Александр Плотников - Коридор Страница 41

— Штурмбанфюрер[27] «SS» Клейн, — кратко представился Гюнтер, даже не думая при этом подтверждать свои слова удостоверением личности.

Лейтенант, никак не отреагировав на приветствие Гюнтера, продолжал, как завороженный, пялиться в одну точку на кирпично— пепельных бороздах шрамов, которыми небрежно, глубоко была перепахана левая щека и часть крупного, выдающегося вперед подбородка штурбанфюрера.

— Если в том приюте, в котором вы воспитывались, Вас не научили правилам хорошего тона, то это должна была сделать армия. И мне не понятно, как вы с таким багажом «достоинств» вообще попали в «SS».

— Прошу прощения, господин штурмбанфюрер.

— Прощение будете просить у своей фройляйн. А передо мной, — Гюнтер сделал небольшую паузу, — надо сперва представиться.

— Унтерштурмфюрер ваффен «SS» Радель. Командир 3-го взвода, 2-й роты особого батальона части 56/3475.

— И чем же вы такие особенные, что за часть?

— Фильтрационный лагерь для пленных.

— Понятно, значит тюремщики.

— Но…

— Никаких «но». По какому праву вы решили задержать оберлейтенанта, — грубо прервал его Гюнтер, — у вас, что, есть на это полномочия? Насколько я знаю устав войск «SS», в ваши обязанности вменяются немного другие функции. — Гюнтер бросил взгляд на стоящих в воронке пленных.

— Господин штурмбанфюрер, этот оберлейтенант, в нарушение инструкции, разговаривал с Иванами. И даже больше скажу, что-то им передал. Мне показалось это подозрительным.

— Подозрительным? А о чем он вообще с ними мог говорить? Где были конвоиры? Я не для того по белорусским болотах их вылавливал, — Гюнтер еще раз покосился на пленных, — чтобы ваши олухи здесь прохлаждались на свежем воздухе, вместо того, чтобы службу нести.

— Виноват, они будут на…

— Это не вы виноваты, Радель, а ваши родители за то, что вы появились на свет. Если бы вы попались мне там, в Белоруссии… — находясь на пике гнева, Гюнтер резко замолчал, отсчитывая про себя до десяти, чтобы хоть как-то остудить пыл. — Где его документы?

— Вот, — лейтенант нервно полез в карман кителя, пытаясь их поскорее достать, но что-то там застряло, из-за чего произошла небольшая заминка.

— Энергичней, лейтенант, энергичней, — презрительно подгонял Гюнтер, специально называя того лейтенантом на обычный манер. Давая тем самым понять, что в «SS» ему не место.

Документы, наконец, попали в руки Гюнтера, а после того, как лейтенант увидел их благополучное возвращение к законному владельцу, предпринял последнюю попытку сохранить лицо.

— Но, господин штурмбанфюрер, этот офицер нарушил устав, и я должен его задержать до выяснения личности.

— Этот офицер, в отличие от вас лейтенант, воевал. Причем не где-нибудь, а на Востоке. С ними. — Гюнтер ткнул пальцем в воронку. — И в бою был ранен. В результате у него развилась амнезия или что-то вроде того. В общем, у него не все дома. Иногда он такое выкидывает, что удивляет даже меня. А я повидал многое, можете мне поверить.

— Но, господин штурмбанфюрер, это не снимает с него ответственности.

— Да, лейтенант, трудно с вами говорить. Хорошо, если хотите все по уставу, то я это устрою, и вам уж точно недолго придется ходить в этих погонах. На Восточном фронте в ваффенн «SS» сейчас большая нехватка ротных фельдфебелей, так что, думаю, вы будете востребованы.

Лейтенант хотел было еще что-то возразить, но, встретившись со стальным взглядом Гюнтера, окончательно понял, что тот не шутит. Взвесив все «за» и «против», он быстро пришел к выводу, что если этот «тевтонский рыцарь» дойдет до капитана Шверте, то у него, действительно, в скором времени появится реальный шанс убедиться в гостеприимности белорусских партизан, а этого ему, по правде говоря, явно не хотелось.

— Честь имею, — вскинул руку к козырьку лейтенант.

— Надеюсь, что это именно так, — продолжая на него презрительно смотреть сверху вниз, ответил Гюнтер. После чего, резко обернувшись, двинулся быстрым шагом в сторону машины. Карл же, стараясь не отставать, послушно засеменил следом.

— Проклятый молокосос, — лицо Гюнтера, сильно побелев, покрылось едва заметными красными пятнами.

— Что там случилось, — вышел им навстречу стоявший все это время возле машины Пауль.

Вместо ответа Гюнтер резко обернулся и взял Карла под локоть.

— Если тебе еще когда-нибудь захочется проявить свое великодушие, то сходи в зоопарк и покорми животных. От этого, по крайней мере, будет хоть какая-то польза. Отпустив Карла, он, рывком дернув дверь, сел на заднее сиденье автомобиля.

