Евгений Таганов - Рыбья кровь Страница 30

– Хорошо, будь по-вашему, – согласился наконец купец.

С собой Дарник решил взять тройки Кривоноса, Меченого и Бортя, остальные две вместе с девушками под командой не оправившегося еще от раны Быстряна оставались заниматься прежними делами на дворище. Селезень слезно просился ехать тоже, и Дарник уступил, оставив Быстряну своего Тереха. По настоянию Меченого с собой брали еще и колесницу – нечего было ее оставлять без должного присмотра. Меченый установил над ней полотняный навес и прикрыл мешковиной камнемет, и теперь она мало чем отличалась от других крытых повозок.

И вот настал день выезда. С третьими петухами, когда солнце еще не поднялось над кронами деревьев, купеческий обоз выехал из посадских ворот Корояка и по хорошо наезженной дороге двинулся в южную сторону, постепенно удаляясь от загибающегося на восток русла Танаиса.

Десять купеческих молодцов, все в кольчугах и шлемах, при мечах, копьях и секирах, выглядели бывалыми воинами и свысока смотрели на дарникскую молодежь. Те в самом деле выглядели не так впечатляюще, все защитное железо было на них предусмотрительно спрятано под расшитыми рубахами, даже на железные шлемы и наручи были надеты чехлы из заячьих и беличьих шкур мехом наружу. Из оружия у каждого из дарникцев было по две сулицы, по пять метательных дисков, мечи и легкие топоры. У щитников также прямоугольные щиты, а у лучников луки с полными колчанами бронебойных игольчатых стрел и по лепестковому копью. Походный провиант и большой запас наконечников стрел и сулиц был сложен на одну из купеческих подвод, грузить их на колесницу Меченый отказался, дабы она в любой момент была готова к бою.

Для пущей маскировки колесницу поместили в середине колонны, возле нее с двух сторон гуськом вышагивали тройки Кривоноса и Бортя. Лопата отрядил четверых пеших охранников в хвост обоза, а шестерых держал при себе у головной повозки. Верхом ехали лишь пятеро: сам Лопата с двумя охранниками и Дарник с Селезнем.

Не успела их колонна отойти от города на полверсты, как к ним присоединилось еще пять подвод мелких торговцев, которые специально поджидали такую оказию, чтобы ехать вместе. Лопата был недоволен дополнительными нахлебниками, а Дарник, напротив, только рад. Как и в их обозе, каждую из повозок помимо возницы сопровождал вооруженный охранник. Таким образом, под началом Рыбьей Крови образовался хорошо вооруженный отряд в двадцать семь человек.

4

Их выступивший в путь торговый караван мало чем отличался от военной колонны на Ивицу, и Дарник легко мог представить себе, что это его первый самостоятельный военный поход. То, что рядом изображал из себя главного воеводу Лопата, скорее забавляло, чем раздражало его. После того как он утер нос Стержаку при отходе из Ивицы, какой-то купеческий десятский не представлялся ему серьезным соперником. Любопытно было только, как именно он наведет в своем новом «войске» должный порядок.

Кругом лежали хлебные поля и пастбища, на рысях проезжали городские дозоры, время от времени попадались многолюдные селища и просто работавшие на полях селяне, и разбойного нападения пока, по-видимому, можно было не опасаться. Ходко катились подводы, бодро вышагивали бойники, особое веселье царило возле одной из примкнувшей к ним повозки, на которой везли на продажу семерых рабов: четверых мужиков и трех молодых женщин.

Из обрывков разговоров вскоре выяснилось, что это были отчаянные бездельники и проходимцы: всячески отлынивали от любой работы и воровали у хозяев мелкие вещи. Глупые и беззаботные, они относились к своей поездке как к развлечению, нисколько не сомневаясь, что у иноплеменных владельцев будут вести себя точно так же, как в Корояке. Поначалу Дарник посчитал, что они больше притворяются, а на самом деле ненавидят и своего теперешнего хозяина, и его, Дарника, за то, что он не хочет освободить их, а, напротив, везет на тяжелую рабскую долю. Был готов даже, если последует хоть малейшая просьба, тут же хоть силой да освободить их или, на худой конец, пожертвовать частью выданного ему Заграем задатка для их выкупа. Решив так, он немного успокоился и стал думать, как укротить стражников Лопаты. Подъехав к Меченому, сидевшему в своей колеснице, поручил ему вырезать тринадцать одинаковых палок.

– Зачем тринадцать? – спросил тот.

– Три для меня, тебя и Бортя.

– Ага, – догадался и просиял Меченый.

