Клодия Хэммонд - Искаженное время. Особенности восприятия времени Страница 37

Впечатления и временны'е вехи играют в восприятии времени ключевую роль. В отпуске складываются идеальные условия для того, чтобы время пролетело быстро: привычный образ жизни нарушается, ориентиры, отмечающие ход времени час за часом, отсутствуют, зато добавляются новые зрительные и звуковые образы. Складывается впечатление, будто дни не проходят, а пролетают. Когда же вы возвращаетесь домой, ключевую роль начинает играть другой аспект – память. Вам кажется, что вы отсутствовали целую вечность. Это происходит потому, что в вашей жизни случилось очень много новых событий – в памяти сохранилось гораздо больше воспоминаний, нежели за обычную неделю, из-за чего привычная процедура отмеривания времени искажается. Лично я считаю: «парадокс отпуска» возникает благодаря тому, что мы рассматриваем время с двух разных позиций: проспективной и ретроспективной. Обычно эти две позиции совпадают, но если это не так, мы отмечаем странное поведение времени.

Вспомните эксперименты, в ходе которых испытуемые оценивали проходящее время, слушая отрывок динамичной музыки или погружаясь в холодную воду: эти два способа оценки были очевидны. В некоторых экспериментах испытуемых просили оценить время непосредственно в момент его протекания: по включении секундомера, подопытный должен был определить временной отрезок в минуту. В таком случае задействовался проспективный способ – по мере хода времени. В другом эксперименте время оценивалось уже после его окончания – ретроспективно. Испытуемым давали задание, а потом просили сказать, сколько времени ушло на его выполнение. Проспективное и ретроспективное оценивание – две разные способности; предполагаю, что именно существование этих типов оценивания времени и вызывает «парадокс отпуска» – противоречивое ощущение того, что в отпуске время пролетает незаметно, а по возвращении домой вам кажется, будто он длился довольно долго. Когда особых перемен в жизни не происходит, эти два типа оценивания времени совпадают: дни и недели протекают с обычной скоростью. Существуют временны'е вехи, благодаря которым мы отмечаем течение дня: начало и конец рабочей смены, перерыв на обед, интересная телепередача, часы сна… Дни протекают, заполненные регулярными, повторяющимися делами, и даже некоторое разнообразие не выбивается из общей картины, если количество событий предсказуемо (от шести до девяти новых событий, которые мы способны вспомнить за прошедшие две недели). Проспективное и ретроспективное оценивание времени синхронизируется. Время течет непрерывным потоком, заведенный порядок ничем не нарушается.

Но вот вы отправляетесь в отпуск, и эти два типа оценки времени друг с другом не состыковываются, вызывая искажение времени. Все вокруг вас – и образы, и звуки – новое. Вы ни минуты не скучаете. На часы смотрите редко, а привычные временные' вехи присутствуют в небольшом количестве, а то и вовсе отсутствуют. Из того дня в Коста-Рике, когда мы встали рано, чтобы понаблюдать за птицами, я вспомню больше десятка разных эпизодов: мы вернулись с наблюдений и завтракали, в то время как большинство людей еще спали; перепрыгивали через ручейки, когда шли к городку вдоль пляжа; взяли напрокат велосипеды, педали которых при торможении нужно было крутить назад; искали пляж, о котором много слышали, но так его и не нашли; видели по дороге в отель пару, которая брала свой первый урок серфинга; крутя педали на ухабистой тропе, поравнялись с заповедником ленивцев, и нам показали детенышей этих животных; возле отеля увидели, как на голову одного мужчины прыгнула молодая обезьяна и запачкала ему плечо, оставив длинный след зеленовато-бурых испражнений; ели на обед спагетти; в ботаническом саду искали крошечных красных ядовитых лягушек; сидели в баре, выходящем на побережье, прибойную волну которого прозвали «теркой» – в этих местах серфингиста запросто может протащить по коралловым рифам. Перечисляя, я едва добралась до полудня, а воспоминаний уже больше, чем за две недели обычной, размеренной жизни. И это только один день отпуска. А их было десять, и от каждого – новые впечатления.

Я жила невероятно насыщенной жизнью, и с точки зрения проспективного оценивания времени мой день проходил слишком быстро. Однако вернувшись домой, я вспоминаю тот день и при этом оцениваю время ретроспективно; поскольку он был полон новых впечатлений, мне кажется, что он длился и длился. Задействуются эффекты памяти, о которых мы говорили ранее: я использую количество новых впечатлений, чтобы оценить, сколько времени прошло. Я помню каждый день той поездки – не то что здесь, дома, когда дни ничем не выделяются. Итак, все новые впечатления складываются, и у меня возникает ощущение, будто в целом отпуск был длительным.

Замеряя время, мы постоянно используем оба типа оценивания. Обычно они пребывают в равновесном отношении друг к другу, но яркие впечатления его нарушают, и порой весьма существенно. В этом – причина того, что мы никогда не привыкаем и не привыкнем к такому положению вещей. Мы всегда будем воспринимать время двояко, и, оказавшись на отдыхе, по-прежнему будем изумляться его странному поведению.

