Кинжал Немезиды - Дмитрий Чайка Страница 42

и огонь ненависти в глазах. Такой увидела Феано свою бывшую хозяйку. Впрочем, она даже разговаривать с ней не стала. Феано подняла двумя руками тяжеленную булаву и обрушила на нее удар, в который вложила весь свой пережитый страх и всю злобу, что копилась долгие месяцы. У нее не вышло убить, она ведь не воин. Электра закрылась ладонями и теперь выла от боли, упав на пол. Правая рука ее повисла как плеть, сломанная, словно тонкая веточка.

— Это мой кинжал, — дрожащим голосом пояснила Феано удивленно скалящимся воинам. — Мне сама богиня дала его, чтобы я месть свершила. Мне без него никак нельзя дальше идти.

— Ты сдохнешь, — прорыдала Электра, баюкая размозженную руку. — Орест убьет тебя! Убьет!

— Кстати! — вспомнила вдруг Феано. — А почему раньше не убил? Зачем таскали меня по всей Ахайе?

— Ты умрешь на могиле моей сестры, — злобно оскалилась царевна. — Тебя принесут в жертву, чтобы порадовать ее тень. Это ведь ты убила ее!

— Твой отец ее убил, — покачала головой Феано. — И, между прочим, он был порядочной скотиной. Спроси у своей матери, если мне не веришь.

— Глаза тебе выцарапаю! — завизжала Электра и попыталась встать.

Феано вновь подняла булаву и опустила ее на светловолосую девичью головку. Опустила раз, потом второй, потом третий.

— А ты злая! — с немалым уважением посмотрел на нее Тимофей, когда девушка передала окровавленную булаву хозяину.

— Я не злая, — покачала головой Феано. — Но я устала бояться. Понимаешь? Я долгие месяцы ждала смерти. Каждое мгновение ждала! Я чуть не рехнулась от страха.

— Понятно, — тактично сказал Тимофей, но сочувствия в его голосе не ощущалось и капли. — Нелегко тебе пришлось, госпожа. Теперь, когда ты свой ножик нашла, мы можем уйти?

— Да, уходим, — ответила совершенно опустошенная Феано, которую начала бить мелкая дрожь. — Пошарьте тут. Это царевича Ореста шатер. Здесь ларец должен быть. Или кошель. Я не знаю, что. Они немало награбили, пока добрались сюда… И вон тот мешок возьмите. И вон тот сундук. Это мои вещи. Эта нищенка отняла их у меня.

Они едва ушли. Афинянам пришлось бы нелегко, но отряд колесничих, который бросился за ними в погоню, внезапно остановился посреди дороги. Феано с любопытством оглянулась, не понимая, почему истошно визжат кони и ругаются воины, а Тимофей доверительно шепнул:

— Это чеснок. Не спрашивай, почему он так называется. Я и сам не знаю. Жуткая дрянь, недостойная честного воина. Ненавижу ее. Но только сегодня она спасла нам немало жизней.

* * *

Они провели в Афинах почти две недели. Тимофей гостил сначала у родителей, потом у сестры, и Феано с удивлением чувствовала, что ей нравится такая жизнь. Ей здесь было спокойно, как никогда. Ей не нужно думать, что сегодня надеть, чтобы не посчитали деревенщиной. Ей не нужно подбирать слова. Ей не нужно думать, какое впечатление и на кого она производит. Тут даже можно есть руками и облизывать пальцы, и никто косо не посмотрит. Ей уже очень давно не было так легко. По вечерам во двор набивались соседи, и Тимофей рассказывал, рассказывал, рассказывал. Про синий песок, про огромные камни, стоявшие на тонкой ножке, и про водяных быков, способных перекусить пополам лодку. Люди ахали, не веря, и тогда он молча показывал золотую цепь на своей шее, где скромно поблескивал массивный кулон с головой быка.

Эвпатрид, да еще столбовой. По всему Великому морю эти люди были наперечет, вызывая самую лютую зависть. Все знали про Кноссо, Пеллагона, Абариса и Хрисагона, нищих оборванцев, которых удача и воля царя царей забросила на самый верх. А теперь вот и Тимофей. Все афинские бабы строили ему глазки, и Феано к немалому своему удивлению, поняла, что ревнует его к ним. Вот так вот внезапно. А еще она поняла, что нравится ему, потому что этот суровый парень, прошедший огонь и воду, частенько мямлит при ней и несет всякую чушь.

Тимофей распустил весь свой немалый отряд, оставив только два десятка тех, с кем прошел полмира. Все Афины гудели, словно пчелиный улей. Сотня парней меньше, чем за месяц заработали по корове на брата. Да когда такое случалось? Ответ был прост. В том ларце, что они взяли в шатре Ореста, хранилась его доля добычи.

А потом, когда они остались одни, Тимофей вдруг спросил у Феано.

— Когда клятву свою выполнишь, пойдешь за меня?

Она задохнулась на мгновение, а потом ответила, едва сдерживая слезы.

— Не могу! Не могу, правда. Пошла бы! С охотой пошла! Но у меня жених есть.

— Кто? — сжал зубы Тимофей.

— Рамзес, царь Египта, — прошептала Феано, и он презрительно скривился.

— Могла бы просто сказать «нет». Зачем глумишься на мной?

Тимофей повернулся, чтобы выйти за дверь, но она догнала его и повисла на руке.

— Не уходи, прошу! Выслушай!

Феано повернула к нему заплаканное лицо.

— Не вру я! Так господин приказал. А если я за тебя пойду без его разрешения, ты умрешь! Безымянный придет за тобой.

— Это еще кто такой? — удивленно посмотрел на нее Тимофей.

— Убийца, — прошептала Феано, лицо которой прочертили дорожки слез. — Мне Электра сказала. Она в храме Наказующей служила. Это жрец богини. Он ее карающий меч. От него нет спасения.

— Да плевать, — сжал ее в объятиях Тимофей. — Я за тебя хоть сейчас готов умереть. Я и за куда меньшее головой рисковал.

— Тогда целуй! — совершенно логично заявила Феано и начала срывать одежду с того, кто когда-то украл ее и продал в рабство.

— Я и не знал, что так бывает, — шептал Тимофей, прижимая к себе разгоряченное женское тело. Облако иссиня-черных волос укутало их обоих, а Феано лежала рядом, устроив голову на его плече. Она водила по его груди острым ноготком и молчала.

— Знаешь, — произнесла она вдруг. — А мне пифия в Дельфах предсказала кое-что. Только я ничего не поняла.

— Что предсказала? — с любопытством спросил Тимофей. — Я слышал про тамошнее святилище. Люди говорят, сбывается многое. Только предсказания уж очень путанные.

— Тот, кто грязен, окажется чист, — произнесла нараспев Феано. — Тот, кто низок, станет высок. Тот, кто пойдет на закат, окажется на восходе. Тот, чье железное сердце я расплавлю в