Литературный Власовец - Гитлер в Москве Страница 27

— Откройте курсы ее повышения, — уже начал выходить из себя Гитлер, — еще, напомню, есть словари. Пусть переводят, а два часа в день повышают квалификацию. Еще вопросы?!

— Этот Виктор над нами подшутил, — стараясь держать себя в руках ответил Мюллер, — он вставил во все компьютеры, кроме вашего и моего специальную программу. Которая при включении и выключении вычислительных машин, проецирует на экран анекдот о Штирлице, обо мне и даже о вас.

— Так пусть уберут ее, — спокойно ответил фюрер, — Генрих, с каких пор вас стали там нервировать анекдоты о вас и обо мне. Или вы решили взять пример со Сталина? Тогда лучше сразу объявить Германию одним большим концлагерем.

— Программу так просто убрать не удалось. Я пробовал. Это что-то вроде компьютерного вируса, но нашим специалистам пока не хватает квалификации, чтобы ее выявить. А действовать наобум — можно повредить данные. Мы еще не настольно хорошо разбираемся в работе программ. Но главное не в этом, когда все кто был в проекте начала задавать вопросы — кто такой этот Штирлиц, я им просто сказал, не обращать на это внимания, а работать, тогда они обратились к Геббельсу. И этот недоумок не нашел ничего лучшего как организовать им закрытый просмотр, с разъяснением, что это просто художественный вымысел.

— И что, мне лично этот сериал понравился, Йозеф поступил правильно, — не понял причины раздражения фюрер.

— Да, но теперь у меня за спиной смешки, что неприятно и раздражает. Я ведь в этом сериале представлен совсем не такой как в жизни. Вы сами в этом убедились. Но самое главное некоторые офицеры стали пародировать меня. А уж фраза «А вас «фамилия любого человека», я попрошу остаться», так вообще вызывает хохот. Не говоря того, что Виктор на каждом рабочем столе оставил текст «Как размножаются ежики». Надеюсь вы читали его мой фюрер?! — вышел из себя Мюллер.

— Генрих, — спокойно и немного устало ответил Адольф, — помните как мы с вами впервые попали в тот мир? Как все узнали. И потом вернулись. Вас конечно задело это пренебрежительное отношение, но что поделаешь. Для них мы всего лишь исторические персонажи. У них другие проблемы, другие реалии. Они и сами другие. Поймите это. Нам нужно строить свой мир. И помощь оттуда просто бесценна. Хотите отомстить Виктору? Зачем? Он много для нас сделал, и сам живет в таком мире, где ни вы ни я не хотели бы находиться. Так к чему эти пустые обиды? Ради Рейха я бы их стерпел, ни разу не подумав задевает ли меня они или нет. А вы?

— Думаю вы правы Адольф, — после долгой паузы ответил шеф гестапо, — просто напряжение последних дней…

— Отдохните, да и людям нужно отдохнуть. Вон Брахуич не вылезает из лаборатории, он там даже койку поставил. Фон Браун недавно упал в обморок от усталости. Цузе скоро заработает проблемы со зрением. Остальные тоже накинулись на новую информацию как стая голодных зверей. Но у них впереди еще большая работа, поэтому вот вам приказ, — они протянул Мюллеру лист с машинописным текстом, — завтра в субботу я объявляю нерабочий день, и мы едем на шашлыки. В воскресенье отсыпаемся и в понедельник с новыми силами приступаем к работе. Приготовьте все необходимое. И разбейте группы так, чтобы никто не смог говорить о работе. Генералов перемешайте с учеными, технарей с пиарщиками. И естественно позаботьтесь об охране данного мероприятия.

— Да я помню, такой отдых в гостях у Виктора дал свои результаты, — кивнул уже частично успокоившийся Мюллер, — но проводить подобные мероприятия регулярно думаю не стоит.

— Вы правы, больше мы их проводить не будем, но сейчас у нас такая же ситуация как тогда. И выход — отдых. Пива и шнапса не жалеть. Но русской водки не надо, как и коньяку.

— Я понял, мой фюрер, — успокоился Мюллер.

Пригород Берлина. Тщательно охраняемая «Заповедная территория».

Июль 1939 г.

На этом мероприятии произошло несколько малоприятных инцендентов. Напившаяся Лени Ришенталь кричала, что она может снять лучший фильм чем Лиознова. Причиной был показ ей Геббельсом «Семнадцати мгновений весны» с немецкими субтитрами. Просмотрев много американских фильмов, она некоторыми восхищалась, некоторые критиковала, но этот сериал произвел на нее шокирующее действие.

— Тем более что она еврейка! — орала пьяная Ришенталь, — я, и только я, могу изобразить все величие Рейха! А эта, как ее там, она все сделала гораздо гениальнее, — плакалась она на плече Геббельса, Лени Ришенталь, — и вообще, надо такой же сериал снять! Но наоборот, наш человек в руководстве Сталина!