О проспективном и ретроспективном типах оценивании стоит вспомнить и в связи с другими загадками времени. Почему во время болезни дни тянутся бесконечно долго, зато потом кажется, что время летело стремительно, как будто мы вовсе не болели? В данном случае действует все тот же «парадокс отпуска», только наоборот. Вспомните, когда болели последний раз чем-то не очень серьезным, что заставило бы вас обратиться к врачу или даже угрожало вашей жизни, например, сильной простудой. Минуты и часы тянулись бесконечно долго. Вам хотелось, чтобы день поскорее закончился – вы надеялись, что наутро почувствуете себя лучше. Вы представляли, как хорошо будет выздороветь, как станете дорожить каждым мигом такой жизни. Вы оценивали время непосредственно, гадая, когда же вашим мучениям придет конец. Ваше ощущение времени в непосредственный момент сообщало о том, что каждая минута тянется невообразимо долго. Налицо все факторы, замедляющие течение времени: вам ничуть не весело, ничего нового не происходит, следовательно, отвлечь вас от постоянного слежения за часами, этого воплощения временной вехи, нечему. А повторяющихся действий хоть отбавляй, причем чаще всего они сопровождаются далеко не самыми приятными ощущениями. Но стоит вам выздороветь, снова происходит нечто удивительное. И хотя «парадокс отпуска» действует наоборот, причина прежняя – двоякое восприятие времени. В действие вступает ретроспективное оценивание времени – вы оглядываетесь на прошедшую неделю, и время, в течение которого вы валялись в кровати, кажется вам несущественным. Вы помните, что чувствовали себя паршиво, однако память сохранила мало новых впечатлений о том времени – в период болезни дни для вас слились в один.

Описание Томасом Манном жизни в туберкулезном санатории – превосходный пример «парадокса отпуска» наоборот. Манн замечает, что пустота и однообразие «способны сжимать, сокращать огромные, прямо-таки необъятные массивы времени, превращая их в ничто». Монотонность он описывает как ненормальное сокращение времени. Писатель совершенно правильно уловил суть: «Когда один день похож на все остальные, тогда и все дни – как один; при полнейшем единообразии и самая долгая жизнь покажется короткой».[92]

А вот вам еще один пример «парадокса отпуска» наоборот – родители с маленькими детьми. Уильям Джемс, психолог и философ XIX века, отметил: хотя с возрастом годы летят быстрее, то же самое совсем не обязательно происходит с часами и днями отдельно взятого человека. Примером этому служит отцовство и материнство. Родители не проводят время в праздности, им некогда сидеть, закутавшись в плед, однако результат – тот же. Мать встает рано, выматывается за долгий день, выполняет рутинную работу, придерживаясь определенного распорядка; с проспективной точки зрения ее дни длятся бесконечно. Однако когда она оглядывается на прошедшую неделю, то вспоминает преимущественно повторяющиеся действия – искупать, покормить, поменять памперсы, почитать книжку, которая читана-перечитана, – и так незаметно пролетают месяцы, что в данном случае особенно хорошо видно на фоне временно'й вехи – растущего ребенка.

Однако как ни утомительны родительские обязанности, они компенсируются новым опытом общения с ребенком, интересом, с которым мать наблюдает за его ростом. Настоящая скука выглядит иначе. Как-то в подростковом возрасте мне довелось поработать летом на керамической фабрике. Я наивно полагала, что буду расписывать посуду. А вместо этого весь день сидела за деревянным столом, к которому была прикреплена металлическая штуковина с узким отверстием по центру. Моей задачей было пропускать продолговатые и плоские пятисантиметровые керамические заготовки кремового цвета через отверстие. Большинство заготовок проходило, но пару раз в час заготовка в отверстие не помещалась, оказываясь браком, – хоть какое-то разнообразие. Я понятия не имела, что за польза от моей работы, поскольку о назначении тех заготовок никто не знал, и поинтересовалась у контролера. Мой вопрос передавали вверх по инстанциям; наконец к нам подошел какой-то начальник и стал выяснять, кто эта девчонка, которой понадобилось узнать назначение болванок. Сюжет до боли напомнил роман Диккенса. Будь это в фильме, начальник разглядел бы в девчонке пытливый ум и со временем доверил ей управление всем производством, изменив завещание в ее пользу, поскольку наследника и продолжателя дела не имел. Но это был не фильм, и ничего подобного не произошло. Однако начальник все же сказал мне, что из этих керамических болванок делали изоляторы для стиральных машин. К сожалению, работа от этого не стала интереснее, а время не побежало быстрее. Видимо, потому никто до меня и не спрашивал о предназначении болванок: остальные попросту смирились с тем, что работа скучней не придумаешь, поэтому надо просто терпеливо дожидаться окончания смены. Время прихода и ухода мы отмечали, пробивая карточки. Опоздание на одну минуту каралось – вычитали оплату за пятнадцать минут работы, а за две минуты опоздания лишали оплаты за полчаса. Вскоре я, как и все, научилась извлекать максимальную пользу из расположения фабрики – у подножия крутого холма. Если с него скатиться на велосипеде на полной скорости и, резко затормозив у самого входа, бросить велосипед, можно было отметиться как раз вовремя, а после вернуться и нацепить на велосипед замок, болтая при этом с другими добрые десять минут. В свой первый рабочий день я увидела, как за сорок пять минут до окончания смены женщины уже выстроились в очередь к валидатору. Поначалу я думала, что их смена заканчивается раньше моей, однако на самом деле они стояли, чтобы вовремя пробить карточку. Все стоявшие наблюдали за большими часами высоко на стене, секундная стрелка которых приближалась к цифре «двенадцать». Самая первая в очереди работница держала карточку наготове, чтобы ровно в половину седьмого радостно сунуть ее в валидатор. Строгая дисциплина, установленная на предприятии, ударила по самим же работодателям – ежедневно каждый работник недорабатывал почти час.