Колхозное строительство 5 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович Страница 29

— Пока не врубился, — при чём здесь Тициан? — Будем громить их Эрмитажи.

— Споём песню… — Маша почти шёпотом сказала — мало ли, могут их КГБшники слушать. У них тут смешно называется: Агентство информации и внешней безопасности.

— Нда. Насчёт успокоить — не знаю, но точно отвлечёт. И что, соглашаться? А чего просить?

— Макаронные заводы.

— Есть же умные дети! Почему мне таких не досталось? Всех требовать привезти?

— Оркестр не надо, пусть свой дают из Милана. Из «Ла Скала» подойдёт. И им хорошо — прославятся, ну и нам дружеские отношения наладить.

— Прославятся?.. Ну, хотя, молодёжь в такие штуки нечасто ходит, не по карману.

Согласились. Самолёт с модельерами и моделями улетел, обещал стоять во Внуково и ждать русских певцов хоть до посинения. Пётр позвонил в Краснотурьинск и Москву: сбирайтесь, товарищи. Очередной бой.

Президент Джузеппе Сарагата с Джованни Леоне, премьер-министром Италии, только про макаронную фабрику как-то неуверенно хмыкнули. Мани.

— Хрен вам, товарищи социалисты. Фройншафт. Дружба. Нихт мани. Мань у самих полно. Завод.

— Долларс.

— Да хоть тугрики, — хотя, тугриков ведь нет больше — и Монголия, и Болгария перешли на рубли. Единственное, на мелких купюрах их местные рожицы, Ленин — только на пятидесятке и сотке. Ну и язык их. Конечно, имеют хождение во всех трёх странах. Только ходоков пока не вагон.

— Нужен хозяин завода, у нас нет социалистической собственности.

— Эх, отсталые вы. Зачем такой социализм? Ищите хозяина. Мани ваши. Да и подумайте, что можно пообещать студентам. Хоть малюсенькую уступочку. Ну, там, самоуправление в общагах. Совет общежития.

— Совет?

— Студсовет, — сам ведь был в таком в молодости.

— А песни помогут?

— Знаете, что клин клином вышибают?

— А от клина хуже не станет?

— Труссарди вы тут все.

Событие тридцать шестое

На повестке дня колхозного партсобрания два вопроса: строительство сарая и строительство коммунизма.

Ввиду отсутствия досок сразу перешли ко второму вопросу.

Как заведено. Едва он переступил порог квартиры, раздался телефонный звонок.

— Пётр Миронович, сейчас будете разговаривать с Леонидом Ильичом Брежневым, — обрадовала трубка цвета слоновой кости на правительственном телефоне.

Разговор получился коротким.

— Пётр, там я машину послал, ты сто грамм для храбрости прими и приезжай на Старую площадь. Про сто грамм шучу, — гудки. На смех они не похожи.

Чего уж! Кто бы сомневался, что едва итальянский вояж закончится, его вызовут на ковёр. Во-первых, газеты, во-вторых, телевидение. Ну и можно тоже плюсануть, в-третьих, посольство в Италии. Сводочку явно должно было предоставить. Но новости все более-менее положительные, потому такой срочный вызов чуть настораживал. Брежнев в деталях знал, чего это министр сельского хозяйства вдруг решил сунуть это самое хозяйство козе в… и укатить в Италию, по дворцам и музеям шастать. Сам ведь одобрил. Сначала, конечно, подготовленный «доброжелателями» спросил:

— А что, Демичев Пётр Нилович не справится? Нет? Ну, может и нет, он интлехентный человек, в отличие от тебя. А министр лёгкой промышленности, кандидат в члены ЦК Николай Никифорович Тарасов? Его же епархия — платья шить?

— Леонид Ильич, Тарасов может возглавить делегацию, если это нужно. Но рулить процессом нужно мне. Мы же не позориться едем! Едем продемонстрировать, что мы не только в музыке и балете сильны. Нужно создавать привлекательный образ нашей страны.

— Петро, вот где ты, и где привлекательный образ? В Англии — погромы, в Штатах — погромы. В Чехословакии отметился. Может, без тебя там и хуже бы получилось — но опять ведь погромы! Тебя скоро в нормальные страны пускать не будут, — Брежнев махнул рукой.

— Здесь всё будет «чинно-благородно», — блин, фильм-то ещё не снят.

— Ладно, езжай, устрой там макаронникам. Как вернёшься, сразу доложишь.

Вот, вернулся. Сразу на доклад и вызвали.