Находясь под впечатлением от произошедшего, Карл не торопясь занял место за рулем, не решаясь повернуть ключ зажигания. Все его тело до сих пор трясло мелкой дрожью, а перед глазами стоял парень, корчившийся от боли на дне воронки, да ненавистные взгляды его товарищей.

— «Вот так встреча, лучше бы ее вообще не было». Перед ним «догорал», как ему казалось, последний мост надежды.

С окончанием леса ландшафт сильно преобразился. Вместо вековых лип и платанов взгляду открылась холмистая местность, на склонах которой плотными рядами стояли балтийские сосны, отделенные от дороги густой изгородью кустарников. Окружающая обстановка завораживала, создавая впечатление, что именно здесь обязательно должны были водиться тролли или еще какая сказочная нечисть.

— А это еще что такое? — проснулся ненадолго задремавший Гюнтер.

— Это местные Гималаи, — вместо Карла отозвался Пауль. — Половина Нормандии этими кочками усыпана.

— А почему они такие мелкие? Мне нравятся повыше.

— Ну, раз жаждешь повыше, поезжай на юг. Там-то есть на что посмотреть.

— Ничего я не жажду, просто смотрю на все это в тактическом плане.

— В каком плане? — с еле скрываемым сарказмом тут же переспросил Пауль. — Что, опять возомнил себя Эрихом фон Манштейном?

— Иди к черту, здесь скоро тоже будет жарко. Ты еще попомнишь мои слова.

— Ну да, раз тебя перебросили с Востока, тогда уж точно, — Пауль уже не скрывал своей иронии, продолжая подтрунивать над другом.

В очередном дорожном знаке Карл узнал знакомую надпись «Сен—Ло 24 км», от чего внутри опять что-то заскулило. Возвращаться в полк почему-то так же не хотелось, как и уезжать отсюда. Он еще раз вспомнил об отпуске, которого его лишила обострившаяся обстановка на фронте. О той патовой ситуации, разыгранной еще до его отъезда, где союзники и потенциальные друзья ненавидели его, а враги считали хорошим парнем, принимая за своего. И, наконец, о неизбежном выборе, который ему предстояло сделать и цена которого для него так и оставалась неизвестной.

— Куда ты нас завез, что за лес дремучий? — вырвал его из размышлений голос Гюнтера. — Мне здесь не нравится, на шоссе было лучше.

— Да, мне тоже так кажется, — поддержал его Пауль.

— А знали бы вы, как я все это снова рад видеть, — подытожил Карл.

Впереди показалась знакомая сторожка третьего КП с одиноко стоящим часовым.

— Ну, вот я и дома.

Остановив машину, Карл вышел из нее, направившись к багажнику. Гюнтер и Пауль последовали за ним, чтобы попрощаться, а заодно и размять ноги.

— Ну, будешь в Шербуре, заходи. Вот адрес Пауля, — Гюнтер протянул клочок бумаги.

— Обязательно зайду, причем, надеюсь, довольно скоро.

— Не надо все так буквально воспринимать, Карл. Это был просто знак вежливости, и ничего больше, — изображая на лице озабоченность, произнес хозяин квартиры.

Все громко рассмеялись, заглушая смехом рокот взлетающего где-то неподалеку самолета.

25 августа 1943 г.

Бретань г. Сен—Брие

кафе «Lousanne».

— «Как можно быть таким непунктуальным?» — Мелен начинала беспокоиться. — «Еще пять минут, и я ухожу».

Подходили к концу заранее условленные пятнадцать минут ожидания. Ждать дальше было просто опасно.

— Еще что-нибудь будете заказывать? — откуда-то со стороны раздалась дежурно-заученная реплика официанта.

Обернувшись на звук голоса, она увидела не менее дежурную улыбку, которая не выражала ничего, кроме профессиональной обходительности.

— Пожалуй, больше нет. Принесите, пожалуйста, счет.

— Одну секунду.

Мелен, не дожидаясь, когда официант отыщет нужный чек в блокноте, положила на стол 20-франковую купюру.

— Сдачи не надо.

— Благодарю, мадам, — чаевые сделали свое дело, лицо юноши расплылось в улыбке. Но долгие месяцы тренировок не прошли даром, и эта улыбка ничем не отличалась от предыдущей.

— «Неужели что-то случилось? Но почему тогда не отменили встречу? А может, это ловушка?».

Неожиданно ее внимание привлек высокий сухопарый мужчина в черном костюме-тройке. Едва заметная седина на висках и очки-велосипеды нисколько не портили его элегантную внешность, а как-то даже, наоборот, выделяли из толпы. Ошибки быть не могло, ведь именно она когда-то отвечала за выполнение его вербовки, и был этот человек никто иной, как майор фон Ренс, помощник заместителя начальника отдела «С» армейской разведки 15-й армии, именуемой «Абвером».