Кровавое золото Еркета - Герман Иванович Романов Страница 3

«Идешь туда, не знаю куда, но за золотом, как аргонавты в старину?! Ты хоть знаешь, что этот твой Еркет, куда тебя царь-самодур отправил, тоже мне великий знаток географии?! Он в далекой Кашгарии, Семиградье иначе, земле уйгуров и дунган, там его Яркендом именуют. Отсюда четыре тысячи верст будет, если по прямой линии брать. А с дорогой и тропами, что по перевалам петляют, все шесть выйдет!»

— Ты бес, бес! Я стал одержимым! Как ты можешь знать то, что сам царь не знает?! Ты меня искусаешь, бес!

«Не бес, и не шайтан, прах тебя подери — объяснять долго, но я знаю эти места гораздо лучше тебя, твоего царя и всех сановников в Петербурге, сколько бы их там не было. И знаю намного больше о здешних краях, чем все европейцы вместе взятые!

Вы полезли туда, где вас не ждут и не хотят привечать! Вы не гости желанные, а завоеватели, что идут с оружием в руках! А в Хиве из тебя набьют соломой чучело, содрав с еще живого кожу!»

— Ты бес, преисполненный гордыней! А я уйду от тебя, уйду! Вернусь к вере отцов! Отрекусь от бога Исы, от семьи, меня в род свой принявшей! Отныне я Девлет-Гирей-мурза!

«Уймись, ты среди православных, раз мундир носишь! Тебя за одержимого и так принимают, а вероотступником быть не позволят! Нет им доверия — донос напишут царю и хана! Уймись!»

— Ты что мне говоришь, плевок шайтана…

Князь прижал ладони к виску, продолжая раскачиваться. Затем завыл, стал царапать себе лицо. И неожиданно бросился к столику, схватил пистоль, взвел до щелчка курок, поставив на полувзвод. Пистоль оказался заряжен, на полке насыпан порох. С исказившимся лицом князь поставил курок на боевой взвод, сунул дуло пистолета себе под челюсть.

— Я вышибу тебя из своей головы, бес!

«Уймись! Ладно, не хочешь по-хорошему, будет по-плохому! Выбора у меня нет, а посмотреть на новый мир охота!»

Неожиданно глаза князя остекленели, рука ослабла, и пальцы расцепились на рукояти. Пистоль упал на кошму, взведенный курок ударил по огниву и грохнул выстрел…

Глава 2

— Потеряв супругу и двух любимых дочерей, князь Александр обезумел от горя и расцарапал себе все лицо. Вот уже третий день не ест, ни пьет, только воет беспрерывно. Зарядил пистоли и грозит прострелить голову любому, кто попытается войти к нему в шатер. Денщик и два брата сидят близ него денно и нощно, почтенный Ходжа Нефес — они боятся, что в припадке печали князь наложит на себя руки.

Князь Михаил Самонов, в расшитом серебряными позументами кафтане — все же был астраханским губернатором, перед назначением в отряд князя Бековича-Черкасского — горестно всплеснул руками. Он был беком из персидской провинции Гилянь, вот только пришлось бежать с родины, когда узнал, что против него заплелись гнусные интриги при шахском дворе, и повелитель приказал его казнить. Принимать смерть как-то не хотелось, и он на купеческом судне отплыл в Астрахань, ища покровительства у молодого царя Петра. Отнеслись к нему радушно, правда, пришлось принять христианство — зато титул признали, переиначив бека в князя. Понятно, что с родовитыми Рюриковичами он и рядом не стоял, но все же находился в равном положении с татарскими и кавказскими мурзами, грузинскими князьками и молдаванскими боярами, что сбежали в Московию после неудачного для царя Петра Прутского похода 1711 года.

Последние четыре года он только и думал, что ухватил за хвост сказочную Жар-птицу, и вот-вот вытащит золотое перо. Все дело в том, что его собеседник, тоже беглый, но уже туркмен Ходжа Нефес, прибыл в Астрахань просить покровительство у русского царя. И рассказал, что новым хивинским владыкой стал Шергази-хан, и положение его на престоле оказалось крайне непрочным. Старейшины трех десятков племен, которых называли инаками, признали его власть, но в то же время вели себя совершенно самостоятельно, угрожая новоизбранному хану мятежами и оказывая чуть ли не открытое неповиновение. Так что не пожелавший становится в их руках полной марионеткой, Шергази-хан мог надеяться лишь на получение помощи извне, от влиятельных правителей соседних стран.

А вот с этим у него были значительные трудности. Все дело в том, что с бухарскими эмирами хивинские ханы исторически враждовали, хотя происходили родом от младшего брата легендарного Батыя Шибана, сына Джучи, что являлся первенцем «Потрясателя Вселенной» Чингисхана. В прошлом род Шибана разделился — Арабшахиды взяли власть в древнем Хорезме, а Шейбаниды закрепили за собой земли в Мавераннахре, не менее влиятельной и старинной области, в которую в свое время вторгался знаменитый завоеватель Искандер «Двурогий» — так называли Александра Македонского.

И резались между собой «чингизиды» весьма увлеченно, мирясь на какое-то время, если дела у них начинали идти скверно. Силы были практически равные, хотя Хорезм, после разгрома его Чингисханом, за четыре прошедших века едва восстановился, да и населения в нем было втрое меньше, чем у соседа — эмира «Благородной Бухары».

С севера и юга, охватывая полукольцом, наседали кочевые племена казахов «младшего» ЖУЗа, и воинственных туркмен. Впрочем, наскоки и набеги шли вяловато, и без сильного натиска, степнякам «кайсакам» самим приходилось отбиваться. С запада и севера их начали теснить своими городками подданные московского царя — яицкие и сибирские казаки, башкиры и калмыки хана Аюки. А с востока приходили тысячи конных воинов в железной броне — Джунгарское ханство объединенных ойратских племен оказалось для казахов страшным и могущественным врагом, захватившим большую часть восточных земель «серединного» ЖУЗа. Джунгары успешно воевали даже против китайских полков, что были отправлены против них из «Поднебесной» империи Цин.

Туркменам приходилось не слаще — в северную часть древнего Хоросана постоянно вторгались войска персидского шаха и воинственные афганцы, громя кочевья и поселения, безжалостно грабя, разоряя, предавая все «огню и мечу», захватывая полон.

В общем, кровавое «веселье» по всей «Великой Степи» и южным песчаным пустыням шло уже довольно долго, прерываясь на короткие перерывы, когда то или иное государство или племя полностью исчезало из жизни. Не по своей воле,