Негритюд в багровых тонах (СИ) - Птица Алексей Страница 29

Весёлому Роджеру нужен был русский. В случаи, если он не сможет его здесь найти, придётся обращаться к коллегам и искать подходящего человека уже в Европе. Впрочем, это не было большой проблемой, он был полностью уверен в успехе порученного ему дела. Весело насвистывая песенку про весёлого висельника, он нырнул в прохладную тень припортовых улочек Каира, и вскоре исчез за неприметной дверью наркотического притона.

Мягкотелый, между тем, продолжал свой путь, собирая попутно любую информацию о заказанном ему вожде. Информация, откровенно, не радовала, собственно, она огорчала. Только слухи, да людские страхи. Особенно, настораживала слава Великого унгана. А просто так в Африке слухи не рождались.

Но, задаток был получен, да и не собирался он собственными руками вершить убийство. Для этого надо было, всего лишь, найти подходящее лицо из окружения Мамбы, а лучше, его приближённого, или военачальника. Сам Мягкотелый притворялся купцом, накупив по пути в Южный Судан всяческих товаров и усиленно ими торгуя.

Торговля шла настолько удачно, что он, даже, на миг задумался, а не бросить ли кровавое ремесло и заняться банальной торговлей. Но, вскоре, отмёл эти, недостойные его жизненного опыта, мысли. Долго ли, коротко ли, но он прибыл, сначала, в город Бартер, подивившись открытому там большому базару, на котором сосредоточилось огромное количество товаров со всей Африки, а потом уже, в Быр, Барак, и, наконец, Банги.

Мамбы там не было. Было много его приближённых, о которых и не скажешь, что они приближённые великого вождя, захватившего огромные территории. Но, каков поп, таков и приход. «Каков вождь, такие и приближённые», — внутренне усмехнувшись, подумал Мягкотелый.

«Может, он уже погиб, и моей миссии не суждено состояться», — промелькнули в голове радостные мысли. Но, по собственному опыту, Мягкотелый знал, не очень и просто убить таких людей. Они живучи, как тараканы, и изворотливы, как змеи. А этот, так вообще, имел змеиное прозвище, а также, подходящую имени репутацию.

Значит, вариант с отравлением был не жизнеспособен, отчего, следовало придумать что-нибудь, более изощрённое. Внимание Мягкотелого привлёк один из военачальников Мамбы, наместник Банги, по имени Момо.

Взглянув на его лицо, Азиз аль-Мухрам сразу понял, что видит перед собой типичного сластолюбца. Но, не в смысле, любящего сладости, а падкого на «сладких» женщин. Момо ещё не знал, что он уже попал в мастерски расставленные сети. Этот вариант Мягкотелому представлялся самым реальным, и он сделал его основным.

А после того, как через некоторое время вернулся, выйдя из джунглей всего лишь с одним, неизвестно каким образом, прибившимся к нему зуавом, аль-Мухрам, быстренько засобирался в обратный путь. Ему нужно было начать плести свою сеть, да ещё и найти «вкусные» приманки для Момо.

Белые женщины и шикарные нубийки, как нельзя, будут кстати. Осталось дело за малым, купить подходящих рабынь, да выкрасть парочку, не сильно страшных, девушек, сделав заказ пиратам Средиземного моря.

Пираты были всегда. Просто, в разные времена они назывались по-разному. В это время они назывались контрабандистами, что не меняло их природу, ни в коей мере.

Я смог выйти из джунглей, когда уже до предела устал и потерял ещё двоих воинов. Последнего из трёх, я потерял по глупости. Он оступился и свалился в ловчую яму, вырытую ещё в незапамятные времена, где сломал ногу, получив открытый перелом и, несмотря на мои усилия, умер от заражения крови.

Двое других погибли по-разному. Один, видимо, был несколько раз укушен мухой це-це, отчего у него появилась замедленная реакция на опасность, и был вскоре «добит» укусом королевского скорпиона. Второй погиб в схватке с огромным крокодилом, лежащим в засаде на дне небольшой речки, в которой, в принципе, никак не должен был находиться.

Но жизнь, и твоё мнение о ней, часто находятся в прямом конфликте, отчего и происходят нелепые случайности и неожиданные неожиданности. Так было и в этот раз. Саид не стал говорить, что на его месте должен был оказаться он. Но это так и было. Он просто, внезапно, передумал переходить вброд речку первым.

