Литературный Власовец - Гитлер в Москве Страница 29

— Штирлиц, пришла радиограмма из Москвы, вас наградили Орденом Красного Знамени! — с порога закричал один из офицеров.

— Ерунда, фальшивка, там мне не орден, а звание Героя Советского Союза дали. Что, я собственных радиограмм не читаю? — шутливо ответил он.

И вскоре атмосфера в коллективе переводчиков нормализовалась. Оскар Штирлиц сам придумал шутку. Когда он вошел в отдел после выходных, то стал раздавать всем апельсины. А сотрудники стали спешно хвататься за документы, над которыми работали. Но иногда даже высшие деятели Рейха заглядывали в комнату, чтобы посмотреть на Штирлица. И всегда звучала фраза: — Совсем не похож.

Но Оскар Штирлиц на это не обращал внимание, он учился на вечернем отделении Берлинского университета, по профессии «Электромеханик». Но когда он прочитал первые учебники на русском языке, датировавшиеся 1962 годом издания, и ознакомился с технологиями радиоэлектроники, он понял, что ему очень повезло с фамилией. На этот курс набирали только тех специалистов, кто имел допуск, не ниже второго.

Штаб-квартира «Аненербе», Пюклерштрассе, 16.

Июль 1939 г.

Аненербе несмотря на советы Виктора не разогнали. Должна же быть у проекта ширма, а то информация уже начала расползаться. Кто-то что-то ляпнул в пивной, кто-то намекнул другу, естественно никакой конкретики не было, но слухи набирали обороты. И поэтому их стоило взять под контроль. В Аненербе увеличили охрану, но убрали оттуда нормальных ученых, историков и археологов. Их места заняли всякие мошенники и сумасшедшие. Но отбирали строго. Человек либо должен быть искренне уверен, что работает над очень важным проектом, или так делать вид занятого человека, чтобы и никому в голову не пришло, что он ни на грош не верит в оккультизм. Особенно давили на секретность и важность проекта. Одели всех в черную эсэсовскую форму дали звания и очень неплохо платили. Причем результаты принимали любые. Человек говорит с вселенским разумом, прекрасно, он должен записать все что этот разум ему скажет. Разномастным «конструкторам из народа», подсунули летающую тарелку, да ту самую, которую хотели сделать нацисты в мире Виктора. И она очень красиво и грозно летала в фильме. Якобы это сверхсекретные съемки испытаний объекта. Два цеха исправно клепали грозные с виду, но не могущие летать самолеты. А уж как издевались над танками — не передать. Это были монстры с четырьмя башнями и шестью пулеметами, страшный сон танкостроителя. А «конструкторы» всерьез разбирали плюсы и недостатки моделей изображенных на чертежах, в которых современный человек без труда узнал бы гигантских роботов из аниме-сериалов.

Берлин. Рейхсканцелярия, кабинет Гитлера.

Июль 1939 г.

— Альфред, нам надо ее построить! — вещал фюрер в своем кабинете, — в Англии — Тауэр, в Америке — небоскребы, во Франции — Эйфелева башня, а у нас будет Берлинская телебашня, со смотровой площадкой и крутящимся рестораном.

— Адольф, — любимец фюрера, Альфред Шпеер, один из немногих, кому разрешалось именовать Лидера Великой Германии по имени, склонившись над чертежами устало произнес, — вы знаете сколько стоит подобный проект? Сейчас Рейх его просто не потянет. Нет, я за постройку и готов ее возглавить, прекрасный проект, гораздо лучше чем башни в Торонто, и Китае, но и вы поймите меня правильно. Неопробованные технологии. Материалы, которые только предстоит создать. Но самое главное — денежные ресурсы.

— Значит только после войны? — искренне грустно спросил Гитлер.

— Да, мой фюрер, — ответил Альфред Шпеер.

— Тогда вам еще задание, — ответил Гитлер, — посмотрите здания в Москве разных времен, от наших до ихних, и скажите свое мнение. Я не хочу превращать эту жемчужину градостроительства в то во что ее превратят большевики, а особенно их потомки.

— Я поработаю над этим Адольф, — ответил Шпеер и вышел из кабинета.

Берлин. Рейсхканцелярия, кабинет Гитлера.

Июль 1939 г. Там же на следующий день.

С утра несмотря на отсутствие каких-либо плохих известий рейхсканцлер Великой Германии пребывал в скверном настроении. Впрочем подобное с ним случалось часто. Все мемуаристы отмечали, что Гитлер был слишком подвержен собственным эмоциям. Поэтому Мюллера он встретил, не здороваясь вопросом:

— Надеюсь Генрих у вас не обычная рутина, судя по вашему раздутому портфелю.

