Лев Портной - Хроники похождений Страница 32

Мы с мосье Дюпаром поднялись на верхнюю палубу.

— Этот старик обманул нас всех! — объявил корриган. — Если нам и суждено спастись, то спасением мы будем обязаны графу Дементьеву.

Мосье Дюпар показал всем кусок дерева с вырезанной на нем руной Ихвас и объяснил ее значение. Старик-incroyables побледнел, матросы окружили его.

— Господа, позвольте, я сам с ним разберусь! — воскликнул я.

— Да, господа, это будет справедливо, — заявил подоспевший Алексей Иванович.

Матросы расступились, я подошел к старику и надавал ему крепких подзатыльников. Во время экзекуции рядом начала приплясывать египетская мумия и как обычно таращить глаза. И тут меня прорвало! Эта идиотская мумия подвернулась нарочно, чтобы было на ком злость сорвать. Я врезал ей кулаком прямо в ее золотую физиономию. Мумия издала какой-то клокочущий стон и рухнула на палубу, я поднял ее, ухватив за дурацкий саван, и еще раз вмазал по роже. И прежде чем матросы оттащили меня, я успел еще несколько раз врезать ей.

Они помогли ей подняться на ноги. Я не выдержал, подскочил к лицедею, сорвал с него золотистую ткань и… замер в изумлении: под саваном мумии скрывался каналья Лепо! Его руки были связаны, а рот заткнут!

— Сударрррь мой, сударрррь мой! Что же это вы делаете-с?! — заверещал подлый французишка, как только я вырвал изо рта его кляп.

Глава 21

Чернокожий матрос вызвался прибить обрезок сосновой доски со спасительной руной к левому борту, на носовой части. Господин Швабрин, фактически взявший на себя командование остатками экипажа, приказал корабельному плотнику сделать в доске отверстие и через это отверстие привязать к фок-мачте. Эта мера страховала нас на случай, если б африканец выронил огрызок сосны в воду. Кроме того, мы не знали, как хатифнатты отреагируют на руну Футарка. Сразу скажу, что эти белесые существа не помешали нам. Вероятно, они не подозревали, что кусок доски магическим образом не позволит флейту плыть по воле волн, а приведет к конкретному берегу. Хорошо, что не все говорят по-футаркски!

У меня возникло множество вопросов к старику-incroyables. Я хотел знать: кто он такой, с какой целью и по чьему указанию преследовал меня? Однако Алексей Иванович и тут перехватил инициативу и взял дознание в свои руки. Я не стал возражать, потому что господин Швабрин стал старшим на корабле. Как только с прикреплением сосновой доски покончили, он отвел старика-incroyables в каюту шкипера и учинил ему допрос. Старый придурок отказался отвечать на вопросы. Господин Швабрин приказал голодранцу — которого прозывали, кстати, Федором, — отвести старика на нижнюю палубу и учинить допрос с пристрастием. В эти минуты я нашел много общего в характере Алексея Ивановича с характером Мировича. Федор, хотя и не был похож на велетеня, но с нескрываемым удовольствием взял на себя роль палача. Однако голодранец оказался не столь искусным мастером заплечных дел, как Марагур. Он переборщил с первой же пыткой, и старика-incroyables хватил удар, от которого старый лицедей окривел, вся его левая сторона сделалась неподвижной, речь превратилась в нечленораздельное мычание. Федор попытался заставить старого хрыча дать письменные показания. Мы нашли в каюте помощника все необходимое, и голодранец подсунул под правую руку старику-incroyables перо и бумагу. Проклятый старикашка отбросил письменные принадлежности. Господин Швабрин приказал на время оставить его в покое из опасения, что тот сдохнет и унесет свою тайну в могилу.

Единственным человеком, кто мог хоть что-то добавить к тому, что мы знали о старике-incroyables, был французишка.

Каналья, после того как восстал из савана египетской мумии, получил еще четыре раза по морде: три раза от меня и один от Мадлен, которая таила свои обиды на шельму Лепо. После этого мерзкий француз сидел на ящиках с поросятами с видом униженного и оскорбленного, а эльфийка, сжалившись, хлопотала над ним.

По настоянию господина Швабрина я прилег отдохнуть на роскошной кровати в каюте шкипера.

— И все же, милостивый государь, — обратился ко мне Алексей Иванович, — я буду признателен, если вы расскажете, что побудило вас выпустить на волю этих хафи… ханти… в общем, как там они зовутся. Не в моих правилах совать нос в чужие дела, но согласитесь, что в данном случае мое любопытство вполне естественно.

