Евгений Таганов - Рыбья кровь Страница 31

Вскочив на ноги, купец отдал распоряжение на хазарском языке. К Дарнику подвели выбранного им аргамака. После чего бродники быстро собрались и тронулись по дороге в сторону Корояка.

Наверное, победи в поединке Маланкин сын одновременно десятерых противников, и то это не произвело бы на окружающих такого впечатления, как его выигрыш в фигуры. Особенно потрясены были купеческие люди, они-то хорошо знали цену редкого коня. Лопата, тот вообще прямо окаменел от досады и зависти, ведь помимо самого аргамака Дарник очень наглядно показал и свое умственное превосходство.

Однако, едва тронулись в путь, выяснилось, что обретение нового скакуна принесло больше забот, чем удовольствия. Если на прежнем спокойном мерине Дарник просто забывал, что находится в седле, то теперь ему каждое мгновение приходилось помнить, что сидит на спине сильного своенравного животного, которое нужно постоянно обуздывать. В малых дозах это было даже приятно, но к исходу дня изрядно вымотало молодого вожака. Несколько раз он пускал аргамака во весь опор вокруг обоза, надеясь как следует его утомить. Но тот, хоть и был весь в мыле, вел себя как слегка размявшийся гонец, способный пробежать в десять раз большее расстояние. Зато и Дарник про себя понял, что никогда ему не стать отменным наездником – ходить по земле всегда приятней и сподручней.

На ночевку караван расположился возле небольшого городища на берегу маленькой речки. У Меченого готовы были уже тринадцать одинаковых палок, но, посмотрев на утомленных сорокаверстным переходом охранников, Дарник отменил вечерние боевые занятия, о чем потом сильно пожалел. Подкрепившись обильным ужином, свободные от дозора охранники преспокойно удалились в городище попить там хмельных напитков и полюбезничать с тамошними вдовушками. С ними ушел и Лопата, якобы поговорить с местным старостой. Своих бойников Дарник никуда, разумеется, не отпустил, заставив дотемна заниматься метанием сулиц и топоров.

– А как же те? – спросил о лопатниках один из младших ватажников.

– Они знают как. – Рыбья Кровь кивнул на Меченого и Бортя.

Тростенцы лишь заговорщицки ухмылялись, давая понять, что ушедшим в городище охранникам завидовать не стоит.

Ночь прошла без происшествий. Наутро вчерашние гулены поднимались с большим трудом. Дарник для виду провел несколько упражнений со своими подручными, а затем всем десятерым лопатникам вручил по палке. Те ни в какую не хотели заниматься подобными глупостями. Рыбья Кровь, ничего не слушая, вместе с Меченым и Бортем набросился на них со своими палками. Охранникам ничего не оставалось, как защищаться. Стоявшие вокруг возницы хохотали как сумасшедшие, наблюдая, как трое задают жару десятерым. К счастью, все обошлось только синяками и шишками.

Лопата криво усмехался, глядя на избиение своих великовозрастных младенцев.

– Если по твоей вине мы задержимся хоть на один день, Заграй отыграется на тебе при конечном расчете, – предупредил он молодого вожака.

– Если кто-нибудь покинет лагерь без моего разрешения, я отыграюсь на нем немедленно, – в тон ему ответил Дарник так, чтобы всем было слышно.

Ни у кого не оставалось сомнений, что именно так оно и будет, поэтому разворачивались в походную колонну без прежнего смеха и шуток. Дарник чувствовал, что малость перегнул, но отступать не собирался. С этого утра бразды правления караваном прочно перешли в его руки. Даже аргамак, и тот, казалось, примирился со своим не очень ловким наездником. При его приближении затихали и развеселые рабы, каким-то своим чутьем понимая, что с ними он и слов тратить не будет, а сразу перетянет плетью.

Из городища к ним присоединился пеший попутчик, длиннобородый молодой парень в черном балахоне, похожем на женское платье. Это был один из многочисленных в то время проповедников единобожия. Дарник видел таких в Корояке и относился к ним с полным равнодушием. Посвящать себя целиком богам и духам – в этом для него было что-то крайне несерьезное и не мужское.

И вот теперь один из таких проповедников вышагивал рядом с тройкой Кривоноса и все говорил и говорил о своем. Ватажники слушали его насмешливо и пытались задавать язвительные вопросы. На все из них у длиннобородого находился заранее заготовленный ответ.

