Владлен Багрянцев - Джеймс Хеллборн - Разрушитель Миров Страница 42

— Мама!

— Молчу, молчу.

Простились очень тепло, обещали заглядывать и впредь.

Незапланированный отпуск в Ла-Марсе явно затянулся, понял Джеймс примерно через неделю. День проходил за днем, но ничего из ряда вон выходящего не происходило.

Каждое утро Хеллборн извлекал из почтового ящика свежую газету. Перемены на Северном фронте. Перемены на Восточном фронте. Перемены на Американском фронте. Далее везде.

Кроме того, он отыскал в одной из комнат пыльный, но работающий радиоприемник (шнур, вилка, розетка на 210 вольт) и теперь мог наслаждаться бравурными маршами и сладкими голосами дикторов пяти или шести дельфинских и саксонских радиостанций. Особенно умиляла станция Сицилийского Королевства — красивый язык, хорошо поют, и ни одного понятного слова.

Келли регулярно приходила в гости, и они с Патрицией шептались о своих женских/солдатских делах на втором этаже, в то время как Хеллборн прохлаждался в библиотеке. Здесь было что почитать. Подборка книг заметно отличалась от покинутой кейптаунской виллы, хотя «Марсианская трилогия» Уэллса присутствовала и тут. Но Джеймс до нее даже не дотронулся. Он вдруг вспомнил о своих служебных обязанностях офицера альбионской военной разведки и попытался составить доклад, включающий описание самых интересных и полезных достижений здешней военной мысли. Доклад продвигался настолько успешно, что Хеллборн начал всерьез искать ответы на два сложнейших вопроса: как доставить информацию домой и как объяснить дома ее источник?!

Первый вопрос разрешился довольно просто. Хеллборн еще раз прокатился в Карфаген, уже в одиночку (Патриция не желала лишний раз возвращаться в это мрачное место) и немного побродил по улицам. Похоже, он и в самом деле переоценил здешнюю диктатуру. Роскошный фотоаппарат в маленьком магазинчике ему продали совершенно свободно, открыто, и не задавая лишних вопросов. На своей родной планете Джеймс знавал державы, где для покупки самой примитивной фотокамеры требовалось разрешение политической полиции — не больше и не меньше…

Одна длинная ночь добросовестного труда — и масса полезной информации превратилась в капсулу с микропленкой. Не проблема спрятать где угодно на теле или даже… гм… внутри тела. А потом извлечь. Но это в самом крайнем случае!

Как объяснить источник информации дома? Не будем думать об этом раньше времени, твердо решил Хеллборн. Сперва надо вернуться.

Возвращение явно затягивалось. Шла уже вторая неделя их пребывания в Солдатской Республике. Мак-Диармат больше не появлялся, но зато в окрестностях по-прежнему исправно патрулировала черная машина с черным человеком. И это внушало надежду.

По ночам продолжали прилетать дельфинские бомбардировщики. Но Хеллборн, нанесший еще несколько визитов в столицу Доминации, не видел никаких последствий налетов. Нет, это вам не Кейптаун и не Харбин. Бедняг должно быть сбивали еще над океаном.

В одно из посещений добрался до порта, постоял на набережной. Даже море воинственные наследники вандалов заковали в бетон и окружили кольцом башенных орудий береговой обороны. Странное здесь море, подумал Джеймс, нет, это не наши южные океаны…

Но вот гавань очень напоминает древний карфагенский порт, вспомнил Хеллборн картинку в учебнике. Разумеется, античные финикийцы не злоупотребляли бетоном, а так — очень похоже. Идеально круглый внутренний бассейн; двойные ворота; ангары для кораблей, окружающие башню Адмиралтейства. Конечно, размеры даже и сравнивать смешно. Самый крошечный современный эсминец и деревянные галеры Гамилькаров и Ганнибалов…

— Любуетесь? — послышался за спиной знакомый голос.

А вот и один из них. Из Ганнибалов.

— И почему я не удивлен нашей встрече? — развел руками полковник Александр Ганнибал.

Хеллборн на всякий случай промолчал.

— Меня снова назначили на авианосец, — пожаловался пилот-митраист. — D.S.S. «Хайреддин Барбаросса». Но я надеюсь оспорить это назначение.

— Желаю удачи, — машинально ответил Джеймс.

— Взаимно, — раскланялся Ганнибал. — Всего хорошего, мистер Хеллборн. Увидимся как-нибудь.

Развернулся на 180 градусов и зашагал по набережной в неизвестном направлении.

И все?! Так просто?! Он действительно не удивлен?!

Или старый знакомый решил, что появление Хеллборна на карфагенской набережной в мундире Доминации — всего лишь закономерное последствие тогдашнего заявления в вагоне-ресторане? «Отведите меня к вашему вождю… тьфу, к ближайшему контрразведчику»?

