Александр Афанасьев - Ответный удар 2 Страница 36

Латиноамериканец взвел курок пистолета

— Извините, сэр…

— Стой! — закричал Подольски — ты чего?!

— Это приказ, сэр — повторил латиноамериканец, целясь в него — извините, но так надо…

Но выстрелить — ликвидатор ЦРУ не успел. Откуда-то из соседнего здания — простучал автомат, на звук однозначно не Калашников, и Чеме — отбросило на стену, вся автоматная очередь, шесть или семь выстрелов попала в него. Он упал, неловко подогнув под себя ногу и замер.

Господь всемогущий…

Американец — прятался за стенкой полуразрушенного дома и ждал, пока очередная очередь оборвет и его жизнь. Но вместо этого — пронзительно, мерзко зазвенел телефон.

Тот самый, который он нашел в этом доме.

Подольски — ходуном ходящими руками включил его

— Салам алейкум… — он узнал голос русского — жить хочешь?

— Черт возьми…

— Не беси меня. Если хочешь жить — дом прямо перед тобой. Тот, откуда я стрелял. Перебежишь сюда — останешься в живых. Будешь делать глупости — умрешь. Сделка?

— Что тебе надо?

— Ответы на вопросы. Сделка? — настойчиво повторил русский?

— Черт с тобой, сделка.

— Тогда… готовься… я скажу когда. Готов?

— Да… господи, да.

— На исходную. Не сейчас, жди. Жди… Жди… Сейчас!

Американец — бросился бежать через простреливаемую улицу…

Если честно — мне до американца было… нет, вру. Было дело. Просто американец — главный среди них — был нужен мне живым. Как носитель информации. Он должен был что-то знать — на такие задания не отправляют совсем вслепую. И если даже ему соврали — по направленности лжи тоже можно кое-что узнать. И тем более — можно перетянуть его на свою сторону, хотя бы временно.

Американцы — они во многом похожи на нас, но на нас до девяносто первого года. После девяносто первого — у нас убили веру. Просто достали ее из нас и запинали сапогами на заплеванном городском асфальте до смерти. Расстрелянный в девяносто третьем в прямом эфире Белый дом. Чеченская Голгофа — несколько ублюдков в генеральских погонах захотели отметить Новый год, и они бросили колонны бронетехники в город в безумную ночную атаку — без связи, без отработки взаимодействия, без карт, без всего. Не менее циничное и страшное действие — когда Басаева выпустили из Буденновска а потом подписали мир с ублюдками, которых надо было полить зарином, а потом идти вперед. Всякие кидки типа «черного вторника» или «пирамиды ГКО». Те, кто должен был нас охранять — нас убивали, те, кто должен был отстаивать наши интересы, будучи государственным лицом — нас грабили, цинично и беззастенчиво. И в какой-то момент мы перестали верить. Всем и сразу — вера осталась только в себя самих — если осталась. А вот американцы верят. Искренне. Не все — но абсолютное большинство. Трудно поверить — но многие из них думают, что они пришли в Ирак чтобы нести добро, а мы — чтобы нести зло. И если я докажу американцу, как он ошибается… то он может выдать многое…

Американец перевалился через стену и оказался идеальной мишенью для меня — метров сорок, не больше. Я его вижу отлично, а он меня не видит совсем, потому, что смотрит со света в темноту. Стреляй — не хочу.

Но мне его смерть была не нужна.

Я только взялся за телефон, чтобы приказать ему бежать в мою сторону — как за спиной его зашевелилась зеленка. Я навел туда автомат, готовый стрелять.

Нарисовался какой-то черт, видимо, один из тех, кто был с этим… Джонсон он назывался, но это конечно псевдоним был. Американец коротко поговорил с ним, потом отвернулся, показал свою спину. И тут — этот козел достал пистолет, и навел его в спину американцу — а я навел автомат ему в голову и почти выбрал свободный ход спуска, еще немного дожать — и все. Но тут — американец что-то почувствовал, обернулся. Я понял, что дальше ждать нельзя и дожал спуск.

Автомат трепыхнулся, довольно сильно — но я его удержал, почти все пули легли в голову или в шею — с таким не живут. CAR816 — это почти копия НК416, винтовка с поршнем вместо прямого газоотвода, дерется он сильнее, чем обычная М4, но слабее Калашникова. Отстрелялся на пять — да и как могло быть иначе, на такой дистанции то — чернявый сразу рухнул как подкошенный, разбрызгав мозги по стене. А я — нажал на кнопку быстрого вызова, позвонил американцу и приказал ему резко бежать до меня.

Пока еще какой урод не вылез из кустов.

Американец — по моей команде ломанулся через дорогу как лось, я чуть отступил в сторону, давая ему проскочить через дверной проем. И как только он это сделал — поставил ему подножку и навел на него автомат.

— Салам алейкум…

Наверное, в темноте и с камуфлированного цвета шарфом на шее я походил на заправского джихадиста. Но говорил по-английски…

— Жить хочешь?

