Анатолий Лернер - Город двух лун Страница 26

— Знаешь, Женечка, — Виктория Константиновна закурила, — я сама не ожидала, что тема Иисуса настолько завладеет мной. Я начала помогать Антоше, чтобы сбить свою тоску по чему-то несостоявшемуся. Перелопачивала горы литературы, выуживала достойные, на мой взгляд, источники, и, прежде чем отдать их Антону, составляла короткий пресс-релиз, который вносила в компьютер, создавая нечто похожее на каталог.

— Теперь, когда я знаю, что отец Антона был прав, и техники Иисуса действительно существуют… Я ищу их по просьбе сына, со страстью исследователя. На эти техники ссылаются многие мистики Востока, но найти их в арсенале Иисуса, в теле самого его учения о мире…

— Это — круто! — Оценила Женька.

— Круто, да? — Обрадовалась Виктория Константиновна. — Вот вся эта крутизна записывается в этот дневник. Евангелие Мира не даёт расшифровки сутрам Иисуса, которые в сжатой, поэтической форме говорят о Мире, мало знакомом обычному человеку. Для вхождения в тот Мир, о котором он говорит, необходимы двери, и он лишь указывает на них. Но двери заперты. И пальцем Будды Иисус указывает направление, где возможно найти ключи от дверей в грядущий мир. Возможно, ещё объявится оригинальный комментарий Иисуса, а пока. Пока же я записываю сюда всё, что удаётся найти и расшифровать. Это лишь часть сокрытых и уничтоженных людьми знаний, которые Иисус обрёл, проходя обучение в Индии, Тибете и Китае.

— И Китай уже тут?

— Не так давно, в Китае были обнаружены неизвестные сутры Иисуса, почитаемого там Мастера Дзен. Весь восток использовал эти техники на протяжении тысячелетий. Но главное, что они работают и сейчас. Ты знаешь, есть такой знаменитый на всю страну целитель — Геннадий Малахов. — Виктория Константиновна подошла к полке с книгами и вынула энциклопедию.

— Вот здесь он впервые заявил советскому человеку о том, что техники Иисуса существуют и доказал, что они работают. — Женька переняла толстый том, раскрыла его и полистала.

— Предложенная им методика исцеления была основана на одной из техник Иисуса, что записана ессеями в Евангелии Мира. Правда, многое в Энциклопедии Малахова взято из других источников. Но это ничего не меняет. Иисус сам давал ссылки на практики других Мастеров. А когда я заглянула в первоисточники, то увидела, какая это бездна! И для Антоши — это уже не пласт, и не плоскость, а трёхмерное измерение, в котором царит магия слов Иисуса, дающего для врача техники исцеления больных и немощных, техники, ведущие «возрождённого» человека по пути духовного очищения и роста. И это лишь начало в длинной цепочке мистических техник, ведущих к метаморфозе. Преображение человека в высшее существо всё ещё не состоялось. Оно по-прежнему — только лишь возможность.

— Знаете, Виктория Константиновна, — Женька понизила голос до шёпота. — Антон мне рассказал, что он с детства задаётся вопросом: «Отчего это люди так боятся смерти?» Он говорит, что по этой причине и пошёл в медицинский. И привёл мне чьё-то высказывание, что наука умирать, якобы, единственная наука, которую необходимо изучать.

— Я рада, что он переборол этот страх и стал интересоваться тем, что стоит за «смертельной чертой». Антон всерьез задумывается над истинным призванием медицины. О её роли в судьбе конкретного человека, и о коллективной ответственности за чью-то душу, которую, как говорится, уже призвал Господь.

— Я сама, Виктория Константиновна, не раз задумывалась, об этом, когда работала в реанимации. Я даже на эту тему спорила с доктором Фетисовым. Он говорил, что со смертью нужно бороться, а я подвела его к старику, который лежал в коме, и сказала, что если бы душа умела говорить, она бы сказала, что Бог нас за это не простит! Ведь стоит зайти в палату и сразу становится видно, что за адские муки терпит душа старика, как мечется она между жизнью, переполненною мучениями, и полным избавлением от них.

— Вот видишь, Женечка, — Виктория глубоко вздохнула, — в этом вы оказались единомышленниками с Антошей. Признаюсь, мне до сих пор удивительно, как это он в своем поиске обратился к мистическим практикам. Но то, что он открыл для себя величайшего врачевателя, Иисуса, — не вызывает никаких сомнений даже у меня.

— Антоша рассказывал, что Михаил Аронович познакомил его с рукописями ессеев, обнаруженными в России. Он говорил, что это величайшее открытие двадцатого века.

— Да, «Русский след».