Чертовщина какая-то. Но пусть у других голова болит.

Этим вечером Джеймс вывесил на калитку заранее оговоренный условный знак. Уже совсем глубокой ночью «стрелок-водитель» Гюуэчт постучал в дверь и молча и выслушал рассказ о встрече на столичной набережной.

— Это не проблема, — коротко заявил африканец. — Совсем не проблема. Забудьте. Спокойной ночи, сэр.

Как скажешь, товарищ.

— А наш корабль… — начал было Хеллборн.

— Еще не пришел. Ждите. Спокойной ночи.

«Он все так же лаконичен», — заметил Джеймс.

На следующий день снова заявилась Келли:

— Я боялась, что вы уедете раньше срока, и поэтому не хотела заранее говорить…

— Похоже, мы задержимся еще на несколько дней, — промямлил Хеллборн. «О чем это она? Раньше какого срока?»

— …завтра, тридцать первого мая, у меня день рождения. Тринадцать лет! Разумеется, вы приглашены!!!

— Ой, — Патриция была в своем новом репертуаре, — разумеется мы придем!!!

— Что мы ей подарим? — обратилась мисс Блади уже к Хеллборну, когда кадет Робинсон удалилась.

«Мисс Блади? — подумал Джеймс. — Такое впечатление, что это не мисс Блади, а миссис Хеллборн спрашивает супруга, что бы такое подарить любимой племяннице…»

«Решительно пора менять обстановку, в голову лезут совсем уже идиотские мысли», — не преминул заметить Внутренний Голос.

«Наши отношения действительно зашли настолько далеко? Должен ли я, как порядочный человек… и все такое? Или мы просто два одиноких альбионца на чужой планете?»

— Бедная девочка, она так скучает по своей сестре, — продолжала Патриция.

— Как она погибла? — спросил Хеллборн, только чтобы отвлечься от собственных запутанных мыслей.

— На маневрах, парашют не раскрылся… И все-таки, что мы ей подарим?

— Есть у меня одна идея, но придется снова съездить в город, — пробурчал Хеллборн. — Я скоро вернусь.

— Счастливого пути и возвращения. — После того ресторанчика, где распевали печальные пунические песни, Патриция совершенно не стремилась к новым визитам в Карфаген.

Старый мастер в очередной карфагенской лавочке был полон оптимизма:

— Работа не займет много времени. Возвращайтесь завтра утром, все будет готово.

Джеймс так и сделал — вернулся на следующее утро.

Гостей было немного — в основном одноклассники Келли из военной академии, но день рождения удался. Торт, свечи, бенгальские огни — все как у нас, отметил Хеллборн. И вручение подарков, разумеется.

— Что это? — Келли уже собиралась разорвать пакет, перевязанный ленточкой, но Хеллборн остановил ее:

— Сюрприз. Откроешь потом. — И добавил шепотом: — Маме может не понравиться.

…бенгальские огни, угощение, поздравительные тосты (в которой раз никакого алкоголя! но на этот раз — действительно уважительная причина).

— Рано вам еще, дети, — заявила строгая миссис Робинсон.

Дети? Подростки? На парочку альбионцев они взирали с ожидаемой смесью ужаса и восхищения — еще бы, настоящие ветераны, охотники джунглей и пожиратели коммунистов. Уже сегодня эти детишки носят военную форму, а что будет завтра?

«Я воюю с двенадцати лет», — мог сказать по такому поводу Аттила Кун.

Да и на родной планете Хеллборна такое случалось. В свое время Джеймс наслушался рассказов ветеранов, подавлявших Спартаковскую Германию. Конечно, эти рассказы были пропитаны слухами и легендами, но даже серьезные исследования говорили — когда спартаковская армия наконец-то сдалась, в ее рядах было от 30 до 40 процентов несовершеннолетних… Но это в другом мире, а здесь? Интересно, если карфагенские легионы и в самом деле прорвутся к Кейптауну, что скажет Детям Революции товарищ Никель? Есть в этом мире что-то несправедливое, думал Хеллборн, наблюдая, как миссис Робинсон и ее сестра, тетушка Виктория, возятся с одноклассниками Келли. За что сражаются их родители? Почему хорошие люди должны убивать друг друга?

К черту! К дьяволу! Это не его война, он не должен их судить. Речь может идти о настолько застарелой ненависти и обиде, что ему просто не понять. Для него Дракония и Карфаген — всего лишь сказочные королевства, затерянные в далекой галактике, думал Джеймс, выбираясь из шумного дома под ночное североафриканское небо. При этом спугнул парочку курсантов, вздумавших целоваться на ступеньках. Дети, усмехнулся он про себя.