Евгений Бенилов - Тысяча девятьсот восемьдесят пятый Страница 26

«Приехали. — Рябов свернул в узкую боковую улицу, потом во двор какого-то дома. — На выход.» Справа и слева от микроавтобуса высились облезлые стены домов, наверху серела узкая щель неба. В проеме подворотни, через которую они приехали, мелькали редкие прохожие. Татуированный и дефективный полезли наружу. «Нидерландист и Аннета, сидеть внутри. Не дай Бог засветитесь, — Гришаня странно, по-стариковски, хихикнул, — из вас дорожные рабочие, как из Калача балерина!» Он вылез из машины, достал из кармана мятый листок бумаги, испещренный какими-то чертежами, и осмотрелся по сторонам, сличая виденное с нарисованным. Потом ткнул пальцем вниз: «Здесь.» Дефективный выволок из багажного отделения микроавтобуса лом и стал остервенело тюкать по слежавшемуся снегу. Двор был совершенно безлюден — ни детей, ни жильцов, прогуливавших собак, ни бабушек у подъездов. Татуированный вытащил из микроавтобуса барьеры и стал расставлять вокруг постепенно проступавшей из-под снега крышки канализационного люка. Рябов скомкал бумажку с чертежами и пустил ее по ветру. Окна нижних этажей окрестных домов были забиты досками, окна верхних этажей — разбиты. Удары лома гулко резонировали в узком колодце двора. Где-то наверху моталась и хлопала под ударами ветра незапертая оконная створка. Дефективный подцепил крышку ломом и своротил на сторону — из люка повалил густой, розоватого оттенка пар.

«Аннета, Нидерландист! — позвал Рябов, — Спускаемся!» Эрик вылез из микроавтобуса и заглянул в люк: в бетонную стенку колодца были забиты толстые металлические скобы, образуя лестницу. «Калач, бери рюкзак — первым полезешь.» Гришаня подобрал лежавший на снегу лом, сунул его в заднее отделение микроавтобуса и запер дверцу. «Чтоб, ежели наебнешься, никого с лестицы не сшибить.» — он хохотнул. Обиженно сопя, дефективный вытащил из салона микроавтобуса небольшой красный рюкзак, неуклюже нацепил его на спину и полез в люк. Ветер завывал в узком пространстве между домами. На облезлых дверях подъездов висели монументальные висячие замки. «Затем Ворон, Аннета и Нидерландист. — приказал Рябов, — Я последним пойду.» Он запер дверь салона микроавтобуса и надел защитные перчатки. Татуированный молча сел на землю и скользнул вниз, Аннета последовала за ним. Эрик подождал, пока девица спустится на две ступеньки ниже уровня земли, натянул перчатки и осторожно погрузился в туман. На стекле шлема немедленно выступили крупные розовые капли — нащупывать ступеньки приходилось вслепую. «Осторожно! — зашипела снизу Аннета, — Ты мне чуть на руку не наступил, идиот!» «Быстрей!» — торопил сверху Рябов, едва не наступая Эрику на руки. Некоторое время они спускались в молчании.

«Наконец-то!» — с облегчением выдохнула Аннета и, судя по звуку, спрыгнула на какую-то покрытую лужами поверхность. Хлюп!… Следовавший за ней Эрик оказался в нешироком туннеле, тускло освещенном фонарями в руках татуированного и дефективного. «Ежели ты еще раз мою биксу …» — угрожающе начал татуированный, пытаясь протиснуться мимо Аннеты к Эрику. Большую часть ширины туннеля занимал глубокий канал — стоять можно было лишь вдоль одной из стен, на узкой зацементированной дорожке. На дне канала, примерно в двух метрах от уровня дорожки, колыхалась черная густая жижа. «Отстань от него!» — в один голос одернули татуированного Аннета и Рябов. «Ну чего, в какую сторону?» — поинтересовался из темноты дефективный; «В твою. — отозвался Рябов, — Топай вперед со средней скоростью.» Раздалось шарканье сапог, цепочка людей пришла в движение. Эрик порылся в кармане, нашел, достал и включил фонарь — в конусе света перекатывались клубы полупрозрачного розового пара. Конец туннеля терялся в темноте.

Некоторое время они шагали в молчании.

«Слушай, Гришаня! — спросил, не прерывая движения, татуированный, — А ты дорогу хорошо знаешь?» Стены и свод туннеля были облицованы черными кафельными плитками. Цементный пол покрывали многочисленные лужи. «Ты заместо базара лучше под ноги смотри! — отвечал Рябов, — В канаву наебнешься — каюк: через десять секунд сапоги разъест, не говоря уж о комбинезоне!» Под сводом туннеля тянулся пучок кабелей в антикоррозийных полимерных трубках. По стенам бежали розоватые капли. «А что там такое, в канаве? — Аннета опасливо посветила вниз, — Я думала, просто нечистоты …» Рябов негромко рассмеялся: «Нечистоты по трубам идут. А здесь — дождевая вода, что с улиц стекает.» Черная жидкость на дне канала вязко колыхалась в свете фонарей. «Так сейчас же зима … — удивилась Аннета, — Какие дожди?» «Вот то-то и оно! — назидательно разъяснил Рябов, — Часть воды в Москву-реку ушла, остальное — за зиму испарилось, а вся та гадость, что в воде была, на дно выпала.» «Ф-фу …» — девица передернулась и перевела луч фонаря себе под ноги. «Слушай, Гришаня, — плохо отрегулированный микрофон придавал голосу татуированного нехарактерно чистый тембр, — нешто другой дороги нет?» «Есть. — усмехнулся Рябов, — Добудь пропуск и топай себе по Горького … ты чего, Ворон, с коня упал? Знаешь ведь, что в день смены дат центр города весь перекрыт …» Капли на стенах и потолке туннеля отсвечивали в лучах фонарей мириадами розовых искр.

