Столичный доктор. Том II - Алексей Викторович Вязовский Страница 4

этого. Выслушал кучу ответных упреков. Дескать, нельзя заигрывать с революционерами. И тут я не выдержал, и выдал историю о сборе денег, когда я прикованный к постели лежал. И спросил у чиновника по особым поручениям — стал бы он хлопотать за такого человека? В ответ получил, как ни странно, невнятные междометия. Неужели у этого краснобая аргументы кончились? Или это тоже часть игры?

И вот теперь в голове только одна мысль — как уговорить самого Винокурова не лезть в бутылку и покивать Зубатову во время разговора. Неужели это сложно? Совсем даже не обязательно соглашаться. Просто не посылать на три буквы. Решил, что попробую передать через родственников записку парню в тюрьму. Славка говорил, что знает его мать… Должны же к нему пускать на свидания?

— Ты меня слушаешь?

Вика продолжала стоять перед письменным столом, а я, невежа, даже не предложил ей сесть. Вскочил, подвинул стул.

— Слушаю, тут просто… сложная ситуация.

Я коротко рассказал про Винокурова. И это ненадолго отвлекло девушку от ее хотелок. Она начала расспрашивать меня, потом дала пару полезных советов. Многие деловые вопросы быстро решались на разных раутах и светских салонах, которые устраивали московские аристократы.

— Тебе надо выезжать в свет! — выдала заключение Талль. — Как закончится Великий пост — обязательно! Балы…

Девушка мечтательно закатила глаза, но потом опомнилась:

— Мы любим друг друга, и должны быть вместе!

Это было очень сильное заявление, и я замешкался, не зная, что ответить. Потом сообразил:

— Как же к этому отнесется маменька?

— Она покричит, — уверенно заключила Вика. — Но потом успокоится! Ведь все можно сделать аккуратно. «Русский медик» сдаст мне в наём апартаменты в клинике. Я посмотрела на четвертом этаже — тут есть целых три квартиры! Будем жить рядом, будем жить вместе.

— Слухи пойдут. Как же твоя репутация? Не пострадает?

— Я совершеннолетняя! — уверенно заявила Талль. — Учусь на курсах, работаю в клинике. Получаю у тебя оклад. Почему я не могу жить так, как хочу? И с тем, с кем хочу?

— Ну есть же общественное мнение, — промямлил я, уверенный, что после такого поступка все балы и прочие салоны для нас обоих будут 100% закрыты. Не уверен, что даже к генерал-губернатору на официальный прием допустят.

— Значит, ты против⁈

Крылья носа девушки начали гневно дрожать. Она опять покраснела. Только теперь явно не от смущения.

— Почему же против? Конечно, я за! Но твою маман надо подготовить. Ты согласна?

— Она опять заведет свою шарманку про свадьбу. Не то, чтобы я была против, — Вика лукаво на меня посмотрела. Как же быстро у нее меняется настроение…

— Значит, сначала готовим маму, — заключил я, игнорируя закинутую в мою сторону удочку.

Нет, в эту ловушку опытный холостяк никогда не попадет!

* * *

В клинику пришел Серафим. Я ждал этого визита. Священник был одним из организаторов первого сбора средств — наверняка его купцы спрашивали о моих успехах. Плюс со всей этой суетой я пропустил несколько воскресных служб, это тоже вызвало беспокойство батюшки. Я вроде бы перешел в другой приход, Николая чудотворца что на Курьих ножках, но там случилась кадровая катастрофа — старый священник, отец Алексий, скончался как раз накануне моего переезда, с назначением нового возникли какие-то вопросы. В итоге службы проводил командированный, отец Питирим, но я с ним договорился, что лучше уж буду посещать своего старого духовника.

— Ну показывай свои хоромы, — священник приобнял меня, перекрестился на красный угол.

Делать было нечего, повел Серафима демонстрировать клинику. Половина дома была пустая, палаты тоже не радовали болящими — всего один пациент со сложным переломом, которого бригада подобрала на улице, возвращаясь с вызова. В лаборатории священнодействовал один Славка, в аптеке тоже было пусто — я никак не мог нанять нужного провизора.

Лицо Серафима вытянулось, он явно ожидал бóльшего.

— Может взглянете на бригады? — потянул я священника в комнату ожиданий. Познакомил с Горбуновым, Лебедевым. Думал, что повезет с Моровским и того не будет, но как на зло Вацлав тут же обнаружился, сам спустился знакомиться с батюшкой.

— Католик? — тут же поинтересовался Серафим после окончания официальной части.

Старший врач лишь кивнул.

— Ну то сейчас дозволяется властями, — лицо священника сморщилось.

— Вот, думаем на кареты иконки повесить, — я поторопился перевести разговор от скользкой темы. — Не посоветуете? Ну и освятить, само собой.

Врачи оживились, мы спустились в каретный сарай. Оба экипажа были вычищены кучерами, по полу разбросаны свежие опилки.

— Эту посвятим Пантелеймону Целителю, — Серафим указал на правые сани. — А эту…

Тут батюшка задумался. В сарае прибавилось персонала, все молча ждали решения священника.

— Ну а левая… пусть «Николая Чудотворец».

— Образки можно повесить? — поинтересовался Лебедев. — Не будет то нарушением церковных правил?

— Не будет, — вынес вердикт Серафим. — Ежели освятим.

* * *

Доктор Малышев поехал на «болит живот». Не первый такой вызов, живот и грудь — скоропомощной хлеб. С головой, которая население беспокоит чаще, обычно пытаются сами разобраться. В аптеку прислугу за порошком послать, или врача вызвать. А вот с брюхом и делами сердечными, да и дыхательными, уже привыкают звонить нам.

А я жду. Мне надо показательное выступление устроить, похвастаться перед коллегами, и даже недоброжелателями. А такие непременно имеются. Уверен, в разных кабинетах умные, и не очень, головы, уже вещают втихаря про выскочку, который всё делает неверно. Как правильно — не говорят, а про ошибки и провалы — с огромным удовольствием. Поэтому я и дал ценное указание врачам — при подозрении на острый холецистит тащить болезного сюда. И старшего врача озадачил повторением топографии печени и желчевыводящих протоков, а то оказалось, что граф немного плавает именно в этой области.

Мало того, для закрепления материала я провел отдельное занятие с последующим зачетом. Очень уж хотелось, если не рот заткнуть возможным злопыхателям, то пыл их поумерить. Потому что хоть сама операция и не нова, лет шесть как делают во всем мире, но так, как собираюсь это сделать я, не додумался пока никто.

И вот Андрей Германович не подвел. Привез. И меня в приемный покой вызвали, тоже ждали. Малышев даже пританцовывал от гордости за выполненное поручение.

— Вот, Евгений Александрович, смотрите! — потянул он меня к кушетке. — Всё точь-в-точь как вы на лекции говорили! И