— Что значит «русский след», Виктория Константиновна? Откуда эти «русские свитки»? — Спросила Женька.

— Ну, это бомба замедленного действия, и, как говорит Антошин отец, часовой механизм уже запущен. В глубинке России обнаружены свитки на церковнославянском языке. Этому переводу больше тысячи лет. Сам оригинал тоже где-то существует. Но это, пока, тайна за семью печатями. Антошин отец говорит, что видел и оригинал. Он даже сделал с него снимки. Представляешь? Даже славянский вариант этой рукописи — сенсация! А что говорить об оригинале?

— У меня голова идёт кругом от ваших рассказов, — сонно клюнула носом Женька. — Пойду-ка я спать. Доброй ночи, Виктория Константиновна.

— Доброй ночи.

— Спасибо. — Женька проскользнула в щель, плотно прикрыв двери.

Выйдя из комнаты свекрови, Женька пробежалась босыми ногами по комнате, где за компом сидел её муж. Пробегая, она спросила:

— Ты что, не сказал матери, что отец арестован?

— Он просил ей не сообщать, — не отрывая взгляда от компьютера, сказал Антон.

Прыгнув в кровать, Женька мгновенно уснула.

Антон с нежностью глядел на спящую жену. Он тихонько прокрался к ней под одеяло, и услышал, как та сонно произнесла:

— Ты такой же неугомонный, как твой Иисус. — Тут она открыла глаза, тяжело вздохнула и села посреди кровати, рассматривая мужа.

— Антоша, как совместить Иисуса и Тантру? — спросила Женька.

— Я подумаю. — Сказал Антон, но Женька, не дожидаясь ответа, рухнула в сон.

Он осторожно выбрался из кровати, завёл будильник, выключил ноутбук, положил его в сумку и пристроил рядом с баулом, на котором красовалась бирка «ДВО РАН». В баул были сложены дощечки с копией свитков, сделанных отцом.

Женька спала, разметавшись по кровати. Ее рыжеватые волосы длинными змеями струились по белой простыне. Антон прилег на диван и долго лежал с открытыми глазами.

А Виктория Константиновна ещё долго не могла уснуть. Она извлекла из ящика стола пачку сигарет и коробок спичек.

— Можно только представить себе, — произнесла она, — по какому пути могла бы пойти Киевская Русь, не пожги ордынцы храмов и монастырей, не повырежь они монахов Святой Руси, её детей Света.

Виктория Константиновна долго курила в форточку, а потом легла в кровать, достала из-под подушки дневник и записала: «Похоже, Михаил был прав, и первые христиане Руси были не просто хранителями Артефакта, но и продолжателями дела детей Света. Их белое воинство. Святая Русь».

Виктории захотелось поговорить об этом с

мужем, и она набрала номер его мобильного телефона. Оператор сообщил, что абонент временно недоступен. Она швырнула аппарат на кровать, вышла из комнаты и увидела, что сын спит в гостиной, на диване. Рядом были сложены дорожные сумки. Виктория подошла к баулу с табличкой «ДВО РАН» и раскрыла его. Сняв полотенце, она вынула одну их сложенных в баул дощечек, на которой был укреплён фрагмент рукописи, написанной на коже. И тогда она поняла, что муж и сын в сговоре. Испугавшись, она взглянула на спящего сына, и прикрыла рукой рот. Слёзы хлынули из её глаз, но она молча сложила дощечку в баул, и на несгибаемых ногах прошла в спальню.

Она спала, и ей снился Иисус. Он появился во сне как-то неожиданно. Прямо посреди субботнего дня, когда они, как когда-то в далёком детстве, отдыхали большой семьёй где-то на побережье. В толпе, обступившей Его, она видела мужа с фотокарточкой какой-то девчонки из Интернета, подруг, студентов и студенток, видела друзей и знакомых. Антошку видела с каким-то каменным коробом, и его молодую жену с дощечкой, похожей на ту, что Вика обнаружила в бауле. Она кинулась к ним, чтобы расспросить обо всём, но ей преградили путь незнакомые, больные и увечные люди. Уроды и старики оттеснили других, они подошли вплотную к Иисусу и спросили его:

— Если ты знаешь всё, скажи нам, почему мы страдаем от этих мучительных бедствий?

— Почему мы не здоровы подобно другим людям? — Вопрошавший кривой указал пальцем в сторону Антона. Вика испугалась за сына.

— Мастер, — поддержал кривого другой немощный, — исцели нас, чтобы мы тоже могли стать сильными.

— И чтобы нам более не нужно было терпеть наши страдания, — подхватил горбун.

— Мы знаем, что в твоей силе исцелять все болезни, — сказал худой старик.