Дмитрий Дивеевский - Ось земли Страница 42

Ольга взяла себя в руки и сказала Уварову:

– Садись, пиши новый протокол допроса.

Затем повернулась к подсудимому:

– Он напишет, а ты подпишешь, ясно?

Отец Петр снова улыбнулся. Ему все было ясно.

Хлунова с ходу начала диктовать протокол допроса, из которого выходило, что священник вступил в преступный заговор с секретарем арзамасского райкома партии и начальником районной милиции. Они вынашивали планы по созданию вооруженной организации с целью свержения советской власти и уничтожения вождей партии.

Уваров писал под ее диктовку и покрывался потом. Он участвовал в фабрикации смертного приговора не только отцу Петру, но и двум другим людям, которые, наверное, сейчас мирно делают свои дела, не подозревая о происходящем в отделе НКВД. Он хорошо знал обоих и был уверен в их невиновности.

Секретарь райкома Иван Байков, совсем недавно заступивший на пост, родом из пролетариев, раньше работал в комсомоле. Молодой, улыбчивый и доброжелательный парень никак на врага народа не тянул. Начальник милиции, бывший чоновец Николай Страхов, прошитый бандитскими пулями в нескольких местах, полуграмотный и недалекий тоже на тайного заговорщика похож не был. Да и откуда отцу Петру знаться с арзамасским начальством? Однако в изложении Хлуновой показания священника выглядели довольно красочно. Байков – идейный глава заговора, отец Петр – духовный наставник, а начальник милиции – ответственный за вооружение.

Затем Хлунова достала из портфеля бумагу и зачитала из нее целый список фамилий, которые тоже были внесены в показания священника. Уваров с ужасом увидел в списке ряд видных арзамасцев, в том числе и двух своих однокашников, руководящих сейчас ОСОВИАХИМом.

Когда Ольга закончила диктовать, она, не поворачивая лица к отцу Петру сказала:

– Подписывай.

Отец Петр продолжал молча улыбаться и молиться про себя. Он уже увидел, что нечистая сила боится его.

– Подписывай – тихим, тяжелым голосом повторила Хлунова.

– Вам лучше сразу меня убить – негромко промолвил священник – тогда станет легче. А если не сделаете этого, то будете мучиться в корчах.

Ольга повернулась нему и он увидел в ее глазах вместо зрачков две крохотные черные точки, словно у зверя. Лицо ее сковало спазмом, движения стали тяжелы, словно ее связали путами. Не отрывая глаз от священника, Хлунова медленно опустила руку в портфель, вынула покрытую гравировкой «беретту», словно во сне навела пистолет и стала нажимать на курок. Напряженную тишину кабинета разорвали выстрелы, пули с визгом заметались по комнате, но ни одна из них не попала в отца Петра. Священник стоял неподвижно и неотрывно смотрел на Хлунову. Она же привстала со стула, вытянула руку с пистолетом, что бы сократить расстояние до жертвы и метила в грудь, чтобы не промахнуться. Пистолет плевал пулями почти в упор, но они летели мимо. Уваров замер на своем стуле, боясь пошевелиться. Наконец обойма опустела и выстрелы смолкли. По коридору загрохали шаги бегущих к кабинету а Уваров подскочил к Ольге, хотел было схватить ее за руки, но увидел, что та слабнет. Пистолет упал на ковер, она откинулась на спинку стула, закрыла глаза и затихла. Виктор махнул рукой открывшим дверь чекистам, чтобы они исчезли, стал наливать воду из графина, стуча горлышком о стенки стакана, но вдруг замер, оцепенев. Из горла Хлуновой вырвался стон боли, который не затихал, а стал переходить в животный вой. Она закатила глаза и выла, словно раненная волчица. Отец Петр упал на колени, повернулся в угол лицом и начал вслух читать молитву Господу.

– Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, иже везде сый и вся исполняяй, сокровище благих и жизни подателю, приди и вселися в ны и очисти ны от всякие скверны и спаси Блаже, души наша…

Вой внезапно прекратился, Ольга упала головою на стол и затихла. Виктор с ужасом смотрел на нее, постепенно осознавая, что стал свидетелем бесовщины.

Через несколько минут Хлунова пошевелилась и оторвала голову от стола. Глаза ее были пусты, губы обвисли, пальцы рук мелко дрожали. Она с трудом достала из портфеля пудреницу и начала приводить себя в порядок, словно не замечая присутствующих. Закончив, встала, устало поправила на себе жакет, подняла тяжелый портфель и молча покинула кабинет. Уваров и священник безмолвно смотрели друг на друга. Им все было ясно. Непонятно только, что теперь станет с ними.

Со священником однако ничего неожиданного не случилось На следующее утро его и еще пятерых осужденных посадили в теплушку для арестантов с назначением в Темлаг.

