Александр Прозоров - Змеи крови (Слово шамана) Страница 30

– Ну, и как вы тут? – поднялась на стену жена.

– К стене! – Варлам метнулся к ней и оттолкнул к стене, едва не сбив с ног.

– Что такое? – потерла Юля ушибленную голову. – Больно же!

– Лучник есть у татар. Зело умелый. Антипку Лукина застрелил из Ольховатки, и отца его тоже. Издалека стреляет, из-за пушек. Я стрел десять потратил. Докинуть – докинул, но не попал.

– Хочешь, я попробую? Тут метров семьсот всего. В голову, может, и не попаду, но в тело должна.

– Боязно мне за тебя, любая. Да и прячется он ныне…

Кароки-мурза, поглядывая на истыканный двуперыми русскими стрелами ковер, из-за шатра выходить не торопился, выглядывая вдоль округлой стены краем глаза. По спине ползли холодные щекочущие мурашки, и он пока сам не понимал – от страха, или от азарта охотника.

– Пойду, посмотрю, что русский делает, – сообщил из-за его спины бей.

– Иди, Девлет, – не оглядываясь, разрешил Кароки-мурза. – Нам ныне на ковер до темноты возвращаться не след…

На стене крепости опять проявилось тихое шевеление. Наместник улыбнулся и вытянул из колчана стрелу.

Пушкарь Бехчет – загорелый, блестящий от пота, одетый только в синие шаровары и широкий кушак, из-под которого выглядывали ножны ятагана и молоток на длинной ручке, взял у помощника факел, поднес его к запальному отверстию первой бомбарды. Грохнул выстрел – и фонтан земли взметнулся в саженях пятнадцати перед стеной. Бехчет кивнул, подобрал с земли один из сваленных высокой кучей клинышков, положил его спереди под ствол, забил несколькими ударами молотка, потом поправил боковые клинья, задающие направление стрельбы и шагнул к следующей бомбарде.

Опять над лагерем пронесся выстрел – шарахнулись еще непривычные к пушечной стрельбе кони, вздрогнули, пригибаясь, татары. Кое-кто, от греха, поднялся и пошел подальше. Ядро, с шипением прорезав воздух, опять впилось в землю далеко от стен.

– Варлам, прикажи смердам стены дома, навес и крышу водой полить, – выглядывая через узенькую щель между покосившимися кольями, сказала Юля. – Они ведь могут и раскаленными ядрами стрелять. Хотя, нет. Бесполезно. И стену, и крышу продырявит, как бумагу. Лучше ведра да кадушки с водой по всему дому, на первых этажах, и возле сараев поставить.

Неожиданно послышался гулкий удар и, расщепив древесину, через край щели выглянуло внутрь острое жало стрелы.

Юля испуганно отпрянула, облегченно перевела дух:

– Вот гад! Точно бьет.

– Шла бы ты домой, любая, – попросил Варлам. – Не дай Бог, случится что.

– Уже случилось. Татары пришли. Коли в усадьбу ворвутся, о прочих бедах заботиться станет не нужно.

Опять грохотнула пушка, и чугунное ядро, промелькнув над навесом, врезалось в толпу смердов, сгрудившихся во дворе. Крепостные прянули в стороны, оставив на земле одно изломанное тело и какого-то несчастного, с воем ползающего по кругу. Спохватившись, люди вернулись назад, подхватили на руки, потащили к повозкам.

– Сюда! – отступив на край стены, замахала руками Юля. – Сюда, под стену переходите! Тут мертвая зона, безопасно!

– Да ты чего?! – подскочил к ней муж – тут же прозвучал гулкий удар, и он, споткнувшись, полетел со стены вниз.

– Варлам!!!

Кароки-мурза довольно засмеялся – метился в татарку, попал в воина. К тому же, судя по доспеху, воеводу или знатного боярина. Пожалуй, теперь можно спокойно посидеть в безопасном месте и выпить чашечку крепкого аравийского кофе.

– Варла-ам!!! – Юля спрыгнула вниз, упала рядом с мужем на колени, подняла его голову, склонилась над ней: – Варлам, Варламушка мой. Милый мой, хороший, очнись… Очнись, пожалуйста…

Она утерла навернувшиеся на глаза слезы, расстегнула мужу шелом. На железе, в том месте, куда попала стрела, осталась глубокая вмятина, но крови, вроде, ни откуда не текло. Женщина запустила руку под шелестящую кольчужную бармицу, нащупала пульс – стучит. Подняла голову на сгрудившихся смердов:

– Что смотрите? Поднимайте барина, в дом несите…

Крепостные, осторожно отодвинув боярыню, в несколько рук оторвали Батова от земли, понесли к крыльцу дома, в прихожую, оттуда в горницу, опустили на сдвинутые рядом две лавки. Класть мужа на постель Юля не разрешила – на втором этаже, выглядывающем над стеной, место далеко не самое безопасное.

