Бастард Ивана Грозного 1 - Михаил Васильевич Шелест Страница 38

«Князь Семён Васильевич Ростовский-Звяга (ум. 1565) — боярин и воевода, единственный сын князя Василия Александровича Ростовского, внук боярина и воеводы князя Александра Владимировича Ростовского. Носил прозвище „Звяга“, что означало собачий или лисий лай, нелепые речи».

Именно поэтому, Александр улыбнулся, услышав Адашевское «не лайся», сопоставив с прозвищем. Справка далее гласила:

«В августе 1553 года в Москву прибыл литовский посол, воевода полоцкий Станислав Довойна. Боярин князь С. В. Ростовский в тайной беседе с ним заявил, что из-за тяжелой войны Русское государство „оскудело“ и не может удержать завоеванные земли: „Казани царю и великому князю не здержати, ужжо её покинет“. Через С. Довойну боярин Семён Ростовский известил короля польского и великого князя литовского Сигизмунда II Августа о своём желании перейти к нему на службу».

И так ещё страницы на две убористого текста.

Санька аж присвистнул.

«Мне бы сейчас разбойный приказ возглавить», — подумал он, — «но оно мне надо»?

— Из казны заплатим, — сказал Иван Васильевич.

— Кому? — Опешил Адашев.

— Детям боярским, — сказал царь.

— За что? — Продолжил удивляться Адашев.

— За то, что мне послужат…

Тут удивился и Александр. Это его, Санькину, мысль высказал государь.

— Они нам нужны? — Спросил царь и сам ответил: — Нужны! Денег эта служба стоит? Стоит!

У князя Ростовского отвисла челюсть.

— Детей боярских на царёву службу? Не было, досель, такого! Всегда под боярами ходили…

— Не было, будет! Я сказал!

Голос Ивана прозвучал уверенно и спокойно.

— А-а-а… Мне куда? — Чуть не плача спросил Ростовский.

Царь помедлил с ответом. Адашев не встревал. Александр вообще в стороне стоял и делал вид, что его этот разговор не касается, хотя государь на него иногда оглядывался.

— Останься при дворе пока. Подумаю, что тебе предложить.

Александр мысленно одобрил действия царя.

— Кто у тебя самый боевой, князь?

— Алтуфьевы братья, — буркнул Ростовский неохотно. — Они самый большой отряд имеют. Почти сто воев. Да и самих их с десяток будет с дядьками и сынами. Бедный род, да многочисленный.

— Откуда они?

— Из-под Новгорода. С Курского присуда.

— Позовите всех их на двор царский, — приказал царь.

— Может на завтра, государь, отложим? Не снедали вечор.

— Да как не снедали?! — Возмутился Иван. — Всю дорогу только и делали, что снедали. У Ракшая в махине и сбитень тёплый в кружицах, и запасы колбас и сыров отменные. И махина, как по маслу нож скользит. «Не качнэ, не колыхнэ», как моя матушка говаривала. Так, что… Дело сперва.

Ростовский крикнул кого-то из слуг и приказал «доставить сюда всех Алтуфьевых под царёвы очи».

Пока ждали, царь с Адашевым прошли в шатёр. Санька остался на улице. Стемнело уже прилично. Припорашивало. Александр присел на снег, подложив рогожью плетёную «подушку», что он использовал в буере, и попытался уже «помедитировать» в позе «полулотос», но вдруг вышел царь и подошёл к нему.

Явно не решаясь начать разговор, он молча постоял, но потом, всё же, сказал.

— На меня сегодня просветление снизошло. Я вдруг понял, что надо делать. Это что?

— Ты о чём, государь? — Вроде как не понял Санька.

— Я о том, что я вдруг прозрел, что князь Ростовский вскоре предаст меня, — царь внимательно посмотрел на Ракшая. — А ещё понял, что надо детей боярских на службу взять и выдать им вотчины, чтобы они свои дворы завели ближе к Москве. Из чёрных земель. И вообще, все черные земли вокруг Москвы передать тем боярским детям, что не имеют уделов в Москве. Это ты надоумил?

— Как же?! — Почти искренне удивился Санька. — То снизошло на тебя. Я же говорил тебе… Молился же ты, чтобы понять меня?

— Молился, — задумчиво произнёс государь.

— Вот и вразумил тебя господь. Не я то. Сам ты. Да и не дано мне такое…

Иван Васильевич почесал затылок, нахмурился, дёрнул головой, покривился.

— Ладно, посмотрим, — непонятно сказал он и дружественно похлопал Ракшая по плечу. — По любому, всё от тебя идёт. Не было у меня вот тут так ясно и понятно.

Иван Васильевич постучал себя по затылку ладонью. Да пак сильно, что Санька не удержался.

— Ты, государь легче по голове бей, не вытряхни разум.

Царь удивлённо раскрыл глаза и, поняв смысл сказанного, громко рассмеялся, но погрозил пальцем. Сказать он ничего не успел. Во дворцовые ворота вошла ватага красиво одетых мужчин разного возраста. Самому старшему было лет под шестьдесят, младшему лет тринадцать.

Слуга князя Ростовского нырнул в шатёр и оттуда вышел уже с князем и Адашевым.

Царь с интересом посмотрел на семейство Алтуфьевых. Их не изысканная сброя тем не менее ладно и соразмерно прилегала. Они все носили кольчужные доспехи, хитро собранные из плоских колец. Щиты, вероятно они оставили, но мечи были пристёгнуты. Остроконечные шлемы даже в присутствии государя не снимались и именно из-за них Алтуфьевы смотрелись боевым отрядом. А с ниспадающими до земли шерстяными плащами и вовсе походили на былинных богатырей.

— Кто у вас глава? — Спросил царь.

Вперёд вышел самый старший воин, с широкой окладистой и седой бородой.

— Алтуфьев Юрий Яковлевич, — назвал себя он.

— Хорошо, Юрий Яковлевич. Мне нужны люди верные, чтобы всегда рядом были. Тати нападают вдруг. Ополчение приходит опосля. На выручку. А я хочу, чтобы в Москву богатыри всегда охраняли. Пойдёте ко мне на службу? У вас вотчины в Москве или окрест есть?

— Вотчины у нас под Новгородом, да все малые. В Сумеренском погосте Васька. В Букине — Гридка, да сынок его Давыдко. Я сам в Курском присуде, сыны мои при Налючском погосте. В Москве нет. Под Новгороддом наши пращуры давно жили-поживали. Землицу дал нам великий князь Иван Васильевич ещё, да выросло семейство наше. Многие младшие браты в примаках у старших. Так, что… Многие пойдут к тебе на службу государь. Все мы сначала мечники, а потом уже оральщики. Так и живём.

Иван Васильевич выслушал внимательно. Александр осторожно обратился к мозгу и получил развёрнутый ответ по всему семейству. Всплыло на «карте» и название поселка на северо-западе Москвы и название станции метро «Алтуфьево».

Государь подозрительно посмотрел на Александра.

— Алексей Фёдорович, — обратился царь к Адашеву. — На дороге в Новгород рядом с Москвой есть черные земли?

— Конечно есть! — Усмехнулся Адашев. — Но какие не помню.

Потом он вдруг посерьёзнел и подойдя к Ивану, что-то зашептал ему на ухо. Тот дёрнул бровями и, выслушав, сказал:

— Если вы хотите гуртом выживать, могу каждому по триста четей земли дать в Москве между Дмитровской и Олешенской доргами.

И Иван вдруг «зачитал»