел. У мужика во владении было ружье на вполне законных основаниях и сейф находился как раз в спальне, но вот испугался он за оружие хвататься. Воспользовался моментом и проскользнул на кухню, где вооружился… Сковородкой! Одним словом, отрехтовал он ту сковороду о нападавших так, что она чуть не в иную сторону вывернулась, а потом выбросил их на улицу. Тем делать нечего, поплелись зализывать раны в больницу, от туда как водится сообщили в милицию, мол пришли двое с явными признаками побоев. Приехали архаровцы и давай пытать страдальцев, ну те и рассказали, где их отоварили. Взяли в оборот знакомого Виктора. Тот им как на духу, так и так, с оружием напали, семью повязали, деньги требовали, а ребятки мало что наркоманы, так еще и рецидивисты и у одного из них за плечами разбойное нападение. Но взять-то с них нечего… Заплатил мужичек энную сумму, чтобы дело в отношении него не возбуждали, а те страдальцы и вовсе за так отделались.

Вот чем-то та ситуация очень напомнила произошедшее с ним. Вернее до этого ассоциаций никаких не было, а вот как только увидел этого дьяка, тут же смекнул, разведут его на раз. Смекнул и поспешил мысленно поблагодарить воеводу, все же помнит добро мужик, хоть и стоит перед ним скоморох, коий на социальной лестнице пониже крестьян будет. Оттого и к себе вызвал, чтобы под пресс не угодил.

— Иди пока, Осьма, к себе, он вслед подойдет.

Делать тому нечего, ЦУ получил, теперь только исполать и не соскользнуть ни вправо, ни влево. Однако, вопреки ожиданиям Виктора воспринял он все это как-то уж очень спокойно или просто не хотел проявлять своих чувств при Световиде, бог весть. Да и какая собственно разница, прошла беда сторонкой и слава Богу.

— Насчет твоего занятия, все ли уразумел.

— Все, батюшка воевода.

— Вот и ладушки. Ну а коли, я тебя лишил заработка, то попробую малость восполнить. Сегодня в четыре часа по полудни, подойди ко мне на подворье. Те кто видел как ты управляешься с ножами да шарами больно впечатлились, порадуешь нас своим мастерством.

— Непременно буду.

— Ну иди, с Богом.

Как и предполагал Виктор, особого интереса к нему в остроге не проявили. Дьяк был сух и деловит, ничем не выказав своего отношения к происшедшему, в течении десяти-пятнадцати минут записал опросный лист и отпустил с богом. Однако от Волкова не ускользнули изменения в поведении дознатчика, от заискивающей и виляющей хвостом дворняги не осталось и следа, перед ним предстал именно волкодав и попадись он ему, тот точно вцепился бы мертвой хваткой. При всем при том, все слышанное об этом охранителе порядка указывало на то, что боролся он с лихими ни себя ни их не жалея, но вот был грешок, при случае своего никогда не упускал.

В оговоренное время, Виктор прибыл на подворье боярина Смолина и беспрепятственно был допущен за ворота. На представление собрались все домочадцы и дворня, когда он попытался прикинуть сколько получалось народу, то вышло что-то около четырех десятков, только взрослых, а ведь это хотя и большая часть проживающих здесь, но не все, потому как без догляда никак нельзя.

Прикинув, что тут собрались в основном те, кто не видел его выступления, а стало быть им это будет все же в новинку, да и остальным приесться никак не могло, Виктор решил просто повторить свое прошлое выступление, правда на этот раз он чувствовал себя куда как увереннее, а потому и выступал более раскованно и получалось все еще лучше и задорней. А может причина тут была в том, что при виде Смеяны, у него словно крылья выросли и грудь расправилась.

Вот же натура человеческая! Вот понимает, что тут не то что надеяться на что, а даже и помыслить о том нельзя. За один только взгляд, с его стороны, можно поплатиться головой, потому как разница между их положением не просто огромна, это пропасть, бездонная и безбрежная, такая, что ни о каких мостках и речи быть не может. Ан нет. Уж специально отводит взгляд в сторону, чтобы не видеть ее, а он зараза сам скользит по толпе и выискивает ее всякий раз, да еще и разочарование находит, когда этой непоседы на прежнем месте не оказывалось, тут же начинал паниковать, и настойчиво выискивать ее. Находил, успокаивался и с новой энергией продолжал выступление.

— Порадовал. Ох порадовал, ты меня и домочадцев моих Добролюб, а за радость и платить радостно. Держи.

С этими словами, боярин хлопнув по руке Виктора вложил в нее три увесистых серебряных кругляка. Видать, выступление и впрямь пришлось по душе воеводе, если он целую гривну серебра пожаловал. Вот только такие дни были редкостью великой. В основном заработок скомороха на торжке исчислялся копейками, крайне редко числом своим дотягивавшим до рубля. Новое предприятие приносило куда больше, но с ним было покончено, причем волевым решением именно этого благодетеля. Ну да и ладно, значит скорее приступит к работе.