Выбор Пути - Василий Павлович Щепетнёв Страница 4

Мне и выбирать-то было не из чего: в ящике оставалась одна-единственная матрешка. Открыл. Номер девять.

Всего в турнире восемнадцать участников. Значит, семнадцать туров. Кому-то придется сыграть белыми восемь партий, кому-то девять. Девятому номеру — как раз девять партий черными. Это считается неудачей. Мелкой, но всё ж.

Матрешку я оставил себе — как и другие участники. На память о жеребьевке.

Семь часов вечера. Люди потихоньку расходились. Собрался разойтись и я, но тут ко мне подошел судья чемпионата.

— Лев Абрамов, — представился он. — Не могли бы вы пройти за мной, — вопросительного знака в конце предложения я не услышал.

— С вещами, или как? — спросил я.

— О нет, я не так выразился. Вас приглашают в оргкомитет чемпионата. Это ненадолго.

— Хорошо. Мой тренер может присутствовать?

— Может, — после мига колебаний ответил Абрамов.

И мы с Антоном пошли за судьёй.

Идти недалеко — два коридора, и вот она, комната оргкомитета.

Люди всё больше мне неизвестные, включая даму, кричавшую «Позор». Единственно, кого я узнал, это Василия Смыслова, седьмого чемпиона мира.

— У нас сложилась неприятная ситуация, — начал незнакомый мне человек — Мария Августовна Керес написала вам, Михаил, открытое письмо. И распространила его как среди шахматистов, так и среди корреспондентов, включая зарубежных. Вам знакомо содержание письма?

— Имел удовольствие, — ответил я бесстрастно. Ещё бы не иметь: оно висело на доске объявлений в гостинице. Доске, предназначенной для участников чемпионата.

— Я всё же зачитаю его, — сказал он, и достал листок. — Итак, начинаю. «Открытое письмо шахматисту Чижику.

Гражданин Чижик! Возможно, вы не знаете, но в турнире вы заняли место моего мужа, гроссмейстера Пауля Кереса. Если вы честный человек, то покинете турнир, вернув место тому, кому оно принадлежит по праву. Вы молоды, и, если вы действительно хороший шахматист, у вас ещё будет возможность сыграть во многих турнирах. Если же вы останетесь, то это будет лишь означать, что вы бессовестный выскочка. Подпись: Мария Керес, жена гроссмейстера Кереса». Всё. Я ничего не пропустил, Мария Августовна?

— Нет, Виктор Давидович. Но сейчас я бы добавила, что убедилась: у этого Чижика нет ни чести, ни совести.

— Спокойнее, спокойнее, Мария Августовна, — и, обращаясь ко мне:

— Вы хотите ответить автору письма?

— Не хочу. Но могу.

— Мы слушаем.

— Приглашение на чемпионат Советского Союза — это не билет на Новогоднюю ёлку или цирковое представление, его нельзя отдать или подарить, это первое.

Как гражданин своей страны, я безмерно рад участвовать в чемпионате, и совершенно не собираюсь отказываться от этой чести, это второе.

Я согласен, что иногда совесть шахматиста просто требует не участвовать в тех или иных состязаниях. Так, например, я не могу понять, как можно в сорок первом году играть в чемпионате Советского Союза в Москве, а в сорок втором — в так называемом Чемпионате Европы, организованном гитлеровцами в Мюнхене. Впрочем, учитывая, что человек рос и воспитывался в буржуазном окружении, его ошибки и заблуждения понять можно, но мне сомнительно, что подобные люди, или их близкие, имеют право указывать советскому комсомольцу, какие решения он должен принимать. Я учитываю замечания, упреки и выговоры только от товарищей по комсомолу и, разумеется, от коммунистов. Это третье.

Шахматы позволяют определить, кто более достоин, не путем открытых писем и дрязг. Если эстонские товарищи (я выделил слово «товарищи») считают, что Пауль Керес, как многократный чемпион Эстонии, сильнее Михаила Чижика, чемпиона России, то они могут это проверить практикой. Устроить между нами матч на условиях, одобренных спорткомитетом СССР. Я отказываться не стану. Это четвертое и последнее. Подпись — Михаил Чижик, чемпион РСФСР. Дата — первое октября тысяча девятьсот семьдесят третьего года. У меня всё, Виктор Давидович — я посмотрел на Батуринского. Да, это Батуринский, начальник Отдела Шахмат Спорткомитета СССР.

Смыслов медленно зааплодировал. Остальные молчали. Ждали, что скажет старший.

Батуринский не торопился. Думал. Потом сказал:

— Что ж, Михаил, думаю, оргкомитет чемпионата Советского Союза в целом разделяет вашу позицию. Желаю успешного выступления на турнире.

Я понял намёк и откланялся.

— Что это было? — спросил Антон в коридоре.

— Наш ответ лорду Керзону. Ничего. Пустяки. Идём.

От Дома Железнодорожников до гостиницы Минск добираться минут двадцать, двадцать пять. Он, Дом, стоит на площади Трех Вокзалов, душа в душу с вокзалом Казанским. Нам нужно было дойти до станции метро «Комсомольская», доехать до Белорусской, пересесть и проехать остановочку до «Маяковского». А там пять-шесть минут ходьбы по улице Горького до гостиницы «Минск», где и разместились мастера и гроссмейстеры. Значит, и я.

Наш чернозёмский спорткомитет средства на турнир выделил скромно. Под копейку. Когда мы утром прибыли на место, то узнали, что я должен жить в двухместном номере, небось, не гроссмейстер, а Антон и вовсе в гостинице «Заря». Но с этой проблемой Антон справился быстро: мне предоставили одноместный «полулюкс» (судьба!), а вместо меня в двухместном номере будет жить Антон. Собственно, это и не проблема вовсе была, а просто дополнительные расходы. Приемлемые.

Поужинали в гостиничной кафешке. Ну, тоже приемлемо.

И пошли развлекаться.

Антон всё норовит меня потренировать. Он, помимо того, что друг, ещё и квалифицированный шахматный тренер. А квалификация, тренерская категория, зависит от успехов тренируемых. Это и авторитет, и зарплата, и перспективы. Одно дело, когда подопечный добился третьего разряда, другое — первого, а уж если он — мастер спорта и чемпион РСФСР — так и совсем хорошо. Но аппетит приходит во время игры. Но Антон, полагаю, боится, что его оттеснят. Найдется тренер посолиднее. Лучше разбирающийся и в шахматах, и в околошахматной жизни.

Так-то оно так, уже закидывают удочку, но мне нужен тренер, которому я могу доверять. Это главное. Антону я доверяю. Но, конечно, это не отменяет требований смекалки, сноровки, расторопности, всякого рода знаний и прочих качеств тренера-оруженосца. Пусть учится, набирается опыта, заводит знакомства. Вот и сейчас он будет жить вместе с Орестом Аверкиным, участником турнира, шахматистом и шахматным тренером. Полагаю, через самое непродолжительное время у них начнется обмен опытом, «меняю фунты на рубли».

А пока мы вышли на вечернюю прогулку. Москва