Питер Цурас - Победа восходящего солнца Страница 3

В 40-й стрелковой дивизии 39-го корпуса, которая сыграла огромную роль в победе у озера Хасан, остался один офицер — лейтенант[14]. Люшков нарисовал такую живописную картину лишений, отчаяния и с трудом сдерживаемой ненависти к режиму, что убедил влиятельные круги Японии в том, что Советский Союз подобен сгнившему дому, который готов развалиться, стоит только выкорчевать порог. Такой «взгляд изнутри» не мог не впечатлять, особенно когда прогнозы Люшкова сбывались. Его репутация возросла, когда его информация в целом подтвердилась; к тому же у него открылся талант предсказателя — вспомнить хотя бы нападение Германии на Советский Союз. К тому времени он уже играл роль советского противника в военных играх японского штаба[15] и готовился стать губернатором Приморской провинции Его Императорского Величества.

К июлю 1940 года международное напряжение, вызванное японскими национальными и военными претензиями, начало нарастать. Война Японии с Китаем вызывала растущее недовольство Соединенных Штатов, приводившее ко все новым и новым экономическим санкциям. Если бы США и Великобритания объявили экономическое эмбарго, особенно на нефть, Япония получила бы смертельное ранение и без войны. Многие представители военного командования Японии подтверждали факт «постепенного снижения поставок» и отстаивали стратегию «Нансин», или «на Юг», направленную на получение доступа к ресурсам  Юго-Восточной Азии и Голландской Ост-Индии. Другие были сторонниками стратегии «Хокусин», или «на Север», так как считали, что Советский Союз представляет серьезную угрозу, с которой следует разобраться в первую очередь. Их аргументам добавляла весомости поддержка нового министра иностранных дел, Йосуке Мацуока, и нового министра военных действий, генерала Хидеки Тойо, из второго кабинета, сформированного принцем Конойе. На руку им играло и беспокойство самого императора о могущественной Красной Армии, угрожающей Японии с тыла.

Осложняло выбор стратегии участие Японии в трехстороннем пакте с Германией и Италией, обязывавшем каждую из сторон прийти на помощь другим в случае нападения на них. Так как войну в Западной Европе развязала Германия, японцы не вменяли себе в обязанность воевать на стороне Гитлера против британцев, французов и голландцев. Однако поражение двух последних держав и отчаянное положение Британии побудило Японию использовать их слабость для захвата богатого ресурсами Юга. Возвращение Штерна в качестве командующего 1-й Дальневосточной армией также было источником опасения для японцев, помнивших его со времен сражения на озере Хасан[16]. Казалось, стратегия «на Юг» победила.

Позже историки назовут визит Мацуоки в Берлин в конце марта поворотным моментом в истории внешней политики Японии. Японский посол в Германии генерал Хироси Осима предупредил Мацуоку о том, что ему, возможно, предстоит обсуждать будущую совместную войну против Советского Союза[17]. Тем не менее министр был поражен, услышав от Гитлера прямую и настоятельную просьбу о совместной атаке на Советы. Как только просьба была послана в Японию официально, в обоих направлениях хлынула лавина писем. По возвращении в Японию через территорию СССР Мацуока получил указание заключить с Советским Союзом пакт о ненападении, с готовностью подписанный Сталиным 13 апреля. Ни один договор не обязывал  Японию атаковать СССР, однако план «Барбаросса», гитлеровский план захвата Советского Союза полностью изменил мировое соотношение сил. Если раньше японцам казалась заманчивой возможность захватить европейские колонии на юге, то теперь их внимание привлекла другая, более выгодная и не столь отдаленная во времени возможность, находящаяся на другом берегу Японского моря, у самых границ Империи. Один японский генерал точно подметил, что Японии не стоит «опаздывать на автобус». На вопрос о времени операции немцы ответили: «Конец мая, когда в России высохнет грязь». Вдобавок для японцев была еще одна хорошая новость — Штерн был арестован и расстрелян по приказу Сталина.

