Алексей Волков - «Царство свободы» на крови. «Кончилось ваше время!» Страница 31

А может, действительно случайные люди, ехавшие в бывшую имперскую столицу по неким торговым делам. Там — порт, возможность вывоза и ввоза, потому многие торговые дома имели в Петрограде свои представительства или хотя бы деловых партнеров. Соответственно, всевозможные курьеры сновали между городами без конца взад и вперед.

Существовал третий, довольно неприятный, вариант, что мужчины — из конкурентов усатого. При желании вычислить Кротова Комитету не составляло труда. На нелегальное положение он не перешел, а осведомителей у грозной организации хватало. Как повяжут ночью!

Василий с Иваном о своих делах особо не распространялись. Как, впрочем, и Кротов. Обошлись общими словами, да и о текущей политике не сказали ни слова. Не те времена. Тут не знаешь, кому доверять, потому не веришь никому. Разговором завладел Иван. Говорил он все больше о бабах, то о какой-то Зинке с Тверского, то о Нюрке с Замоскворечья. Временами в бесконечном повествовании появлялась какая-то третья, только Кротов пропускал речи мимо ушей. Думал о своем, а тут лишь машинально поддакивал в требуемых местах да вставлял соответствующие случаю реплики.

Зато, помимо всякой ерунды, удалось узнать кое-что о царящих в вольном городе нравах, правилах и прочем, что, собственно, составляло жизнь. Узнанное не радовало. В отличие от строгой Москвы с ее поисками врагов или Сибири, где вдали от городов законов вообще не имелось, в Петрограде был некий сплав анархии с вечным военным положением. Кварталы иностранцев охранялись, уважающие себя люди без сопровождения не ходили, зато были районы, в которые не рекомендовалось соваться даже днем, ночью же туда мог забрести разве самоубийца.

От выпивки Кротов отказался. Намешают какой-нибудь дряни, и очнешься непонятно где. Если очнешься вообще. О подобных случаях говорили много, не хотелось бы оказаться невольным участником одного из них. Пришлось сослаться на обилие дел сразу по приезде и расстроенное контузией здоровье.

— А ты что, воевал? — немедленно спросил Иван, по молодости на войну явно не успевший.

— Было дело. Ранили, контузили, газами траванули. Ладно, живым остался, — и замолк, давая понять, что тема исчерпана и подробнее вспоминать незачем. Одни любят вспоминать войну, другие — нет. Кому что досталось, и на все накладывается проигрыш. Вместо победоносного вступления в Берлин произошел распад империи, и любое хвастовство, эх, каким я был лихим и смелым, на этом фоне выглядит несколько натужно.

Спал Кротов чутко, в любой момент был готов к неожиданностям, однако ночь прошла спокойно. Порою поезд замирал на станции, и снаружи доносились голоса, порою кто-то шагал по коридору, а в целом — лишь стучали колеса да уплывали назад отмеренные версты.

Московскую таможню миновали вообще без сучка без задоринки. Лишь проверили документы, а вещи смотреть и не стали. Впрочем, было бы что смотреть! На троих пассажиров — два небольших чемодана и два саквояжа. Тут захочешь, ничего не провезешь, просто некуда положить что-нибудь ценное. А на мелочь не обращали внимания. Хотя Кротову почему-то показалось, будто в числе прочих бумаг Василий протянул таможеннику какой-то небольшой листок, отчего глаза представителя власти на мгновение расширились, но затем привычка к самоконтролю взяла вверх, и лицо таможенника вновь превратилось в бесстрастную маску.

А может, все лишь показалось, и ничего такого не было. Уж Кротову было прекрасно известно: начни кого-то подозревать, и сразу находишь массу подозрительного. То человек не так посмотрел, то что-то сказал, то не так шевельнулся. А потом оказывается: ничего плохого за этим не стояло. Обычная игра воображения да набор случайностей.

Еще одна таможня, к счастью, тоже оказавшаяся формальной, пожелание счастливого пребывания в колыбели революции, а там — неторопливые сборы, чай, и вот уже Николаевский вокзал.

Петроград…

Вольный город Петроград встретил прибывших пасмурно. Ни одного просвета в мрачном сером небе, да еще под ногами грязь, словно здесь не только не убирали, а, наоборот, наваливали остатки тающего снега вперемешку с землей прямо на тротуары. Даже дома вокруг вокзала Свободы, как был переименован бывший Николаевский, и те смотрелись, словно за ними не следили уже несколько веков, а не лет, как было в действительности.

