Пантанал - Дино Динаев Страница 40

Когда Вальжан хотел добавить, вазон замер в полной неподвижности, словно зацепился за потолок, на самом деле чудовище выставило руку. Вальжан выпустил вазон и пинул негодяя в живот, чуя как ломаются собственные пальцы. Коридор от ресепшн отделяли миниатюрные перильца, от ужаса Вальжан не заметил их. Рука, в которой не было человеческой легкости, мазнула по паху, захватив вместо яиц Вальжана брюки, трусы и часть волос с гениталий.

Вальжан свалился за конторку-и увидел оброненное Морой помповое ружье. Он даже вставать не стал-пальнул сквозь деревяшку. Козлофф взвыл-то есть издал первый человеческий звук. Вальжан раз за разом палил на этот вой, пока гадёныш это не уразумел и не перестал выть.

Когда Вальжан поднялся, осматриваясь, Козлофф стоя у стены грозил ему пальцем. Судя по всему, в него попали не меньше 3 зарядов картечи, но крови не было. Он просто стал больше похож на смерть.

Вдали выла сирена, никогда Вальжан не слышал музыки лучше.

— У меня остались еще патроны! — сообщил он противнику.

Тот произнес довольно обидную вещь:

— Я тебя потом домучаю! — и исчез подобно ночному мороку.

Но Вальжан не обиделся. Опираясь на ружье как на костыль, вышел на улицу-и упал замертво. У него было по-крайней мере 9 переломов.

Полеты во сне и наяву Илюши Стадника.

Стадник летел на приличной высоте. Во сне полеты удавались плохо. Долго приходилось лететь на сантиметровой высоте, а тут сразу Илья воспарил метров на 30. В полете он выписывал полеты высшего пилотажа, те, про которые слышал. Только брючины развевались.

Огибая штаб по высокой траектории, он направился в дальнее крыло, где в приемной восседала Блондинка-шикарная красотка, в которую был влюблен весь полк. А у Башмака так вообще крыша поехала. Стадник же был реалистом. Понимал, что у нет ни единого шанса. Другое дело полетать.

Стоило подумать об этом, как полет прервался самым болезненным образом-он сверзился с кровати. Некоторое время ушло на бездумное созерцание грязной половицы и своих собственных снятых туфлей.

Мы же в бегах, вспомнил он. А Блондинка вышла замуж за Длинного. Реалии удручали. Он представления не имел, что делать дальше с тамгой. Вот кстати и она на полу валяется. Редкий артефакт, а лежит обычным мусором. Как кстати, она из кармана выпала, застегнутого на пуговицу, Илья всегда был аккуратистом. Раздолбай по жизни, но вещи всегда складывал аккуратно.

При попытке вернуть тамгу в карман вышло недоразумение. Нет, артефакт не жег ему руку, не плевал серой, ведь он, как выразился Мурзы, «его выбрал». Все оказалось тривиальнее. В кармане обнаружилась вырванная с мясом дыра.

Не хотелось бы верить в предрассудки, но нитки и даже кусок ткани украшал тамгу, словно кто-то свистнул, и она рванулась на зов. Стадник прикинул траекторию своего падения с кровати, отметив дальность полета, направление, и покачал головой. Этого быть не могло, но тамга точно сдернула его с койки и волокла, пока ткань выдерживала напор.

Стадник решил об этом никому не рассказывать.

Он помнил, вчера Мурза с Бачей привезли его в многоквартирный дом с консьержкой внизу, которая все время что-то вязала и сварливо ругалась, доказывая верность Альцгеймеру. Троица заняла квартиру на втором этаже, состоящую из большой комнаты и маленькой. Илья отпросился спать в маленькую-и полетел. Полеты окончились штопором с кровати и шишкой.

Илья открыл дверь, но вместо ожидаемой комнаты, оказался в длинном темном коридоре. Оглянулся в недоумении. Комната была та же, а квартира нет. Понятное дело, ему это не понравилось. Никому не понравится, если он начинает сходить с ума.

Когда он решил выбираться из этого сумасшедшего дома, пол в коридоре показал нетрадиционную бугристость, точно его устилал спрессованный мусор. Света не было, лишь светилась открытая дверь спальни, от которой Стадник неуклонно удалялся. Он отлично понимал, что столь длинного коридора в доме не могло быть априори, а стало быть он продолжает сходить с ума.

Уж лучше бы это было правдой.

Никакие написанные или сказанные слова не опишут того ужаса, что он испытал, когда коридор вернул его в тот самый дом, и он одного за другим нашел сначала консьержку, спицы которой Козлофф использовал совсем не по назначению, а потом и Мурзу с Бачой. Последнему повезло меньше всех, он был сильный и смог оказать сопротивление, чем окончательно вывел Козлоффа из себя.

8. Следователь в западне

Комендатура. Париж, улица Фабурже-Сент-Оноре, 52. 29 июня. 11.30

«Китаец» оказался корейцем, а фамилия у него оказалась естественно Ким.

— Полковник Ким Анатолий Иваныч, начальник отдела внутренней безопасности Главка, — представился он. — Да вы присаживайтесь, Евгений Павлович. Чего вы вскочили?

Вершинин встал совершенно автоматически. Не встанешь тут. Не каждый день из Главка по твою душу приезжают. Ранее с ними сталкиваться не доводилось. Оно и понятно. Он до сих пор на свободе. По имеющимся данным волкодавы там работали отменные. Давление челюстей 500 килограмм на сантиметр. Руки таким не подашь-сразу берут на излом. Насколько Вершинин успел уяснить, из Главка никогда не приезжали с пустыми руками, только с документами на руках. Ходили слухи, что среди них имелись постановление суда со всеми подписями и печатями только на чистом бланке. Оставалось вписать любую фамилию.

Сказки, мысленно отмахнулся Вершинин, но отчего-то вспотел. Казалось бы, чего человеку бояться. Семьи нет, будущего, нет - а испугался на генном уровне. Это как мужик женщин боится. Вырос, возмужал, давно школу закончил, она ему не учитель, не воспитатель, а только зыркнет, а пальцы в ботинках автоматически поджимаются и огузок втягивается.

— Хотел бы извиниться за поведение в ресторане. Был не прав, — Вершинин изобразил раскаяние, но без энтузиазма, по общей дружелюбной атмосфере, в состав которой входило полностью атрофированное от эмоций лицо полковника, было понятно, что его извинением он может подтереться и все равно это ему не поможет.

— А не поздновато ты каяться начал? — завелась Алкоголикова, у нее на лицо в отличие от других присутствующих буйным цветом цвела бурная радость.

Дурында, если меня посадят, тебе же представление вынесут о несоответствии, неприязненно подумал Вершинин. В душе он клял себя на все лады, так идиотски подставиться, доставить радость старой грымзе.

И почему в правительстве такие страшные тетки, неожиданно подумал он. Алкоголикова, до прихода в прокуратуру, работала в Правительстве. Потом Вечный ее поменял.

— Татьяна Афанасьевна, выйдите. Нам надо поговорить с майором, — сказал Ким бесцветным тоном.

Испортил удовольствие даме. Она этого не показала, не фыркнула, удалилась с каменным лицом.

Ким уселся на ее место, взял листок и стал писать