Стилист - Геннадий Борисович Марченко Страница 34

На следующий день я работал во вторую смену, с 14 до 20 часов, а вечером, наслаждаясь лёгким морозцем, неторопясь брёл к станции метро, проложив путь через Старый Арбат. В эти годы он разительно отличался от того Арбата, к которому я привык. Ни кафешек тебе, ни макдональдсов, ни привычной иллюминации… Фонари стоят через пень колоду, ещё немного света дают окна старых домов, за которыми изредка мелькают тени их обитателей. Чёрные провалы подворотен напоминали жерла пылесосов, грозя втянуть в своё чрево редкого прохожего. И это центр многомиллионного города! Хотя и в центре Нью — Йорка попадаются такие закоулки, что туда без сопровождения пары копов лучше не соваться. Помнится, в прошлом году (это для меня «в прошлом») решил я пройти дворами, чтобы сократить путь к отелю. Когда меня окружили четверо молодых, темнокожих парней и предложили расстаться с наличностью, айфоном и Apple Watch, я с благодарностью вспомнил уроки Палыча. Когда двое легли, не подавая признаков жизни, оставшаяся парочка предпочла включить заднюю передачу. Надеюсь, их менее удачливые друзья не остались инвалидами.

Вот и здесь что — то типа гарлемских трущоб. Тем не менее, я был счастлив. После пропахшего ядрёными лаками женского зала парикмахерской дышалось легко, в какой — то момент я остановился, снял кепку, чтобы не свалилась и, закрыв глаза, подставил лицо снежинкам. Те таяли, стекая каплями вниз по щекам, подбородку и шее, исчезая где — то под шарфом. Мне было хорошо. Я наконец — то занимаюсь любимым делом, и ни о чём другом думать пока не хотелось.

— Ты что делаешь?! Стой! А ну верни немедленно!

Отчаянный крик выдернул меня из нирваны, заставив вернуться на грешную землю. Кричала девушка, или, вернее, молодая женщина лет около тридцати, в сбившемся на затылок платке, а в сторону ближайшей подворотни от неё улепётывал с женской сумочкой в руках какой — то мужик. Понятно, гоп — стоп средь белого дня, вернее, вечера. А ещё говорят, что в СССР преступность была чуть ли не на нуле.

Сунув кепку в карман, чтобы не свалилась во время бега, я что было сил припустил за грабителем. Пробегая мимо жертвы, про себя отметил, что девица очень даже ничего, и тут же себя одёрнул: не о том думаешь, Лёха, думай, как не поскользнуться и догнать преступника. Тот, видимо, не ожидал столь быстро начавшейся погони и, похоже, даже не сразу понял, что она началась, так как бежал я бесшумно, во всяком случае, без криков, и не топая подошвами по укрытому снегом асфальту. Лишь когда расстояние между нами сократилось метров до пяти, ворюга заметил, что его преследуют. Однако, судя по тому, как он тяжело, с хрипотцой, дышал, было похоже, что на ускорение мужик просто не готов. Небось дымишь как паровоз, вот и результат, не без доли ехидства подумал я, толкая убегавшего в спину. Тот, потеряв равновесие, неловко взмахнул руками и распластался животом на убелённом снегом асфальте. Впрочем, он тут же перевернулся на спину, и лёжа попытался меня лягнуть. Не на того напал, дядя! А ведь и впрямь дядя, какой — то потрёпанный жизнью мужик лет сорока, думал я, уворачиваясь от удара и тут же носком своего полусапога как следует заехав по колену другой ноги. Да ещё и перегаром, кажись, несёт, совсем не готовился гражданин к ограблению, на что только надеялся?

Не теряя времени, я прыгнул ему на грудь и в стиле бойца смешанных единоборств начал наносить удары по лицу. После четвёртого или пятого удара прекратил избиение совсем уж сомлевшего оппонента, подобрал лежавшую рядом сумочку и, схватив грабителя за воротник куцей телогрейки, заставил принять вертикальное положение, не забыв нахлобучить его на голову шапку. Зима всё — таки, вдруг простудится.

— Давай двигай, — подтолкнул я его в спину, не отпуская воротника.

Тот невнятно матерился, но шёл сам, иначе я просто упарился бы его тащить. Пока я даже не знал, что с ним делать, во всяком случае, это мой трофей, который я обязан продемонстрировать жертве, прежде чем вернуть ей похищенное. Подходя к месту преступления, я услышал взволнованный голос:

— …выхватил прямо из рук и бросился бежать. А за ним какой — то молодой человек побежал, не знаю, то ли догнать пытался, то ли с ним заодно.

— Первый вариант верен.

Я вытолкнул воришку в круг света под фонарь, где в этот момент пострадавшая излагала милиционеру и ещё паре стоявших рядом зевак хронологию происшедших событий.

— Ой, вот же они!

Девица в этот момент была чудо как хороша! Стройные ножки в модных и на вид совсем не зимних сапожках под колено, приталенное пальтишко до середины бедра, из — под платка выбивается длинная прядь, на щёчках румянец, глаза блестят, чуть пухлые губки приоткрыты… Я аж залюбовался, на мгновение ослабив бдительность, чем едва не воспользовался грабитель, тут же сделавший попытку вырваться. Но в этот момент его уже держал за рукав телогрейки представитель правоохранительных органов.

— А — а, Фунтиков, он же Фунт, — довольно осклабился тот. — Давненько не виделись. Что, за старое взялся? Похоже, пора тебя отправлять за 101—й километр.

— Это ваше, если не ошибаюсь? — протянул я даме сумочку.

— Простите меня Бога ради, — прижала она к груди ладошки в пушистых варежках. — Я подумала, что вы могли быть заодно, просто вы пробежали мимо…

— Ничего страшного, на вашем месте так могла подумать любая. Держите наконец сумочку.

— И проверьте её содержимое, — добавил милиционер.

Со второй попытки мне удалось вручить ей сумочку, в которой 20 рублей с мелочью и косметичка оказались нетронутыми. Тем временем подъехала вызванная по рации дежурная машина с отделением сзади для задержанного. Я попытался отмазаться от поездки в РОВД, но мне заявили, что обязаны взять с меня показания, равно как пострадавшая должна написать заявление. Её слабая попытка возразить, что, может, не стоит и она, получив сумочку обратно, пойдёт домой, действия не возымела. Так что всей компанией нам так и пришлось, втиснувшись в «газик», двигать в райотдел милиции.

Допрос проводил дежурный капитан. Из того, что я услышал, узнал, что пострадавшую зовут Елена Владимировна Кислова, она работает художником — реставратором в Государственном музее изобразительных искусств имени Пушкина, что она в разводе, а дома её ждёт 5—летняя дочка, оставшаяся на попечении бабушки. И что