Проехав первые двадцать верст, караван остановился на дневку, переждать полуденную жару. Особо придумывать ничего не надо было, потому что рядом с дорогой имелся большой, сильно вытоптанный пустырь, много раз для этой цели используемый другими торговыми караванами. Составили в круг повозки, перекусили захваченным с собой вареным мясом, выставили охранение и завалились спать. Распоряжался по-прежнему Лопата, Дарник ему не мешал, даже когда тот назначил дозорных из его бойников.

Пустив стреноженную лошадь пастись с упряжными лошадьми, Рыбья Кровь не стал спать, а раз за разом обходил составленное из повозок укрепление и, как всегда, делал полезные для себя выводы. Их стан почти из тридцати повозок и более полусотни человек сильно отличался от прежнего стана дарникцев из шестнадцати ватажников и трех шалашей. Там Дарнику удавалось всех бойников держать, даже не видя их, под своим неусыпным наблюдением, здесь же он постоянно терял нить такого наблюдения, плохо представляя, что происходит в разных концах небольшого, в общем-то, стана. А как будет, когда под его началом окажутся сто или тысяча человек? Значит, надо иметь везде свои дополнительные глаза и уши. А сами повозки, доверху нагруженные товарами? Они препятствие и для нападающих, и для обороняющихся. Но если один бок повозок снабдить высоким, сбитым из досок бортом, а в нем по две-три бойницы, то вот она, самая настоящая крепость на колесах, ничем не хуже любого бревенчатого частокола. Промежутки между повозок хорошо заполнить колесницами с камнеметами, и можно без помех крушить противника с дальнего расстояния, как тогда Хлын из-за прикрытия реки. Помешать может только излишняя теснота. Сейчас у них на повозку по два человека и две-три лошади, и места хватает, а для десяти бойников на повозку да еще с верховыми и упряжными лошадьми внутри такого круга будет не повернуться. Вот и под Ивицей круг из повозок у них был разомкнутым, что позволило ивцам совершенно беспрепятственно ворваться в стан.

Его размышления были прерваны тревогой, поднятой дозорными и сторожевыми псами. Впереди на дороге показалось облако пыли. И охранники, и возничие, похватав оружие, сбились в тесную кучу. Рыбья Кровь, как будто всю жизнь только этим и занимался, приказал Меченому развернуть в сторону облака пыли колесницу с камнеметом, остальным взять щиты, надеть шлемы и выстроиться в два ряда перед повозками. Один из купеческих стражников не спешил повиноваться, вопросительно глядя на обеспокоенного и не знающего, как поступить Лопату.

– Ну?! – рявкнул Дарник, пинком ноги едва не сбив стражника с ног.

Все сразу зашевелились в два раза быстрей.

– Может, лучше за повозками? – усомнился Лопата.

– За повозки всегда успеем, – отрезал Дарник и так посмотрел на него, что Лопата счел за благо не возражать.

Вскоре из облака пыли показались два всадника. Кожаные доспехи, меховые шапки, луки, кистени.

Позади за всадниками стал виден большой табун лошадей.

– Похоже, на продажу лошадей гонят, – определил Лопата.

Два передних всадника остановились, внимательно оглядели купеческий стан, переговорили между собой, после чего один направился к короякцам, а второй – к другим табунщикам.

Дарник с Лопатой вышли навстречу к всаднику. Это был молодой купец-бродник со строгим, почти суровым усатым лицом. После обмена приветствиями Рыбья Кровь пригласил его отведать хмельного меда.

Табунщики между тем подогнали свой табун в пятьдесят – шестьдесят голов и пустили его пастись рядом с дарниковским станом. В табуне небольших косматых степных лошадок ярко выделялись три аргамака. Дарник относился к лошадям без особого восторга, но и у него глаза загорелись при виде высоких поджарых остромордых скакунов.

Купец-бродник, выпив меда и порасспросив, почем нынче кони в Корояке, неожиданно поинтересовался, играют ли у них в городе в фигуры. Лопата ответил, что не играют. Дарник из слов купца понял, что речь идет о ромейском затрикии, и сказал, что умеет играть в эту игру. Купец сразу оживился и приказал своему человеку принести фигуры. Долго обсуждали, что поставить в заклад. Дарник сразу указал на одного из аргамаков, и спорили лишь о его достойной цене. Сошлись в конце концов на доспехах, верховой лошади с седлом и парных мечах Дарника.

Посмотреть игру собрались и короякцы, и табунщики. Смысл игры мало кто понимал, но снятые с игрового поля фигуры были доступны для всеобщего обозрения. Купец под одобрительные возгласы своих людей снимал фигур больше, и был момент, когда Рыбья Кровь с ужасом осознал, что может проиграть. Без лошади, без оружия – это был бы конец всему его верховодству. Тогда только втихаря покинуть стан и бежать от позора куда подальше. Но тут противник прозевал нападение на свою главную фигуру. Все застыли в недоумении, не понимая, почему молодой бродник так вдруг изменился в лице.