Лев Портной - Хроники похождений Страница 33

— Да, но где? Ума не приложу, — ответил я.

— Что ж, граф, постарайтесь отдохнуть. Хороший сон — вот, что вам сейчас более всего нужно, — сказал Алексей Иванович. — А я пойду присмотрю за матросами. Я поневоле занял место капитана, и, неровен час, этот сброд усомнится в правильности такого решения. Надо чем-нибудь занять их.

— Преклоняюсь перед вашим мужеством, Алексей Иванович, — произнеся.

Господин Швабрин махнул рукой и добавил:

— Кстати, вы, пожалуй, единственный человек на борту, которому в сложившейся ситуации стакан виски пойдет на пользу. Я пришлю к вам Федора.

Алексей Иванович покинул каюту. Через несколько минут появился Федор. Он поднес мне стакан. Я осушил его залпом, и меня передернуло.

Уже за одно только то, что англичане пили виски вместо водки, с ними не стоило заключать мир.

Глава 22

Оставшись один, первым делом я поклялся себе, что, если в будущем возникнет хоть еще один раз самая незначительная угроза, хоть малюсенький намек на те испытания, которым я подвергался в застенках у Марагура или под килем корабля, я брошу все, наплюю на все свои самые высокие и благородные чувства и побегу. Назад, в Россию, в Москву, в Шевалдышевское подворье, к Шварцу, я даже стану донором и сдам пинту крови на пропитание Развилихина. А что?! Шварц — замечательный человек! Он же сам говорил, что ему не нравится, когда в городе палят из пистолетов все кому не лень! И клянусь вареникомъ моей бабушки, что Шварцу не нравится это больше, чем Мировичу. И черт с нею, с мадемуазель де Шоней!

Правда, сомневаюсь, что мне удалось бы сдержать данное себе слово.

Про Аннет, конечно, в сердцах я нехорошо подумал, но, в конце концов, она сама полезла в эту историю! Уж в чем в чем, а в этом я не сомневался! Не знаю уж почему. Хотя, собственно, а почему не знаю? Знаю. По тому, как мастерски она вела меня от Москвы до одной только ей известного адреса, на каждом шагу устраивая смертельные ловушки, в которые неизменно попадали мои враги, присутствие которых она лишь предполагала, можно было смело сделать вывод, что эта прелестная особа всю жизнь только и занимается тем, что попадает в такие истории.

Я ворочался на шикарной кровати и не мог уснуть. Новые сомнения одолели меня. Ведь Аннет была похищена у меня на глазах. А раз так, то каким же образом она реализовала столь безупречный план?! Не могла же она на каждой остановке отлучаться от своих похитителей, чтобы оставлять сообщения мне и устраивать ловушки моим преследователям, ежели таковые появятся?!

Мильфейъ-пардонъ, граф! А почему это не могла?! Очень даже могла. Выполняя чужие указания. И как это раньше не приходило мне в голову, что весь этот план разработан не ею! А каким-нибудь хмырем наподобие Мировича. А к Аннет приставили какого-нибудь Клавдия Марагура, аристократа этакого, который всюду сопровождал ее и следил, чтобы в точности исполняла данные ей инструкции. И все это они проделали на случай, если я отправлюсь вдогонку, спасать возлюбленную. Но почему было попросту не заманить и меня в ловушку? К примеру, в гости к штабс-капитану Саликову на съедение зимним осам? А потому, ответил я сам себе, как опасались, что нужные им бумаги у меня остались. А почему тогда не захватили меня в плен? А может, сил не было? А то бы и захватили прямо возле дома, если б я стрелять по ним не начал. А о том, чтобы пистолеты оказались под рукой, и заряженными, наверняка Аннет позаботилась.

Так это или не так, я не знал. Но одно знал точно: если это так, то, пользуясь их подсказками, рано или поздно я угожу прямиком в их лапы. А ведь эти ребята, скорее всего, не намного добрее Клавдия Марагура. Сомневаюсь, что они сильно расстроились, случайно подстрелив ни в чем не повинного извозчика. Тут я задумался, не кроется ли в моих предположениях тот самый намек, при котором я поклялся побежать сдавать кровь в пользу Развилихина?!

А еще господин Швабрин. Тоже личность загадочная. Чем меньше будешь знать, тем дольше проживешь, сказал он после того, как своими вопросами довел до кондрашки старика-incroyables, и тут же занялся допросами Жака. Я заподозрил, что Алексей Иванович — мой тайный помощник. Хотя шкипер и говорил, что господин Швабрин путешествует сам по себе, но явно он свел знакомство с Федором задолго до того, как поднялся на борт «Эмералд Джейн». И погибший голодранец был из их компании. Может, спросить его в открытую: нанимала его Аннет де Шоней или нет?

Впрочем, пару часов назад то же самое я думал о старике-incroyables. И спросил его. В открытую. Засим последовавший мезанплацъ[54] мне не очень понравился. Пожалуй, стоит воздержаться от лишних вопросов.