Брежнев целоваться не полез. Мотнул головой, на стул указывая.

— Катерина прибегала. Говорит, ты в Италии революцию начал.

— Хороший она человек. Немного нетерпеливый, но настоящий коммунист.

— Ты, Пётр, не юли! Чего там с Революцией? — Нда, что-то пошло не так.

— Устроил.

— Ховори.

— Джованни Леоне, премьер-министр Италии, иПрезидент Итальянской Республики Джузеппе Сарагата попросили помочь им унять студентов. Для этого хотели, чтобы «Крылья Родины» сыграли концерты на стадионах в Риме и Милане.

— Это я и так знаю. Ты к сути давай поближе.

— Договорились, что если наше выступление поможет, то они строят нам пять макаронных заводов, — есть ведь козырь!

— Построят?

— Конечно. Вот договор.

— А что, по-русски нет?

— Давайте я на словах. За свои деньги правительство Итальянской Республики строит нам пять небольших заводов по выпуску макаронных изделий в следующих городах: Москва, Ленинград, Киев, Минск и Краснотурьинск. Общая сумма контракта — десять миллионов долларов.

— И это за два концерта?!

— За четыре. По два в каждом городе.

— Ну, за четыре. Большие ведь деньги! И что там с революцией? — вроде отпустило вождя.

— Леонид Ильич, мы просто повторили все песни, что пели на «Уэмбли» — кроме последней. Вместо «Интернационала» спели новую песню. Называется «Сексуальная Революция».

— Про что?

— Про это. Там говорится, что нужно заниматься любовью, и чтобы оргазм наступал одновременно. Ну и припев: «Грядёт Сексуальная Революция».

— Совсем с ума сошёл. Тут все газеты орут! Посол Египта просится на приём! США захлёбываются по «голосам» своим, — нет, не отпустило.

— Волнения пошли на спад, почти прекратились. Джованни Леоне, премьер-министр Италии, выразил благодарность и обещал вам позвонить. Ну, и заводы.

— Позвонил. Я Фурцеву послал подальше. Она с Пельше снова припёрлась — разврат, говорит! И это член ЦК устроил! Снять тебя требует.

— У вас требует?

— Точно. Так и сказала: «Требую исключить его из партии».

— Исключат?

— Подумаем. Сколько? — Брежнев продемонстрировал пальцами известный жест по пересчёту купюр.

— Думаю, миллионов десять. Директор Си-Би-Эс уже звонил.

— Я про Италию.

— За аукцион? Чуть больше миллиарда. Жмотьё.

— Долларов? — У Генсека глаза стали квадратные.

— Да вы что, Леонид Ильич! Лир. Где-то полтора миллиона долларов. Говорю, же — жмоты. Правда, этим ведь не закончится — на днях все в Москву нагрянут, контракты подписывать с нашими модельерами.

— Ты раскрути их по полной. Есть намётки?

— Есть. Хочу «Адидас» к нам затащить с парочкой заводов. Костюмы делать и обувь. Может, Тарасов займётся?

— Хрен. Ты заварил, ты и доводи до конца. Потом Тарасову и передашь.

— Хорошо, Леонид Ильич, — теперь точно отпустило.

— А что, правда, прямо после концерта и на лавочках, и под всеми кустами в парках этим самым занимались? — и улыбка довольная.

— Наверное. Я с группой был, по кустам не лазил.

— Врёшь! По глазам вижу, дал команду режиссёрам своим всё заснять.

— Конечно, дал. Нужно же доказательство для премьера ихнего, — первый раз и Пётр улыбнулся.

— Есть с собой?

— Леонид Ильич! Ну чего там интересного? Естественно, взял. Вот в приёмной коробка с лентой. Ещё не монтировали.

— Пошли в просмотровую, комментировать будешь.

— А сельское хозяйство?

— Хозяйство. Сельское. Ты, Пётр, говорил, как приедешь — по колхозам чего-то там предложишь.

— Леонид Ильич, давайте через неделю объедем несколько колхозов и совхозов в Московской области. Нужно только без дождя время выбрать.

— А готовы твои? Или парочку лучших покажешь?

— Конечно же, лучшие покажу. И телевидение нужно организовать.

— Не понял. Ты, Пётр, вот регулярно меня бесишь. Объясняй.

— Эти колхозы вчера ещё были убыточными, в дерьме и грязи утопали. Вот за год смогли наладить производство, миллионерами почти стать. Нужно их опыт заснять и другим показать — а вы будете олицетворять награду за хорошую работу. Ордена и медали лично прикалывать.