Это и решило судьбу воина, погибшего от смертельных ран, нанесённых ему огромным крокодилом. Общими усилиями, крокодил был убит, а его шкура была доставлена в Банги, в качестве трофея. Да и чего… добру-то пропадать. Но, своих воинов, кроме Саида, я всех потерял, и это был неприятный для меня факт.

Встретили меня по-разному. Прямо счастья в глазах я ни у кого не увидел. (Ну и не надо). Скорее, практически, у всех в глазах было облегчение и радость оттого, что свалилось огромное количество дел, с их чёрных и белых плеч.

Не успел я помыться и поесть горячей похлёбки, как понеслось.

Ходоки шли со всех сторон. А у нас тут раненые, убогие, недоделанные нехорошими родителями, эпидемия мартышкиной болезни. Продукты гниют, а павианы дразнятся.

Нет, чтобы спросить… А как у тебя, Мамба, здоровье? А как ты себя чувствуешь, после долгих мытарств… вождь, король, герцог? Да, и где ты был? — наконец, можно было спросить.

Так нет же, все сразу, скопом, стали вываливать на меня свои проблемы. Я теперь понимаю Геракла, когда он оказался в Авгиевых конюшнях. Столько «говна» на меня навалили, что он бы и не справился. Он же герой, а не правитель, пришёл, унюхал, вычистил. Да и река была поблизости чистая. А в реке Убанги этого самого говна больше, чем на суше, даже в то время. Можно было даже поставить возле неё табличку на русском.

«Пить нельзя, обезьянкой станешь!»

А ниже, мелким почерком, как в банковских договорах, ещё приписать:

— «Тупым и недалёким, ленивым и бестолковым». А для тех, кто не понял, рядом бесплатные туалетные траншеи выкопать. Дизентерия, она такая, не спрашивает, есть у тебя мозги, али нет. А косит она, что белого, что чёрного, что жёлтого. Ну, так вот, достали меня эти ходоки по Убанге.

Все ноют, одним жрать нечего, у других урожай на корню сгнил. Кому-то чёрные афроамериканки в гарем не достались, кого-то жена из дома гонит. И это все мои приближённые, а что тогда обо всех остальных говорить?!

Один отец Пантелеймон, как меня увидел, так давай обнимать и в глаза заглядывать. А как понял, что я настоящий Мамба, а не его дух, да к тому же, в трезвом уме и ясной памяти, так сразу куда-то исчез.

Оказалось, он заготовил прорву бананового самогона, и не пил его. Ждал меня, или известие о моей гибели, ну, и на радостях, напился до невменяемого состояния. Бросил меня наедине с моими проблемами, сволочь. А ещё священник. Эх, вот раньше-то были… святые люди, не то, что сейчас, кривые да лживые.

Пока я приходил в себя, Саида чуть не убили мои воины, пришедшие ранее, с Ярым. Но этот… человек, видимо, происходил из рода ушастых африканских лисиц. Но, не в смысле «милоты», или малых размеров, а в смысле остро развитого слуха, замешанного на просто… феноменальной интуиции.

Вырвавшись из цепких чёрных лап потомков «крокодилов» и прочих тотемных животных, он примчался ко мне и поселился в моём «дворце», у входа. Пришлось делать внушение и объяснять всем остальным, что Саид спас жизнь Мамбе. Мамба спас жизнь Саида, Саид подставил всех остальных, ну и так далее.

Как бы мне не хотелось, но пришлось разгребать африканские «конюшни», полные различного дерьма. Главное, в таком деле, самому в нём не погрязнуть. Новости, состоящие из слёз, причитаний, восторгов, страха и мечтаний, сыпались на меня непрерывным дождём

Уяснив, что раненых и больных, хоть и много, а тяжёлых из них очень мало, я повеселел. У меня, по-прежнему, оставалась армия. Семь тысяч, пришедших с Ярым, почти две тысячи привёл Жало, и около пяти тысяч воинов Момо. Всех вместе, почти четырнадцать тысяч. И я набирал ещё воинов, благо, негры, заслышав о Великом унгане, пробирались ко мне со всей Африки. Вооружить их у меня было чем. Но, это было ещё не всё!

Новость о проблемах французов заставила меня довольно потереть свои чёрные ладошки. Генерал Ларуа, уже без прежней надменности, просил побеспокоиться о судьбе пленных, ещё раз обнадёжив меня в том, что их обязательно выкупят.