– Мелитиния! – привычно позвала Юля, и тут же спохватилась – ее служанка-подруга сейчас как раз приглядывала за детьми и отвлекать ее не стоило. Поэтому барыня просто ткнула пальцем незнакомой молодой девице в грудь: – Поднимись наверх, перину с кровати сними и сюда принеси.

А сама принялась торопливо расстегивать крючки доспеха.

С помощью смердов удалось быстро снять и бахтерец, и толстый кожаный поддоспешник, после чего боярина переложили на постеленную на полу перину. Варлам, дышал без болезненных хрипов; переломов во время падения, похоже, тоже не получил.

– Ладно, милый, отдыхай, – поднялась Юля, зло прищурилась: – Убью суку!

Она поднялась в покои, взяла свой черный углепластиковый лук, колчан, натянула стрелковую двупалую перчатку. Потом торопливо сбежала во двор, поднялась на стену и прижалась к стене, осторожно, только краешком глаза выглядывая через сделанный татарским ядром пролом.

Вражеского лучника видно нигде не было. Татары, спокойно развалившись возле вяло тлеющих костерков или просто на подстилках, наблюдали, покусывая травинки за крепостью и стараниями турецких пушкарей. Бехчет как раз закончил наводку всех бомбард на цель, и дал команду заряжать стволы.

На этот раз они опять жахнули единым залпом – и почти все ядра попали в цель. Четыре ударили в частокол, пробив в нем несколько прорех, отчего тын начал напоминать челюсть с гнилыми зубами, еще шесть вошли в земляной вал, не причинив видимого ущерба.

Татары разразились радостными криками, а Бехчет озабоченно зачесал в голове. На Балканах он привык иметь дело с каменными замками, стены которых от ударов чугунных пудовых шариков разлетались множеством острых каменных осколков, и каждое попадание оставляло оспины по два-три локтя глубиной. Полсотни точных выстрелов – и в стене образовывался пролом. А здесь – ядро просто ушло куда-то в мягкую землю, оставив на поверхности маленькую дырочку, и все.

– Ладно, попробуем еще, – решил он, и кивнул пушкарям: – Заряжай.

Янычары принялись пробанивать стволы от несгоревшей сажи и клочков мелкого мусора, понесли порох.

На стене крепости холопы склонились над раненым Петром – и внезапно болезненно вскрикнул и отвалился на спину выхрастый Аким. На губах паренька появилась кровавая пена, и из бока, прямо под рукой, торчало оперение стрелы.

– Ах ты, с-сука… – Юля торопливо переметнулась мимо прорехи в частоколе на другую сторону, внимательно осмотрела склон татарского холма, но лучник опять успел спрятаться. Она повернулась к мужниным холопам и зло зашипела: – Почему без тегиляев? Жарко вам, засранцы? Ефрем, где твоя кольчуга? Шапка железная где?

– Так тяжело, барыня… – семнадцатилетнему мальчишке тяжесть доспеха или летняя жара казались куда более весомым аргументом, нежели риск попасть под шальную татарскую стрелу. Одно слово – дети. Привыкли, что в усадьбе, да за стенами, да с разумным боярином во главе опасности нет, вот и кичатся дурной смелостью.

– Татры уйдут, по десять плетей каждому выпишу! А ну, быстро к чулану пошли! Чтобы без доспехов не появлялись!

– Сама-то в одной рубахе бегает, – тихо, но вполне различимо буркнул Беляй.

– Ты сперва повоюй с мое, – осадила его Юля. – А уже потом на ловкость и умение вместо железа надейся.

Она снова выглянула из-за частокола, бросила на холм короткий взгляд, и тут же вернулась под защиту гладко отесанных толстых бревен. Нет, не видать стрелка татарского.

Немного выждав, женщина осторожно выглянула снова – и увидела, как по гребню татарского холма несут носилки. От шатра к ним устремились несколько татар, среди которых один оказался с луком. Неужели этот жирный коротышка и есть тот самый ловкий стрелок?!

Юля схватилась было за колчан, но тут же опустила руки – нет, далеко. Туда стрелу не добросить. Словно услышав ее мысли, басурмане остановились, расстелили ковер, поставили носилки рядом и помогли раненому перебраться с них на ярко расшитые подушки.

– У тебя получилось, Менги-нукер? – спросил подошедший Кароки-мурза.

– Да, получилось, – русский был бледен и говорил тихо, еле слышно. – Колдунья двоих оживила.

– Так где они?

– Лежат… – выдохнул русский. – Лежат, ничего с ними до завтра не сделается. Вечер скоро. Высплюсь, оклемаюсь немного, завтра и начнем. Как я командовать стану, если мне головы не поднять? Глаза уже слипаются.

Тем временем нукеры из сотни Алги-мурзы расстелили для Менги-нукера ковер, положили тряпичные подушки, начали разводить рядом костер. Пока русский перебирался на приготовленное ложе, из обоза привели обещанного Гирей-беем барана, за рога повалили набок. Глава рода Алги самолично прочитал короткую молитву, после чего барану быстро перерезали горло, и один из нукеров подставил под парную струю деревянную миску. Когда она наполнилась, миску передали шаманке, а уже колдунья отнесла ее своему господину.