— Нет, мой фюрер. На этот раз у меня у меня есть чем вас порадовать, — но он не расстегнул портфель, а полез в карман и торжественно, как очень ценную вещь поставил перед Гитлером патрон. Обычный, стальная гильза покрытая темно-зеленым лаком, пуля в медной «рубашке». Гитлер посмотрел на него, повертел в руках, потом взвесил на ладони.

— И что? Думаете я таких не видел? — начал заводиться он, — да я их ящиками таскал, если не помните!

— Все верно, но это наш патрон, — сделав ударение на слове «наш», — объяснил он, — обратите внимание на маркировку, — слегка позволил себе улыбнуться Мюллер.

— Хм, — фюрер внимательно вгляделся в клеймо на гильзе. Все верно, стандартная маркировка «Оружейных фабрик Зуль», вот только был проставлен год 1939, что никогда не делалось, — а зачем год проставили?

— Для истории, мы первые разработали такой патрон и оружие для него.

— Так и в том мире мы первые разработали промежуточный патрон. Я имею в виду массовую серию. Но это лабораторный образец как я понимаю? — хмуро посмотрел на начальника Гестапо фюрер.

— В том то и дело что нет. Уже налажена линия массового производства. Благодаря технологиям из мира Виктора, удалось удешевить и все имеющиеся производства стрелковых боеприпасов.

— Крупп будет в восторге, — усмехнулся Гитлер, — скверная дешевая сталь, обретет большие заказы. А что по другим калибрам?

— К сожалению лаковое покрытие может применяться в винтовках, автоматах, крупнокалиберных пулеметах, но не более 14 мм. В остальном остаются латунные гильзы. Лак слишком хрупок для подобных орудий. Скалывается, засоряет патронник, и в итоге орудие может просто заклинить. Но и при этом, экономия просто огромная.

— Да вы правы, война — это прежде всего деньги, — согласился фюрер, скверное настроение никак не желало отпускать его, несмотря на хорошие новости, — дальше Генрих.

Мюллер открыл портфель и поставил перед Гитлером приемник. Небольшой такой транзистор как бы назвали его у нас. Железный корпус, передняя панель из дерева. Тумблер включения, ручка настройки громкости, ручка настройки станции приема. Шкала с делениями. Никелированная телескопическая антенна.

— Понятно, можете не объяснять Генрих, — фюрер сразу включил приемник и немного покрутив ручку настройки поймал Берлинское радио. Диктор бодреньким голосом рассказывал последние международные новости.

— Решили деньжат подзаработать, Генрих, как в свое время японцы? Непохоже это на вас, — язвительно заметил он. Шеф Гестапо действительно обладал финансовой чистоплотностью, несмотря на большие возможности, и жил только на жалование, впрочем оно было немаленьким.

— Никак нет мой фюрер, мне хватает моего жалования, — спокойно ответил Мюллер, — а вот это действительно опытный образец. Просто в лаборатории попросили меня показать их достижения. Опять же — все детали с нашего радиозавода. Если выиграем войну, можем запустить в массовую серию.

— Вот именно, если выиграем, — заметил фюрер, но его настроение уже стало улучшаться.

— А вот для этого мы разработали портативную рацию, — и Мюллер выложил на стол очередной «подарок фюреру», — это уже массовая серия.

Рация представляла собой почти точную копию нашей милицейской рации в годы «застоя».

— Дальность уверенного приема 5–10 километров, зависит от местности, на самолетах стоят другие побольше, но и дальность больше 50, время работы 10–12 часов, эти рации мы можем производить до 1000 штук в год.

— Но самое главное, — тут как заправский фокусник шеф Гестапо вытащил из портфеля небольшой блок, размером в две пачки сигарет, — вот это уже наша разработка. Миниатюрный шифратор. Подключаете его сюда, он легко сдвинул небольшую крышку сзади рации и воткнул в разъем шифратор. Затем защелкнул держатель.

— Видите кнопки на обратной стороне? Как на сотовом телефоне. От одного до десяти. И две дополнительные кнопки. Включив любую из них вы услышите только невнятное бормотание в эфире. Небольшая схема искажающая поток, и все враг уже не может разобрать что вы там говорите. Если он конечно не знает кода, то есть какие клавиши нажимать. Система очень простая, но эффективная и главное, быстродействующая не надо никаких шифроблокнотов, Энигм. Для диверсионных групп то что надо.

— Прекрасно Генрих, — у фюрера улетучилось плохое настроение и настало время деятельности, — у меня сегодня записан выезд на полигон. Как я понял там мне решили продемонстрировать последние новинки нашего оружия.