Американец соображал слабо — потому я врезал ему еще, слегонца, не в полную силу, а потом — нацепил на него пластиковые одноразовые наручники. Так то лучше.

— Ползи вон туда. И лежи как дохлый…

Покончив с одним делом, я обратил внимание на то, что происходит на улице — и вовремя. Бой между снайпером и боевой группой противника близился к концу, причем, как это следовало ожидать — в пользу снайпера. По-другому вряд ли будет, если у вас нет тепловизора или танка. Дым и пыль от взрыва — уже улегались, кое-что было видно. Этим то я и воспользовался, чтобы грохнуть совершавшего перебежку козла — прямо через дым. Судя по тому, как упал — готов. Воюют — а на фланг внимания не обращают… вот и поплатился…

Теперь остальных бы… Пока они меня…

Для Этерли — начало стрельбы тоже стало неожиданностью. Хотя жизнь — научила его готовиться к любой дряни…

Он целился в пулеметчика за пулеметом, потому что наиболее опасной целью был именно он. Пулемет — единственное оружие, которым можно эффективно подавить его, а потом — и прижать к земле остальных. Автомат Калашникова — отличное оружие для ближнего боя, но на дистанции дальше двухсот метров — он почти бесполезен.[48] А вот ПК — в опытных руках может создать проблемы и на тысяче метров, тем более — если он установлен со щитом. Так что Этерли — целился в пулеметчика, тем более что он не ожидал нападения и держал под прицелом заброшенное селение, подставив открытый бок.

Когда взорвалось… он видел сам взрыв лишь частично — он выстрелил в пулеметчика, потом еще раз — СВД была не слишком точной на предельных дистанциях, но позволяла компенсировать это сдвоенными выстрелами, или стрелять, пока не попадешь. Кажется попал… пулеметчик упал. Теперь — была гребаная машина, он видел людей и видел оружие у них. Но пулеметчик — занял у него время, и он ни в кого, похоже не попал — в прицел, он видел, как эти, в машине — экстренно эвакуировались, то есть — сматывали удочки, пытаясь укрыться за машиной. В этот момент — ожил проклятый ганнер, он услышал свист пуль, они ложились почти точно, совсем рядом с ним. В прицел — он поймал пулеметчика — теперь щит пулемета был повернут лицом к нему, была видна черная полицейская каска и злые вспышки ствола. Но теперь — он сделал достаточно выстрелов, чтобы найти и запомнить правильную поправку. Первым выстрелом он попал в край щита, вторым — в голову пулеметчика, он видел, как слетела каска и как брызнуло кровью: этакое почти невидимое, бледно-красное облачко вокруг головы. Отвлекаться было некогда — кончились патроны, пришлось перезарядить винтовку. Пока он перезаряжал — там, на дороге началось движение, он увидел, как кто-то перебежал от Тойоты к горящему внедорожнику и исчез за дымом, потом — он увидел движение у насыпи и понял: эти не хотят рисковать, эти хотят перебраться низким профилем, «low profile», то есть скрытно. Как и многие другие дороги в этих местах — эта была насыпана и укреплена армейскими саперами, торившими дорогу к фронту. Поэтому — насыпь возвышалась над местностью сантиметров на двадцать — двадцать пять и. прикрываясь ею, вполне можно было проползти.

Этерли открыл частый огонь по насыпи, пытаясь заставить противника отказаться от намерения перебраться за горящую машину — если противник окажется там, то он сможет, прикрываясь дымом, продвинуться и дальше, до поселения и первых домов, куда ушел СО.[49] Нельзя допустить, чтобы они добрались до си-о.

Этерли не думал о том, почему произошел взрыв — просто он слишком часто видел, и видел своими собственными глазами, как по плану развивающаяся операция в несколько мгновений превращается в полное дерьмо, и все что только остается — минимизировать потери и пытаться как то спасти то, что еще можно. Взрыв произошел потому, что он произошел, вот и все. И тех, кого он должен защищать — почти всех нет в живых, остался только один. И надо было попытаться вытащить его, а потом уходить…

Он попытался набрать номер си-о — у них не было никакой связи, кроме мобильных телефонов, потому что на границе прослушивались все частоты. Номер был занят но, пытаясь его набрать, он отвлекся и пропустил подачу: один из танго скрывавшихся за машиной, проскочил опасный участок и залег… теперь он сможет подняться к пикапу и взяться за пулемет — и все это очень хреново. Американский снайпер сделал лучшее, что он мог в такой ситуации — «не заметил» прорыва, рассчитывая на то, что противник проявит неосторожность. Он клял себя последними словами за все — за то, что согласился работать без напарника, за то, что пошел на неподготовленную операцию, за то, что вообще связался со всем этим… но все было как было и дело надо было дорабатывать. Он открыл огонь по насыпи, вслепую, рассчитывая что пули кого-то поразят хотя бы вскользь из заставят запаниковать.