Наталья Болдырева - У обелиска (сборник) Страница 44

– Ты не сердись на Олю, – заговорила Зойка, катая в пальцах папиросу. – Я видела, как она на тебя глядела. Это все она тебе простить не хочет, что нянька Катя, а не ты нас жить оставила. Бережет меня очень, от всех готова защищать, хоть и говорю ей каждый день, что уж от кого-кого, а от вас зла ждать – глупо. Ревнует она, Нонча, вот рожицы и строит. Думает, прошлое меня у нее отобрать может. Словно здесь, со своей семьей, я о ней забыть могу. Все понять не хочет, глупая, что вы теперь и ее семья. Привыкла вдвоем со мной по машинам да госпиталям.

– А может, она вспомнила что? – осторожно спросила Нона, стараясь уловить малейшие перемены в лице сестры, но Зойка не встревожилась. Покачала головой:

– Я ж ее мать, Нонча, мы магией связаны. Она заплачет – я тут же чувствую. Думаешь, пропустила бы я, если б моя девочка хоть крупицу своего прошлого вспомнила?

– Может, мысли чьи прочла. Хоть той же Алевтины…

Зойка расхохоталась.

– Придумаешь ты тоже… – Она отступила в сторону, преградив дорогу какому-то моряку, попросила огня, закурила, все еще морщась от смеха. – Может, твои маги в институте и читают мысли, а Ольга моя – простая лекарка… Ну, может, и не совсем простая, иначе не вызывали бы нас так часто. Но насчет прочего – это ты брось. Не знаешь ты ее еще, вот и лезет в голову всякая глупость.

«Это ты, выходит, не знаешь своей Оли», – подумала Нона, глядя на сестру с жалостью.

– Вот что, – сказала она, помолчав с минуту. – Думаю, попробую я с ней подружиться. Кое в чем ты права, не могу я пока принять Олю так, как приняла бы родную твою дочку – слишком много в ней странного, чуждого, волшебного, слишком много она видела и узнала для своих лет. Да и привыкнуть к тому, что у моей маленькой девочки своя маленькая девочка теперь есть, не так просто оказалось.

Нона потянула к себе сестру за руку, поцеловала в висок. Еще несколько минут назад она готова была бежать от колдуньи Оли, но сейчас, глядя на Зойку, такую наивную, маленькую – хоть бы и с войной за плечами, – поняла, что не даст сестру в обиду. Пусть читает малявка теткины мысли, пусть в жабу превратит, пусть убьет, если сумеет, – но мучить Зойку Нона не позволит. Если для того, чтобы уберечь сестру от коварной падчерицы, придется глаз с девчонки не спускать, пусть так.

– Кажется, математика у нее со скрипом идет? – стараясь придать голосу беззаботность, спросила Нона. – Вот я и позанимаюсь с ней.

Заметив, какой надеждой наполнился от этих слов взгляд сестры, она едва не разревелась: бедная наивная Зойка, за что ей такое?!

– Решено. Докуривай – и пойдем домой. Оля, наверное, как раз села за уроки…

– Все-таки не просто коллега… – заметила Зойка словно между прочим. – Выбежала быстро, а теперь домой меня уводишь. Не хочешь, чтобы я с тобой к магу зашла. А может, думаешь, допуска у меня нет нужного. Так насчет этого не переживай – допуск знатный, на зависть твоим магам, да и подниматься я не стану. Подожду у подъезда, выкурю еще одну-две. При Оле стараюсь не курить, а привычку фронтовую трудно вывести – привязчивая, как вошь. Так что показывай, где живет твой маг. Найду во дворе лавочку поудобнее. Обратно пойдешь – крикнешь.

Нона, использовавшая поздний визит по работе как предлог вырваться из-под прицела внимательного взгляда племянницы, с облегчением вздохнула. Реши Зойка посмотреть на мага, и пришлось бы признаться, что у нее нет ни нужных бумаг, ни повода заходить к Крапкину. В лучшем случае Зойка заподозрила бы романтический интерес и принялась изводить насмешками. В худшем… Нет, делиться с сестрой подозрениями Нона готова не была. Слишком зыбкой и неверной была почва, по которой ей приходилось сейчас двигаться.

С облегчением поняв, что даже к подъезду Зойка с ней подходить не намерена, Нона быстро и уверенно зашагала в нужную сторону, решив, что постоит минут пятнадцать-двадцать на лестничной площадке, а потом спустится и позовет сестру домой.

Они вошли во двор. Зойка бросила окурок в урну, оглядывая скамейки в скверике.

– Нона Васильевна, доброго вечера, – произнес из сумерек знакомый голос. – Судя по портфелю, вы ко мне. Не представите меня вашей дуэнье?

Подошедший Крапкин с добрым лукавством подмигнул Зойке.