А еще я заметил, что как-то неважно складывалась судьба тех, кто брался помочь мадемуазель де Шоней. Любку задушили. Что случилось со штабс-капитаном Саликовым, сдавшим дом в аренду под улей для зимних ос, оставалось только догадываться. Капитан-поручик Косынкин должен был радоваться, что его самого не скормили громовому ящеру. Голодранец погиб, правда, это уж была моя вина. Но вот шкипер тем, что ходит теперь под себя, уж точно не мне обязан.

Все это наводило на грустные размышления. И я хотел им предаться, но то ли ко мне пожаловал дружище Морфей, то ли под воздействием виски я заснул, так и не дождавшись явления добрейшего из олимпийцев.

Глава 23

Проснулся я от качки. Вышел из каюты. Тяжелые, низкие облака затянули небо. Шел мокрый снег, море немного штормило. Я обошел злополучный ящик и увидел господина Швабрина в плаще шкипера.

— У вас хороший сон, — сказал он. — Уже полдень.

По палубе шлялись шкипер с помощником и боцманом. Возле грот-мачты что-то делал чернокожий матрос.

А хатифнаттов не было!

— Они исчезли?! Покинули корабль?! — воскликнул я.

— Мы тоже так подумали, — ответил Алексей Иванович, повернулся и, указав на чернокожего, добавил. — Этот арап даже за штурвал схватился.

Приглядевшись к африканцу, я понял, что он составил компанию высшему командованию корабля.

— Хатифнатты здесь, они сделались невидимыми, — произнес господин Швабрин.

— Оригинальный способ укрыться от непогоды, — заметил я.

— С вашего позволения, теперь я воспользуюсь кроватью шкипера, — произнес господин Швабрин.

— Я буду счастлив, если вам удастся отдохнуть, — ответил я.

Он ушел на корму, а я спустился на нижнюю палубу и заглянул в камбуз.

— Сэр, вы пропустили завтрак, — сообщил мне кок.

— Верно, — подтвердил я. — Но неужели мы не исправим случившееся?!

— Я оставил для вас кусок свинины и немного картошки, — сказал он. — Присаживайтесь, сэр, за стол.

Кок выставил оловянную миску, положил в нее четыре неочищенных картофелины и кусок свинины.

— Ну, что, у зверья наверху теперь больше места? — спросил я, вонзая зубы в мясо.

— Ага, — кивнул кок.

— А что, картошку-то почистить некому было?!

— А я специально ее не чищу, только мою, — сообщил кок. — В картофельной кожуре самая польза! Уж поверьте мне, сэр! Лучшее средство от цинги. Еще ж неизвестно, сколько плавать придется с этими бестиями!

— Да уж, — только и молвил я.

— Угу, сэр, — откликнулся кок.

— А где мосье Дюпар и мадемуазель Мадлен? — поинтересовался я.

— Они наверху в каюте клоуна, — ответил он.

Картошка и свинина были холодными и малоаппетитными.

Из-за продолжавшейся качки меня немного мутило, отчего усиливался голод. Море сыграло со мною шутку. Оно успокоилось как раз к тому моменту, как я покончил с едой. С учетом того, что морской болезнью я не страдал, шутка получилась не слишком злой. Я поблагодарил кока, похвалил свинину и отправился на верхнюю палубу.

Пока я предавался чревоугодию, погода сменилась. Солнце стояло высоко и припекало от души. Ни облачка не осталось в синем небе. При ярком свете блестели еще не высохшие доски под ногами. По кораблю бродили хатифнатты, вновь обретшие видимость. Матросы драили палубу и разгоняли лужи в тех местах, где просели доски и скопилась влага. Федор присматривал за ними, заменив господина Швабрина. Шкипера, его помощника, боцмана и чернокожего бедолагу я не заметил.

Я отдал ставший ненужным плащ одному из матросов и прошел в носовую часть, стараясь не сталкиваться с хатифнаттами. Впрочем, белесые существа по-прежнему не обращали на людей внимания, а столкнувшись с кем-либо в узком проходе, учтиво поворачивались боком, так, чтобы обоим было сподручно пройти. Я так и не слышал, чтобы они издавали какие-либо звуки, и то, как они общались между собой, оставалось загадкой.

В каюте старика-incroyables я застал Жака и мосье Дюпара. Они беседовали, развалившись в гамаках, но умолкли при моем появлении. В ногах шельмы Лепо лежал тот самый жирный абрикосовый кот, которого каналья таскал за собой от самого Санкт-Петербурга. Французишка вытянул руку и чесал животное за ушами. Абрикос блаженно мурчал. А когда за моей спиной скрипнула дверь, кот приоткрыл глаза и посмотрел на меня снисходительно, словно каналья Лепо перешел к нему на службу, а я один об этом не знаю. Если это так, то котяра допустил серьезную промашку. Он, верно, не знает, что прислуге платится жалованье. И тем более не подозревает, что пойдет на воротник или муфту, как только каналья останется без гроша в кармане.