Несколько раз он пробовал зацепить своими словами и оказавшегося поблизости Дарника, но тот словно мимо пустого места проезжал дальше. Однако на дневке за полуденной едой уклониться не получилось. Проповедник намеренно присел со своей миской возле обедающего Дарника и принялся излагать свои доводы якобы Селезню, примостившемуся, как всегда, у ног вожака. Когда речь в очередной раз зашла о том, что Единобог сильней и могущественней любых громовержцев и солнцеповелителей, Рыбья Кровь не выдержал:

– Правильно ли я понял, что твой Единобог полностью управляет всем на свете? – спросил он.

– И управляет, и ведает всем на свете, – обрадованно ответил проповедник.

Но Дарник прошел хорошую разговорную школу с Вочилой и Тимолаем, поэтому уже сам умел расставлять словесные ловушки.

– Значит, когда несколько дней подряд идет сильный ливень, он знает и управляет каждой каплей этого ливня?

– Конечно! – Длиннобородый победно оглядел всех вокруг, полагая изумить их всемогуществом своего Единобога.

Дарник кончил есть и отдал миску Селезню.

– Бог, который занимается такими мелочами, может вызывать только презрение, – безразличным тоном заметил он, вскочил в седло и поскакал прочь.

Двадцать человек проводили его изумленными взглядами.

По своей привычке Дарник перескочил с одного предмета на другой, и настроение у него еще больше улучшилось – он вдруг понял, как избавиться от тесноты в боевом повозочном стане. Надо защитные борты с бойницами у повозок делать съемными, чтобы внешний борт оставался на повозке, а второй, внутренний, устанавливать между повозками, тогда оборонительный круг тотчас станет в два раза шире.

Обрадованный своей придумкой, он чисто по-мальчишески выбросил из головы все заботы и, дав полную волю скакуну, принялся на зависть всем носиться вдоль колонны, даже не прикидываясь, что в этом есть какая-либо нужда. Жаркое небо подернулось легкой облачной дымкой, подул ветерок, и ничто не препятствовало жизнерадостным ощущениям.

Чуть позже его догнал Селезень, которого переполняло желание что-то спросить.

– Ну? – разрешил Дарник.

– Скажи, а почему ты вот так ничего на свете не боишься? – робко произнес он.

Дарник едва не расхохотался ему в лицо – это он-то ничего не боится?! Но подросток выглядел не на шутку взволнованным, насмешка его наверняка бы и обидела и оскорбила.

– У твоей матери сколько вместе с тобой было детей?

– Со мной? Девять, – с недоумением ответил верный оруженосец.

– А я был один, и у меня было две матери. Они и сейчас каждую минуту молятся за меня. Поэтому и не страшно.

И только ответив, Дарник с удивлением подумал, что так, в общем-то, все и есть на самом деле.

5

Путешествие между тем шло своим чередом. С каждым днем редел окружающий лес, а сами деревья становились на полсажени ниже, все больше появлялось проплешин в выгоревшей на солнце траве, ручьи и речушки были все мельче. Первое волнение улеглось, и все короякцы постепенно втянулись в заданный ритм движения: двадцать верст – дневка, еще двадцать верст – ночевка. На ночевку они, как правило, попадали к какому-нибудь селению или на уже подготовленное место с утоптанной травой, водопоем, недогоревшими дровами и остовами покинутых шалашей. Это было как знак: останавливайся и отдыхай.

Из разговора опытных охранников Дарник понял, что идущие на юг караваны редко кто грабит. Кому нужны избыточные воск, меха и лен там, где они и так дешевы, зато на обратном пути, когда повезут чужеземные товары, тут нужен глаз да глаз. Присутствие сторожевых псов тоже порядком облегчало задачу как дневных, так и ночных дозорных – только полеживай и слушай, что там собаки учуют.

Идти в полном вооружении целый день по жаре оказалось непосильным делом, и вскоре тяжелые щиты, шлемы, копья и сулицы ехали уже на повозках, а бойники вышагивали в одних защитных безрукавках. Рыбья Кровь хмурился, но не знал, что возразить, – лес все больше отступал в сторону, и широта открытого пространства, да и сама величина колонны ясно указывали, что быстро похватать оружие и изготовиться к обороне будет никогда не поздно. В общем, следовало дождаться первого нападения, чтобы весомо настаивать на своем.

Дарник уже привык себя считать опытным путником, но, к своему немалому изумлению, скоро обнаружил, что все охранники с путевыми трудностями освоились еще лучше его. Если на него повторяемость одного и того же действовала угнетающе, то они совсем не обращали на это внимания и постоянно находили повод для маленьких радостей: то спугнут с гнезда какую-либо птицу, то приметят ягодное место и прямо на ходу полакомятся сладкой земляникой, то подцепят палками змею и будут долго забавляться с ней, то заплатят хозяину рабов по две векши, чтобы уединиться с одной из рабынь на стоянке в какой-либо крытой повозке.