Андрей Муравьев - Так хочет бог! Страница 28

Сомохов заметил, что взгляды кнехтов все чаще останавливаются на нем. Командовать обороной должен был Гилерме, невысокий южанин с побитым оспой лицом, отхвативший в последнем бою стрелу в бок. Но рыцарь слег с лихорадкой. Остальные благородные ушли в поход к капищу.

Улугбек вздохнул. Из всех, кто остался в лагере, он меньше всего подходил на роль командира.

– Эй, как тебя?

Услышав вопрос, седоусый кнехт, высматривающий врага с отвисшей челюстью, встрепенулся.

– Я? Базиль я.

Толпившиеся и суетящиеся пехотинцы подбежали к возвышавшемуся на лошади Сомохову. Ученый отметил, что даже оруженосцы, стоявшие в военной иерархии повыше его, прислушиваются к словам.

– Прикройте лошадей и волов, поставьте их под стены повозок, чтобы стрелами не посекли. Всем неходячим, кто может хотя бы скобу нажать, дать заряженные арбалеты. И предупредить, чтобы били наверняка. Проходы между повозками закрыть цепями, бочками, чтобы никто и прошмыгнуть не сумел. Под повозки напихайте сундуки, бочки, ящики. Часть раненых туда же -пускай ноги лошадям режут.

Каждый приказ он сопровождал жестом в сторону того, кто должен этим заняться.

– Базиль!

– А?

– Выбери пятерых получше. Будете резервом. Остальным по периметру распределиться и смотреть за врагом.

– По чему? Эта… Как его?.. И по чему?

Сомохов еще раз чертыхнулся.

– Ты и ты – к той повозке. Вы двое – туда! Чтобы со всех сторон нас было поровну – понятно? Но сначала животных укрыть!

Кнехты побежали исполнять приказы.

Ходри вытащил из свертков запасной лук и уже одевал на него тетиву. Стрелы валлиец воткнул в землю. Рядом с ним тут же появилось еще двое кнехтов с луками. У них, правда, не тисовые ростовые исполины или составные восточные луки, а обычные "европейцы". Подошел Басиль с арбалетом, еще двое подбежали. К повозке, у которой высился на лошади Сомохов, сбегались воины с пуками стрел и связками копий. О приказе равномерно распределиться все забыли. Пришлось прикрикнуть. Полдюжины бойцов вернулись следить за тем, чтобы враг не подобрался незаметно.

Улугбек Карлович прикинул, что ситуация, когда основные силы собраны в кулак, лучше, чем чахлая круговая оборона. Но даже все вместе, они – слабый противовес нескольким сотням стрелков.

Он уже пожалел, что не решился прихватить хотя бы один автомат. Похлопал себя по бокам – не расстегнулись ли где новые доспехи, вытянул револьвер, еще раз проверил легко ли выходит меч из ножен.

Сельджуки, осмелевшие от молчания, начали подлетать поближе. Стрелы все чаще залетали внутрь лагеря, утыкаясь в землю.

Получив кивок, защелкал лук валлийца. Чуть погодя его поддержали остальные. Но начавшие вылетать из седел смельчаки лишь раззадорили кочевников.

Протяжно пропела дудка, и часть вражеского отряда пошла в обход. Обогнув лагерь, они засыпали его градом стрел. Заржали первые раненые лошади, зло замычали покалеченные волы.

Внезапно обстрел прекратился.

Из плотной группы степняков, замерших в двух полетах стрелы, вылетело три всадника. В отличие от большинства, они были в добрых кольчугах, доспехи блестели ярко начищенными вставками. Каждый крутил, подбрасывал в воздух и ловил копье, вертелся в седле.

– На бой вызывают, – тихо пояснил подошедший к археологу Базиль.

Один из оруженосцев тут же взлетел в седло. Еще несколько двинулись туда же.

Сомохов покачал головой. Детство!

Для большинства благородных любой вызов сродни приказу. Рискнуть, совершить подвиг на глазах сюзерена, чтобы он выделил тебя из рядов, а после и наделил сочным фьефом, это цель любого воина на поле брани, основа рыцарской морали. Часто в угоду сиюминутной "доблести" шли такие понятия, как дисциплина и порядок.

– Стоять!

Уже подготовившиеся к атаке трое безусых всадников придержали лошадей. Глаза каждого из них горели азартом. Чем бы ни закончилась для них схватка, это было лучше, чем бесславная смерть от стрелы или сабли за бортом повозки.

– Стоять, я сказал! Сошли с лошадей… Я сам поеду.

Голова ученого была кристально ясна. То, что в предстоящем бою у них мизерные шансы, понятно. Но еще оставалась надежда переиграть ситуацию. Сделать что-то необычное. Такое, что остановит врага за пределами лагеря. Хотя бы на то время, что надо спешащим сюда ветеранам-крестоносцам.