– Моя сестра, Зоя.

– Очень приятно, Зоя Васильевна. Наслышан. Подниметесь? Царского стола не обещаю, но у меня имеется хороший чай и очень недурное печенье, а также пирожки из столовой института – взял на обед и забыл скушать. Не бог весть что, конечно, но, как говорится, чем богаты…

– Не переживайте за меня, – отмахнулась Зойка. – Я тут пока погуляю. Люблю звезды в августе.

Нона обреченно двинулась к подъезду вслед за профессором.

– А я, признаться, как раз думал о вас, Нона Васильевна, – проговорил Леонид Яковлевич, едва они преодолели первый пролет лестницы. – Мысль, что вы подсказали мне в прошлый раз, это… очень серьезную ошибку я едва не совершил, товарищ Волкова, и вы меня от нее спасли. Вы указали – спасибо вашему другу-военмагу – на момент, который я, глупец, ранее совершенно упустил из виду. Но об этом мы поговорим с вами на работе, здесь… не место. Да и времени для того, чтобы рассказать, что я узнал, нужно прилично. Замерзнет ваша дуэнья в сквере. Я просто дам вам кое-какие данные, а вы дома посмотрите и решите, прав ли я или это со мной шутят случай и ее величество статистика…

Зойка удивилась, когда заметила сестру, выходящую из подъезда с портфелем, полным бумаг настолько, что не застегивался замочек. Нона несла его под мышкой.

– Новую работу дал Леонид Яковлевич, – улыбнулась Нона вымученно. – До завтра надо посмотреть. Видно, чтоб спалось крепче.

– Вот ведь! – рассердилась Зойка. – А какой приличный показался товарищ.

Ноне досадно стало, что она невольно заставила сестру думать о Крапкине плохо, и она бросилась уверять, что та все не так поняла и что Леонид Яковлевич такой замечательный человек, что лучше него…

По ухмыляющемуся лицу Зойки она поняла, что переборщила с похвалами и теперь ироничных уколов сестры по поводу ее не совсем служебных отношений с Крапкиным не избежать.

– Но если работы много… – спохватилась Зойка, – так с Ольгой я сама позанимаюсь. Ты сразу садись, чтобы хоть к утру управиться и поспать часок…

Смалодушничать и отложить разговор с девочкой было так заманчиво, что Нона едва не согласилась, но взяла себя в руки и отрицательно покачала головой.

Оля предложение тетки приняла кротко, послушно села, положив на колени грифельную доску. Нона села рядом, написала несколько примеров и принялась объяснять алгоритмы решения. Оля слушала внимательно, но решала так, словно нарочно пыталась рассердить Нону – цифры лезли у нее вкривь и вкось, переменные исчезали как по волшебству, знаки невзначай менялись, а минус легко становился продолжением черты между числителем и знаменателем. Нона принялась объяснять еще раз и едва не замолчала, когда Оля, стерев с доски числа, написала мелким аккуратным почерком: «Вы хотите поговорить. Скажите, чтобы я сама решала, а потом вопросы думайте. Я буду писать, а мама подумает, что это я так примеры решаю».

– Умница, – сказала Нона, и вышло очень искренне. Предложение девочки было логичным, а Нона считала логику основой порядка и покоя. – А теперь реши сама вот эти примеры.

Она написала на доске несколько уравнений, стараясь писать как можно убористей, чтобы осталось место для ответов, а потом подумала, стараясь проговаривать про себя каждое слово: «Мать не знает, что ты мысли читаешь? Почему?»

«Она и так за меня боится. Я же потенциальный шпион, агент врага, – Оля подчеркнула последние слова двумя жирными чертами. – Если майор узнает, что я мысли читаю, плохо будет. Я читала – правда, плохо».

– Да, так, – проговорила Нона, словно подбадривала племянницу за хорошо решенное уравнение. – Только вот здесь внимательнее.

Оля стерла написанное и принялась строчить снова:

«Она боится, что я узнаю, что немка, и мне больно станет. А я знаю. Только она моя мама, а где я родилась, дело прошлое. Вы ее любите. И я ее люблю. Если вы захотите ей плохое сделать или нас разлучить…»

Оля оборвала фразу и многозначительно посмотрела на тетку.

«А ты не думала, что ей без тебя лучше?» – подумала Нона, с удовлетворением заметив, как мелькнула во взгляде девочки настоящая искренняя боль, но Оля быстро справилась с собой и, старательно выводя слова, начертила:

«Земля и сила исконная знают, что кому лучше. Я маг, я знаю».

– Ну, как дела у вас? – спросила, подходя, Зойка.

Нона даже сморгнула изумленно, когда на доске вместо слов обнаружились ровненькие столбики цифр, идеально решенные уравнения.

– Старается, – выдавила из себя Нона. – Умница.