— Признаюсь, Алексей Иванович, я и сам не знал, что скрывается в желтом ящике. Видите ли, волею случая я стал участником какого-то заговора, суть которого мне неизвестна, — я сказал так, поскольку не был уверен, что стоит посвящать господина Швабрина в мои проблемы. — Те люди, с которыми я оказался на борту флейта, — это банда авантюристов и убийц. Но есть и другие, которые, как мне хочется верить, на моей стороне. От них я и получил указание вскрыть желтый ящик. Благодаря этому я избавился от компании Мировича. Дальнейшее вам известно. Я даже не знаю, что еще добавить…

— Не стоит больше ничего добавлять, — перебил меня господин Швабрин. — Судьба того пассажира, которого подстрелили еще при отплытии, подсказывает мне, что чем меньше я буду знать, тем дольше проживу. Будем надеяться, что подброшенная вашими друзьями руна приведет нас в безопасное место.

— Я тоже на это надеюсь. И хотя понимаю, что слова не помогут, но приношу самые искренние извинения за доставленные вам хлопоты. Вас наверняка ждут дела в Амстердаме. А теперь — Бог знает, куда мы плывем.

— Ничего, — ответил господин Швабрин. — Амстердам подождет. А пока, с вашего позволения, займемся вашим французом.

Алексей Иванович приказал Федору привести мосье Лепо, а сам сел за стол.

— Так значит, этот француз ваш слуга? — спросил он.

— Именно так, Алексей Иванович, именно так, — ответил я.

— Что же такое с ним-то приключилось? — поинтересовался господин Швабрин.

— Не знаю. Я потерял Лепо в тот момент, когда подручные Василия Яковлевича напали на меня по дороге в Санкт-Петербург.

Федор привел каналью и по знаку Алексея Ивановича удалился.

— Попрошу вас, любезнейший, — обратился господин Швабрин к Лепо, — расскажите — и поподробнее — обо всем, что с вами приключилось после того, как Сергея Христофоровича похитили.

К неудовольствию как моему, так и Алексея Ивановича ничего путного скотина Жак не сообщил. После того, как меня оглушили ударом по голове, каналью выбросили из экипажа вместе со всем нашим скарбом. Мосье повезло: через десять минут его подобрал почтовый возок. Добравшись до Санкт-Петербурга, мерзкий французишка прямиком отправился в лавку старьевщика, чтобы выручить деньги за золотую табакерку, усыпанную алмазами.

— Ах ты, мерзавец! — воскликнул я в этом месте рассказа.

— А денежек-с, денежек-с-то мне не оставили вы, сударррь вы мой! — завизжал в ответ француз.

Старьевщиком оказался не кто иной, как старик-incroyables. Табакерка произвела на него невероятное впечатление. Он поинтересовался судьбой хозяина этого сокровища, и каналья рассказал о том, что мы направлялись в Кронштадт к капитану-поручику Косынкину. Старьевщик попросил мосье обождать в лавке, пояснив, что у него нет при себе столько денег, сколько стоит эта табакерка. Засим старик-incroyables убежал, а безмозглый французишка остался в компании с абрикосовым котом. Старьевщик наверняка не гнушался скупкой краденого и потому имел знакомства среди сомнительных личностей, готовых за медный грош пойти на самые гнусные преступления. Вместе с двумя субъектами такого сорта старик вернулся в лавку. Разбойники скрутили каналью, заткнули ему рот и, потакая странным выдумкам старьевщика, вырядили Жака в египетскую мумию. Затем впятером, если считать абрикосового кота, они отправились в Кронштадт и устроили засаду возле дома капитана-поручика Косынкина. Да уж, знали бы нанятые старьевщиком громилы, чем для них закончится это предприятие! Но тайна старика-incroyables так и осталась неразгаданной. Сам собой напрашивался вывод, что старый жулик отправился в рискованное путешествие, чтобы ограбить человека, который имеет обыкновение брать с собою в путешествие сокровища, подобные золотой табакерке, усыпанной алмазами. Но неужели жуткая смерть обоих помощников не остановила бы простого воришку?! И даже необходимость отправиться следом за мною в Амстердам не расстроила его коварных планов. Или он предполагал, что для меня золотая табакерка — вещь из разряда безделиц, которые я десятками таскаю при себе? Да нет, все это глупости. Старик-incroyables неотступно следил за мною и знал, что я нахожусь в плену у Мировича и нет у меня никаких драгоценностей. Все, что было, все выбросили в сугробы вместе с французишкой, и все это осталось… в лавке старика-incroyables. В лавке старьевщика. Судя по всему, им двигали какие-то личные мотивы, превратившиеся в навязчивую идею.

— Где-то, граф, вы ему насолили, — промолвил господин Швабрин, выпроводив Жака за дверь.