Некоторое время они шагали в молчании.

«Эй, Гришаня! — удивленно воскликнул дефективный, — Здесь проход какой-то вбок!» Эрик чуть не наскочил на резко остановившуюся Аннету. «Топай вперед, Калач! — откликнулся Рябов, — Нужно будет свернуть — я скажу, не сумлевайся!» Цепочка вновь пришла в движение. «Нам еще долго по прямой хуярить, — пояснил Гришаня, — Я вас потому на Колхозную привез, чтоб проще было под землей добираться.» Эрик прошел мимо узкого прохода, проделанного слева в стене. Рядом висела табличка с надписью «Р 286». «А как сюда дождевая вода попадает?» — вдруг спросила Аннета; «Видишь дырку в потолке?… Во-он там, прямо над канавой … Оттудова к дождевой решетке труба вверх идет.» Из полуметрового отверстия в своде туннеля сочился слабый ореол дневного света. «Так все эти туннели из-за дождевой воды понастроили? — с сомнением протянула Аннета, — Неужели не могли по трубам пустить?» «Ну, девка, ты даешь! Тебе б не в сберкассе, а в ментовке, служить — гражданином следователем! — похвалил Рябов, — Я мыслю, что туннели эти из-за кабелей прорыли — глянь, сколько их под потолком висит …»

Некоторое время они шагали в молчании.

«Эх, давненько я сюда не заглядывал … годков двадцать, поди! — ностальгически заметил Рябов, — Вместе мы тогда лазили: я, Скрипач, да Цыган покойный …. — в его голосе послышались сентиментальные нотки, — Как комендантский час объявили — поневоле под землю уйти пришлось!» Размеренное шарканье сапог действовало на Эрика усыпляюще. «Какой комендантский час?» — спросила Аннета. «Который Романов-внук объявил, — отвечал Гришаня, — когда папашу своего в геронтологическое отделение упек, еби его конем …»

Некоторое время они шагали в молчании.

«И ведь цельных три года народ морили! — вдруг разразился Рябов, — Как десять часов — по хазам … Суки, бля, позорные, что хотят, то с народом и делают! — он помолчал, а потом злорадно добавил, — А хуй в сраку не желаете, граждане начальнички?…» — ругательства вылетали из него без задержки, как жетоны из сломанного газирующего автомата.

Некоторое время они шагали в молчании.

«Много тогда блатных под землю ушло. — с неожиданным спокойствием продолжил воспоминания Рябов, — Метром мы это дело называли …» Через каждые двадцать-тридцать метров от связки кабелей под потолком отходили ответвления и исчезали в стенах. Там и сям на кафеле стен сидели здоровенные жирные улитки с разноцветными — синими, зелеными, желтыми — телами и черными глянцевитыми раковинами. «Чтоб магазин взять или, там, склад, лучшее время — ночь … а как туда во время комендантского-то часа доберешься?…» Стоячие волны розового пара колыхались от потолка к полу и от стены к стене. Откуда-то доносилось журчание воды. «А потом добыл Скрипач карту, и пошел фарт струей: спускаешься в 'метро' у нас же в подвале, вылазишь, где нужно, дела делаешь — и обратно … никакие менты нам были не страшны!» Под потолком стремительно рассекая туман, словно эскадрилья красных истребителей, пронесся рой фиолетовых мух. По маслянистой поверхности черной жидкости в канале лениво расходились непонятно откуда взявшиеся круги. «Однако, всякое бывало … — продолжал Рябов, — Цыган, к примеру, раз в одиночку пошел, да так и сгинул … меня потом, как самого молодого, к евойной биксе послали новость сообщать. Или, скажем, Стриж с корешами: шестеро ушло, двое вернулось …» Воцарилось неприятное молчание, прерываемое лишь шарканьем и шлепаньем сапог. «И чего те двое рассказали?» — наконец спросил татуированный. «Ничего не рассказали, — неохотно отвечал Рябов, — потому как с глузду съехали. Стриж только рычал да щерился — его жена потом в дурдом сдала … а Топор какое-то фуфло насчет крокодила толкал: мол, пожрал тех четверых за грехи ихние аллигатор дьяволов с зубами огненными, очами вогнутыми и чревом ненасытным, бездонным.» Лучи фонарей и гигантские тени людей плясали на стенах туннеля. Комбинезон на аннетиной спине влажно блестел крупными розовыми каплями. Наушники по бокам шлема делали девицу похожей на стрекозу. «Как это: 'с очами вогнутыми'?» — неуверенно поинтересовался татуированный. «Хуй его знает! — раздраженно отвечал Рябов, — Говорю тебе: с глузду парень съехал …»