— А Кремль где вы будете снимать? — не удержался Мюллер, а про себя добавил, — «Эту Лиознову надо отметить, талант, что говорить, сам попал под обольщение этого сериала. И остальные фильмы тоже мне понравились, повествуют о простых людях, но так завораживающее. Она сейчас, скорее всего еще, школьница. Надо будет позже проверить.

— Я уговорю Сталина! — продолжала настаивать на своем немецкая кинорежиссер.

— Хорошо, поговорим об этом. Когда вы станете более адекватной, — ответил Мюллер, и переместился к другой группе гостей. В принципе праздник проходил нормально, никто не говорил о работе, и плавно разговоры среди мужчин, которых было абсолютное большинство перешло на женщин и проблемы с ними.

Фон Браун готов был всех отправить в космос, он даже написал несколько путевок, от руки, далее, шли путевки на Луну и на Марс.

— Немцы будут первыми туристами, которые покорят спутник земли. А затем Марс, — кричал раззадорившийся фон Браун, — а далее мы полетим к звездам! — в экстазе кричал он, — но самое главное. Я отправлю в космос всех сомневающихся в моем гении! Ведь несмотря на сведения о будущем я все-таки отправил людей на Луну! Вы Мюллер будете первым, кого я отправлю туда!

— Нет первой буду я — кричала Ришенталь, — впрочем могу и второй, кто вас там будет снимать.

Мюллер отошел с фон Брауном в сторонку и сказал ему:

— Хватит, вы поняли?! Хватит ваших обещаний! Вы и ракеты в той истории хотели сделать оружием возмездия. А что получилось? Получилось — что вы продались американцам. И запомните еще — если будете снова хвастаться своими успехами — то я вас отправлю так далеко, что отсюда даже не видно.

Фон Браун проникся и больше не закатывал речей. Лишь пробурчал еле слышно:

— Но космос будет за нами.

Он хотел только одного — выполнить свою мечту, вывести человека в космос.

Постепенно подобные выезды с жаркой мяса по рецепту самого фюрера прижились, и через десять лет обычные немцы часто выезжали «на шашлыки». Естественно в разрешенных зонах лесопарков и прибирали за собой весь мусор. И имел место девиз в духе того времени «Если ты не убрал за собой отдыхая на природе, то буть готов убирать за такими же как ты!».

Лет через двадцать молодой немецкий офицер, находясь на отдыхе в Грузии, долго спорил со старым грузином, доказывая, что шашлык изобрели немцы, и не кто-нибудь, а лично фюрер. Грузин кричал, что его прапрадедушка ел шашлык, когда еще их фюрера на свете не было. Вот только мариновать кефиром мяса у них не было. Спор ни к чему не привел. Немецкий офицер приняв несколько порций шнапса ушел в отель, а грузин остался торговать сувенирами, шашлыком, шачапури, и другими экзотическими с видения иностранцев блюдами. Курортный городок жил своей привычной жизнью. Правда немного изменилось произношение, как всегда бывает с инородными словами. Немцы говорили «шашлик», причем быстро произнося это слово.

Пригород Берлина. Главное здание проекта «Призрак в доспехах».

Июль 1939 г. Через день после отдыха на природе.

Рейхсмаршалл и шеф Гестапо сидел и тихо зверел. Больше всего ему сейчас хотелось взять в руки MP-38, а еще лучше пулемет и перестрелять всех присутствующих. Гвалт стоял невыносимый. Совещание всех причастных к проекту превратилось в свару и дележ.

— Т-92, вот что надо выпускать! С этой машиной я завоюю хоть весь мир! — орал Гудериан.

— Промышленность этот танк не потянет, да и многие технологии нам неизвестны, — орал в ответ Тодт, — Т-54, на нем и будете воевать!

— Дайте хотя бы Т-70! — не унимался Гудериан.

— Нет, не забывайте о нас еще много направлений, — оставался тверд как скала Тодт.

— Ракеты — приоритетное направление, — стараясь перекричать всех вещал фон Браун, — это показало будущее, так что я забираю половину вычислительных машин.

— Об атомной бомбе не забывайте, — возразил ему Браухич, — что вы будете ставить на ваши ракеты, когда построите их? И вообще бомбу можно сбросить с самолета, а ваши ракеты когда еще будут надежны. Так что эти самые компьютеры нужны прежде всего нам.

— Вы все забываете о самом важном — о людях, — спорил министр пропаганды Геббельс, — все ваше оружие будет обычными железками, если не будет подготовленных людей. А таких людей воспитываем мы. Наш приоритет важнее. И у нас больше возможностей для внедрения технологий будущего.