Вокруг царила толчея. Народа в поезде хватало, как и встречающих, да и просто всевозможных торговцев, равно как и зевак. Шум, гам, кто-то так и норовит толкнуть походя, не то ради озорства, не то в попытке обшарить карманы.

Одеты тут тоже были весьма разнообразно. Прибывшие и встречающие — прилично, а вот среди прочей публики можно было увидеть всякое. Благо оттепель, практически весна, и кое-кто даже щеголял во флотских бушлатах. Этакое напоминание о прошлом, когда весь город был едва не отдан на разграбление буйной матросской братве. Не зря от таких до сих пор шарахались, предпочитали особо не связываться, хотя бушлат напялить может любой, и были ли то действительно бывшие моряки — вопрос весьма интересный. Видно, местные крепко запомнили давние послереволюционные дни.

На самом деле флота как такового давно не имелось. Если согласно капитуляции перед Германией бывшие эскадры просто встали на прикол, что еще оставалось делать, когда они были небоеспособными с самого февраля, то ставшие победителями недавние союзники поступили намного безжалостнее. Линкоры были забраны в виде компенсации за преждевременный выход из войны, оставшиеся же эсминцы так и застыли на вечном приколе в Кронштадте. Да и на какие шиши вольному городу содержать военный флот? Моряки еще долго буйствовали, но постепенно разбрелись по иным городам и весям, лишь часть из них так и осталась в Питере в самом разнообразном качестве. Как ни желали некоторые горячие головы, никакой матросской республики не получилось. Любое государство — это еще некоторое хозяйство, а не просто разгул страстей. Вон, сейчас даже заводы заработали. Пусть не в полную мощь, и все-таки… Рядом несколько новоявленных государств, и кое-что из продукции имеет там неплохой сбыт. Но главным, разумеется, был сам порт. Вокруг него все крутилось всю навигацию, и оставалось пожалеть, что зимнее время проходит впустую.

Как раз порт Кротова совершенно не интересовал. Вернее, ему в любом случае следовало явиться в одну из контор для выполнения поручения — и только. Тут все сразу, и официальное прикрытие поездки, и очередная передача номеров счета тайной организации, только по прикидкам времени на подобное потребуется немного. А вот что там будет с заводом… Как ни относись к власти, пока она отстаивает интересы России, сотрудничать с ней необходимо.

— Где решил остановиться? — спросил Василий.

— Гостиницу поищу. — Когда-то у Кротова хватало здесь знакомых. Все-таки два года проучился в Николаевском, а там хватало и местных уроженцев, да и опять-таки барышни… Только стоит ли кого-то впутывать в нынешние дела, пусть не прямо, так косвенно?

Счастливые старые годы, даже несмотря на неизбежный «цуг».

— Может, с нами? Тут на Лиговке в бывшем доходном доме неплохую гостиницу открыли. Недорого, сравнительно спокойно… Да и отсюда близко. Пешком дойти можно без всяких извозчиков.

— Уговорили. — На самом деле Кротову интересно было: действительно ли оба случайных попутчика приставлены к нему кем-то из новых московских знакомых? Вроде не особо сближались, а расставаться не хотят. Но тогда, соглашайся не соглашайся проследят и найдут. А то и передадут по эстафете кому из здешних коллег. Наверняка между двумя бывшими столицами существуют связи. С другой стороны, в одном здании ночевать, в разных — велика ли разница? А по делам все равно предстоит каждому ходить самому. Тут хоть знаешь, кого подозревать.

Иван между тем вертел головой, словно ожидал появления какой-нибудь из перечисленных в дороге пассий. Но те явно не спешили на встречу, а может, вообще не существовали в природе.

Вот с извозчиками точно имелись проблемы. Стояли на площади несколько экипажей, однако их в момент расхватали более проворные из пассажиров, а тем временем несколько наиболее важных путешественников уже уселись в застывшие в ожидании автомобили, которые с недавних пор звали на зарубежный манер «таксомоторами». Оставалось в самом деле или идти пешком, или добираться на трамвае. Как тут не возблагодарить судьбу за малый багаж?

После поезда пройтись было даже приятно. Казалось странным: в Москве оставили натуральную зиму, а тут уже наступила весна. Может, ночью и подмораживало, но теперь-то все тает, порождая воду и грязь, и невольно вспоминались старые столичные дворники, заботившиеся о дорогах.

Ну почему с наступлением свободы все российские города словно соревнуются, который первым из них утонет в грязи?