Кинжал Немезиды - Дмитрий Чайка Страница 3

— Как скажешь, брат, — обиженно сжал зубы Элим.

— Ветер попутный, — пояснил я ему. — Вы попадете домой уже через десять дней. Но я предлагаю другое. Как насчет пройти рейдом от устья Пирамоса до Талавы?

— Чего? — открыл рот Элим. — Лукка? Я карту в покоях, где Царский совет проходит, видел. Это ж долго идти.

— Три недели, если пойти вдоль берега и нигде особенно не задерживаться, — поправил его я.

— А зачем мне идти вдоль берега? — непонимающе смотрел на меня Элим.

— Нужно разорить все до одной деревни, вырубить оливы и виноградники, вытоптать поля, сжечь сети и уничтожить все, что может плавать, — пояснил я. — Лукканцы должны уйти с побережья если не навсегда, то надолго. Я не позволю им спокойно жить там. И уж тем более не позволю разбойничать в моем море.

— Там города есть, — задумался брат. — С ними как быть?

— Никак! — отрезал я. — Города обходите стороной. Никакой войны, никаких осад. Если втянетесь в сражения с князьями, вам конец. Идете быстро, как молния, и уничтожаете все на своем пути. Большая прогулка. Так это называется.

— Ты же клятву давал, — прищурился Элим. — Я не могу вредить этим людям.

— Я не могу вредить вождям, а их всего восемь человек, — усмехнулся я. — Я дам тебе их имена. Их убивать и грабить не нужно, а на остальных моя клятва не распространяется.

— А Родос? — с надеждой посмотрел на меня брат.

— А вот Родос мы трогать не будем, — покачал я головой. — Поликсо похитрее лукканцев оказалась, опутала меня клятвами, старая сволочь. Так что туда нам нельзя, а вот разорить юг Лукки очень даже можно. Если наловите рабов, у вас их купят. Берите женщин и детей не старше двенадцати лет. Я пущу корабли вдоль берега. Они будут сопровождать вас до самой Талавы. Там сядете на борт и поплывете домой. Как раз успеете до холодов. Назад корабли пойдут весной, нагруженные корабельным лесом. Вы получите за него ткани, вино и масло.

— Можно прогуляться, — задумался Элим. — Мои парни скоро пропьют все, что здесь взяли. А многих невесты дома ждут. Если вернутся с пустыми руками, будет позор немыслимый. А леса мы тебе дадим, сколько скажешь. У нас его полно.

— Хорошего леса всегда мало, брат, — покачал я головой. — Я с вами знающих людей пошлю. Они покажут, какие именно деревья подходят, когда их рубить, и как сушить. И нужно будет подобрать место для плотины. Мы там мельницу с лесопилкой поставим. Готовые доски гораздо дороже продать можно, и в корабль их больше вмещается. Будете в золоте купаться, брат.

В столовой воцарилась оглушительная тишина, и даже стук вилок прекратился. Элим, который уже и думать забыл про свою обиду, сидел неподвижный, как соляной столп, а на лице его блуждала дурацкая мечтательная улыбка. Он ведь поначалу по Энгоми ходил, раскрыв рот. Фракийской дыре, которую они с отцом обживают, до моей столицы как до неба. Всадники никогда не видели таких стен, дорог из каменных плит и широченной улицы, застроенной роскошными домами. И трактиров с вкусной едой они не видели тоже, как и танцев жриц Великой матери, и скачек с призами. Вот и сорвало резьбу у полудиких мальчишек, впервые в жизни вырвавшихся на простор цивилизации.

Креуса внимательно посмотрела на меня и неодобрительно покачала головой. Я ведь только что отдал брату огромную часть будущей прибыли, и она, до сих пор лично инспектирующая кладовые дворца, не понимала, зачем я это сделал. У нас дыра в бюджете такая, что в нее бирема проплывет. А мне плевать. Я не курица, чтобы только под себя грести. Надо и другим давать, иначе получу врагов в лице собственной родни.

А вот Кассандра подозрительно задумчива, и улыбка на ее лице скорее зловещая, чем мечтательная. Что-то затеяла моя свояченица, не иначе.

— Когда будете жечь деревни, Элим, — сказала она наконец, — всегда отпускайте одного-двух человек. Лучше мужчин. И на прощание называйте имена тех, кто стал причиной их несчастий. Громко сожалейте, что ванакс Эней свято соблюдает однажды данную клятву, а потому не может причинить вред этим людям. Вы не убьете всех, многие отсидятся в горах. Но у этих людей длинная память, и они будут ненавидеть не вас, а тех, кто навлек на них беду и сам при этом не пострадал.

— Ты что, хочешь?.., — уловил я ее идею.

— Да, — кивнула она. — Я хочу свершить месть, государь. Если людям указать виновных, Хепу и семерых его друзей будут гнать, как бешеных собак. Ни один город не примет их. Ни одна ночь не даст им покоя. Они будут бояться всегда, даже во сне. И поверь, обязательно найдутся те, кто когда-нибудь перережет им горло.

— Хм… — приложился я к кубку с вином. — По-моему, убить было бы милосерднее. Но мне нельзя, я поклялся.

— Это не ты покараешь их, — твердо заявила Кассандра. — Это кинжал Немезиды поразит их черные сердца. Твоя клятва нарушена не будет.

— А басилеев Пелопоннеса он поразит, как думаешь? — спросил я ее, и она снова погрузилась в раздумья.

* * *

Ужин закончился, и Кассандра, которая села ткать вместе с сестрой, была непривычно молчалива. Обычно они болтали как сороки, но сегодня царевна либо вовсе не отвечала, либо отделывалась односложными фразами. Ее пальцы сами по себе ходили по рождающемуся на глазах полотну, ведь умелой мастерице не нужно для этого думать. В голове Кассандры мелкие факты складывались в рисунок так же, как на ее полотне рождался узор. С каждой новой нитью, проведенной челноком, он становился все более отчетливым.

— Зачем ты это сделала, сестра? — спросила она наконец. — Ведь ее все равно бы выдали замуж. Да, она не хотела этого, но ей пришлось бы подчиниться воле государя.

— Ты это о чем? — не меняясь в лице, спросила ее Креуса, пальчики которой бегали от одного края ткацкого станка к другому с немыслимой скоростью.

— Неужели ты так ее