Кнехты загудели, обсуждая шансы одинокого бойца против троих явно опытных рубак.

Сомохов же быстро сменил невысокую горскую лошадку на Орлика, дестриера, которого Горовой привез из далекой Германии. Боевой конь знал ученого, и когда его привязывали к повозке час назад, с удовольствием схрумкал сморщенное яблоко из его рук, позволил себя погладить. Теперь скакун недовольно косился на нового хозяина, но, не брыкался и не пробовал кусаться. Видимо, застоялся без дела.

– Я сам.

Кнехты сдвинули в сторону одну из телег. Путь свободен.

Когда из недр укреплений показался только один воин, да и тот застыл у самой границы передвижной крепости, степняки загалдели. Схватки смельчаков перед сражением были почти обязательным ритуалом. Всегда один на один, без вмешательства со стороны, они служили для оставшихся в строю главным показателем милости богов. Выиграл свой – бог на нашей стороне, проиграл – не повезло, бог занят.

Перед битвой у стен Никеи на глазах войска сразился не один десяток храбрецов. Нынче же на трех желающих со стороны мусульман нашелся лишь один латинянин. Не надо было знать тюркского, чтобы понять, что именно думают сельджуки о смелости захватчиков.

Улугбек Карлович заметил, как покраснели лица ссаженных с лошадей оруженосцев, как побелели их пальцы на мечах и копьях.

– Не вздумайте соваться за пределы лагеря, даже если меня победят. Только здесь, внутри, у вас есть еще шансы.

В ответ пара неуверенных кивков.

– Помощь идет. Верьте, молитесь и бейте всех, кто подойдет поближе.

На этот раз закивали энергичней.

Сомохов вздохнул, перекрестился и тронул Орлика. Застоявшийся жеребец рванул на противника, как спущенный с цепи пес.

6.

Ученый не ответил в положенное время, промолчал в следующий сеанс связи. Костя с сомнением потряс часы. Садить батареи не хотелось, но тревога пересилила, тумблер перешел в положение "Вкл.". Потянулось ожидание, закончившееся ничем, – за следующие сорок минут от ученого ответа так и не поступило.

По всем расчетам археолог уже должен быть рядом. Если только по дороге или в лагере не случилось чего.

Костя скрипнул зубами. Ничего себе поход начинается. Сначала влезли в заваруху в капище, теперь за дневной переход умудрились потеряться. Если так пойдет дальше, шансы на то, что они кого-то отыщут, превратятся в пшик.

Малышев сплюнул, пнул подвернувшийся камешек и двинулся к лошадям. В рации есть пеленгатор. Придется позабыть про сон и вернуться. Ночью по горам никто не ездит, ну так ведь здесь и нет уже гор – холмы. А в горы, даст бог, они не сунутся. Да и приборы ночного виденья помогут. Придется рискнуть.

Тоболя уговорил остаться за старшего. С ним – дамы и французы. Третью рацию Малышев оставил Игорю, предварительно поставив в режим ожидания – так она меньше энергии сожрет. Главное, чтобы пеленгатор на обратном пути не сбился. С собой Костя взял только Гарета. Валлиец чувствовал себя в холмах, как дома, и должен был вывести их назад, если начнутся проблемы или надо будет привести подкрепления. Копыта лошадей обернули тряпьем и собирались тронуться в путь, когда подошел Игорь.

– Э-э-э, Костик.

Малышев, уже вдевший ногу в стремя, обернулся.

– Ты эта… – неуверенно начал Тоболь. – Раз уж я влез сюда, то, думаю, надо бы все тебе показать.

Костя только сейчас заметил, что в руках у горе-кладоискателя два поблескивающих металлом чемоданчика. При выходе из капища Игорь вытянул с собой объемистую спортивную сумку, но о том, что внутри, пока не рассказывал.

– Ну?

Тоболь вздохнул, присел на колено и раскрыл один из контейнеров. Темная полировка ствола благородно бликанула.

– Ух ты!

Игорь довольно ухмыльнулся, достал оружие и протянул товарищу.

– Винторез?

Тоболь кивнул.

– Ты очень просил калаши. Значит, дело жаркое готовилось. Вот я и прикинул, что пора по закромам потрясти… Откопал.

Он порылся в чемоданчике, потом в рюкзаке, потом в сумке, висящей на плече.

– Только патронов к нему маловато. Тут 9мм, тульские ПАБы, а их достать тяжело, да и стоят…

Он положил на чемоданчик пачку и два запасных магазина.

– В обойме только десять выстрелов, так что набей их загодя. И старайся, чтобы не дальше двух сотен метров, значит. Он и на четырех сотнях валит – не горюй, но более-менее точно – до двухсот.

Костя рассматривал оружие.