В Токио, в Имперском Генеральном штабе, допоздна горел свет. Ключевые министры и офицеры штаба уже твердо решили «успеть на автобус». Мацуока провел день в объяснениях сути войны против СССР. В результате наступления в южном направлении главный противник остался бы за спиной и вдобавок появилось бы трое новых. А нападение на Дальний Восток принесет конец эксперименту большевиков. В результате Германия стала бы властительницей Европы, а европейские союзники никуда не будут высовываться со своих задворок. Даже США пришлось бы выбирать между Европой и Азией, и не приходилось сомневаться, каким будет их выбор. Командование Императорского флота нехотя согласилось на предложенные действия, соблазнившись перспективой взять верх над американским флотом за счет политической хитрости. Командующий Объединенным флотом адмирал Исороку Ямамото даже испытал некоторое облегчение от перемены ситуации. Перспектива изнурительной войны с Соединенными Штатами, с их технической мощью и воинственными бойцами, повергала его в ужас. Он поддержал план «на Север» и приказал одному из штабных офицеров по имени «Безумец» Гэнда придумать что-нибудь особенное для первого удара с моря.  

Времени на приготовления было мало. Между Германией и Японией была достигнута договоренность о том, что японцы ударят через несколько месяцев после вторжения немецких войск. Предполагалось, что это рассеет внимание Советов, в особенности — нарушит передвижение резервных сил. Японцы должны были выбрать наилучший момент. Также им было нужно больше времени на мобилизацию, чем в случае одновременной атаки с немцами. Тодзио назначил всеобщую мобилизацию на 30 апреля. В этот день в Маньчжурию должно было направиться подкрепление под предлогом «особых маневров». К 1941 году Япония увеличила свою армию до 51 дивизии. Согласно приказу Тойо, основная ее масса, 1,3 миллиона солдат и офицеров в 42 дивизиях (82% всей армии), должна была участвовать в смертельной схватке Японии и СССР. Офицеры Имперского Генерального штаба испытали огромное облегчение, узнав об отсрочке удара немецких войск из-за неожиданной кампании на Балканах, причиной которой послужило необдуманное нападение Муссолини на нейтральную Грецию.

Для Японии лишний месяц был чрезвычайно важен, поскольку необходимо было собрать всех резервистов и организовать новые воинские подразделения. Также имело смысл сыграть на выводе японских дивизий из Китая и Северного Индокитая. Они представили это как реверанс в сторону Соединенных Штатов, добровольное решение китайской проблемы. Из американской печати большей частью испарились антияпонские настроения, зато появились репортажи о тысячах японских солдат, загружающихся на транспортные суда и отправляющихся домой. Рузвельту оставалось только слушать перехваченные японские дипломатические переговоры и покачивать головой. Никакими аргументами он не мог привлечь внимание Сталина. Штатам пришлось заняться своими собственными проблемами в  Атлантике, раз уж японцы собирались наступать в противоположном от США направлении. Сталин получал множество предупреждений, как от своей военной разведки, так и от американцев, бывших в курсе дипломатических переговоров Осимы, однако всякого, кто приносил ему дурные вести, ставили к стенке за их чрезмерную приверженность долгу.

22 июня 3,5 миллиона солдат немецкой армии и их союзников вторглись на территорию СССР — началось осуществление плана «Барбаросса». Квантунская армия в это же время увеличилась до громадных размеров за счет новых дивизий и сотен тысяч солдат и офицеров подразделений артиллерийского прикрытия. Было организовано около 50 железнодорожных бригад для обслуживания системы железных дорог, по которым военная мощь Японии перемещалась в огромные лагеря, сокрытые в лесах к западу от реки Уссури.

Вслед за Мацуокой на родину из Германии был вызван генерал Томоюки Ямасита[18]. Еще в 1940 году он был назначен главой 82-го отдела — стратегической группы по планированию захвата Малайского архипелага. Этот пост оставался за ним даже во время его миссии в Европе. Ямасита имел репутацию человека решительного, не чуждого нововведений, и, судя по впечатлениям, сложившимся о нем в мире, он хотел переломить существовавший тогда армейский менталитет. На него произвела огромное впечатление полная координация всех родов войск в немецкой армии, слаженные действия бронетехники и авиации. Чувствуя в нем конкурента за пост министра обороны, Тойо поручил ему командование Первым армейским районом, где скапливались дивизии для наступления на Приморский край. Его начальником штаба был генерал Китсудзи Айабэ, сопровождавший его в Германию и занимавший многочисленные командные посты в Маньчжурии, в особенности в восточном районе боевых действий[19].