Темниковский лагерь Главного Управления Лагерей стал одним из наиболее крупных мест заключения в срединной России. НКВД предпочитало строить лагеря в местах, отдаленных от густого заселения но с толком для народного хозяйства. Лесной поселок Явас спрятался в густых лесах, в сорока верстах от железнодорожной магистрали Москва-Рузаевка. С начала тридцатых годов он стал центром, вокруг которого раскинулись «зоны» с заключенными. Обычно зона находилась в трех-пяти километрах от Яваса и жила практически автономной хозяйственной жизнью. Большинство зон Темлага занималось лесоповалом и обработкой древесины. Часть добытой древесины уходила на гражданское производство, а часть использовалась для изготовления мебели самими заключенными. Женщины работали на производстве рабочей одежды.

Из Яваса партию повели пешком в четвертое отделение. Преодолев несколько километров по песчаной лесной дороге, вошли в маленький поселок, прилепившийся к ограждению из колючей проволоки, за которым виднелись бараки. Поселок состоял из нескольких бревенчатых домов под кровельной крышей, окруженных огородиками. Как понял священник, в них жила и работала администрация зоны. Сама зона виднелась за стеной колючки и состояла из поставленных рядами бараков, позади которых были складированы пиломатериалы.

Ворота зоны закрылись за новичками. Их построили, началась перекличка. Каждому прибывшему называли номер барака, где он будет жить. В стороне от шеренги стоял невысокий, худой офицер с тонким горбатым носом и серыми, узко посаженными глазами. У ног его сидели две крупные черные овчарки. Офицер пристально смотрел на новичков, словно выискивая среди них знакомые лица. Позже священник узнал, что это был заместитель начальника зоны Станислав Сикора, поляк по национальности. Ходили слухи, будто он специально попросился лагеря, чтобы выместить здесь свою ненависть к русским. Сикора имел славу беспощадного садиста. Правда, сам он до своих жертв и пальцем не дотрагивался, но его овчарки были натасканы на людей и могли в два счета растерзать человека. Лейтенанта боялись в зоне как огня и старались не попадаться ему на глаза при его появлении.

Встреча с Кулишем

Американец появился у источника им. Гагарина за пять минут до назначенного времени. Данила специально выбрал Карловы Вары для встречи с ним, потому что этот курорт вернувший свою прежнюю мировую популярность, несколько растерянную за годы социализма, звенел всеми наречиями Европы. Иностранец в такой толпе не мог обратить на себя внимания. Светило ласковое летнее солнце, окруженный горами город радовал глаз жизнерадостной архитектурой утопавших в зелени домов.

Сели за столик открытого кафе в тенистом уголке улицы.

– Наша работа налаживается, Ник. Когда-нибудь Вы согласитесь, что она проводится к взаимной пользе.

– Подобные сказки можно рассказывать начинающим агентам. Я же наношу прямой ущерб своей стране и при этом ни копейки не получаю.

– Ну, если Вы своей страной считаете клан Бушей, то конечно. А если бы в вашем Агентстве нашлись люди, способные воспрепятствовать войне против Ирака, то они принесли бы пользу именно стране. Как мы с Вами понимаем, война скоро начнется. У Вас случайно нет братика, который рвется разделаться с Хусейном за его преступления перед человечеством?

– Если понадобится, у нас найдется нужное количество братиков для того, чтобы превратить Хусейна в роджер.

– Да, да череп на черном флаге, или роджер – это Ваша марка. Скажите, Вы реально верите в необходимость войны?

– В этом нет сомнений. Америка не будет Америкой, если не наведет там порядок.

– Здорово. Насколько я понимаю, помимо международных инспекций, ЦРУ ведет самостоятельный поиск признаков химического оружия в Ираке. Судя по Вашей решительности, материалов у Вас много. Нельзя ли с ними как нибудь ознакомиться?

– Я не имею доступа к этой работе. Ее ведет специальная группа.

– И знакомых в этой группе у Вас, конечно, нет?

– Я даже не знаю ее состава.

– Не беда. Состав я вам передам на следующей встрече и даже укажу на всякий случай, с кем из ее участников Вы когда-то пересекались. Повторяю, мне много не надо. Все эти мыловаренные заводы, которые Вы выдаете за химические объекты в Ираке, выглядят и без того нелепо. Мне нужно достоверно и без сомнений знать, требуется ли Дику Чейни хотя бы 1щепотка иракской поваренной соли для начала войны, или вопрос уже решен и группа просто валяет дурака. Запомните, Ник, ключевые слова: «валяет дурака». Если это так, то срок начала агрессии можно высчитать на пальцах. Подобные сведения Вы можете получить даже из приятельского разговора. А как его организовать, мы обсуждать не будем. Вы это легко сделаете.