Дмитрий Дивеевский - Ось земли Страница 45

Совет ложи непросто принимал решение по Чехословакии. Кормить Гитлера такой добычей значит – делать его сильнее. Но выхода нет. Последнее заседание Совета было бурным. Может быть, самым бурным за несколько лет, ведь среди масонов не принято открыто демонстрировать эмоции. В этой ложе участвуют особы королевских званий, не опускающиеся до крика. Заодно на этом заседании совет принял решение довести до Сталина досье на советских маршалов, что должно вбить последний кол в советско-германское сотрудничество. Этот шаг окончательно расставит все по местам. Сталин начнет маневры по подготовке к войне с Гитлером. Он не будет пассивно выжидать, и скорее всего, займет новые рубежи в западном направлении, в первую очередь, на утраченных территориях. Европу ждут неожиданные потрясения.

Когда-то Герберт Уэллс сказал, что Британия не станет великой державой если не будет действовать в категориях зла. Старик не выдумало ничего нового. Ложи поняли эту истину очень давно, а он лишь выразил ее художественным языком. Те, кто ищут честных путей и держат слово – всегда проигрывают. Потому что они крепко спят по ночам и не ждут удара в спину. Нет, ложи никогда не будут действовать в категориях добра и правды. Это путь для блаженных. Хотя избранный ими путь очень тяжел и несет в себе много испытаний. Неделю назад Совет постановил после разгрома Тухачевского поставить премьер-министром Британии брата Остина – Невила Чемберлена. Невила с детства считают дурачком. Но это не страшно. Политику будут делать за него. Сейчас он нужен лишь для того, чтобы исполнить главную роль в одноактной пьесе – в пьесе под названием «Измена». Союзники изменят Чехословакии и передадут ее в лапы разбойнику – Гитлеру. Невил сделает это, даже не понимая последствий собственного поступка.

Казалось бы, наши интересы опять совпадают с интересами Вайцмана и Ротшильда. Они хотят устранить Сталина, чтобы дорваться до российских сокровищ, нам также не нужен Сталин, потому что он создал русский коммунизм, грозящий нашему будущему. Но не получилось бы снова как в случае с Палестиной. Окажется, что мы будем таскать каштаны для Ротшильда и Вейцмана. Ведь Гитлера не надо подталкивать к войне с СССР, он придет к ней неизбежно. Война между Германией и СССР должна обескровить их обоих и дать возможность учредить в обеих странах нужные нам режимы. Но не режимы, нужные Вейцману и Ротшильду. Германия переместилась в центр европейской политики и надо очень внимательно присматриваться к маневрам американских финансистов вокруг нее. Они ведь имеют тайные связи с Гитлером и Бенешем. Очень сложный будет пасьянс, очень сложный. Пора на родину, в Альбион.

Показательные процессы

Добрался, добрался наконец Александр Александрович до процессов тридцать седьмого года. Заставил Порфирия отправиться с ним в путешествие в самую гущу событий – на эти самые процессы. Надо сказать, Порфирий вел себя неискренне и пытался всяческими способами от роли гида отмазаться. Он доврался до того, что стал ссылаться на боли в брюхе, но Зенон знал, с кем имеет дело.

– Порфирий Петрович, в Вашем возрасте стыдно симулировать слабоумие и врать, что ни попадя. Признайтесь лучше, что Вы, как идейный сталинист, очень не хотите попасть на эти позорные процессы, так ведь?

Порфирий кривился как от зубной боли, бормотал что-то невразумительное, но потом, загнанный в угол неумолимой логикой ученого, нахально заявил:

– Я может, потому не хочу туда лететь Сашхен, что мне за тебя страшно. Душа ты чистая, можно сказать, безупречная, а как насмотришься на этих троцкистов, так и возникнет в ней желание взяться за оружие или еще чего хуже.

– Спасибо за заботу, дорогой критик. Не извольте беспокоиться, не возникнет в моей душе такого желания. А вот сопроводить меня попрошу. Посмотрим, насколько Вы неколебимый сатрап диктатора.

– Но, но, без выпадов!

– Чье бы, так сказать, дойное животное мычало….

– Ну, архивариус, за все ответишь.

Выбрав для путешествия второй день процесса над «Параллельным троцкистским центром», друзья отбыли в Москву 12 января 1937 года.

– Напрасно ты, Порфирий, в литературные критики ударился – ехидно молвил Александр Александрович, глядя на своего дружка, облачившегося по случаю в полосатый костюм с галстуком, словно какой нибудь присяжный поверенный. Слабость Поцелуева к переодеваниям смешила Зенона. В этом необычном человеке явно пропадал талантливый лицедей. Сейчас он важно прохаживался по пустому залу заседаний Дома Союзов, готовясь к речи. Он так и не согласился провести Зенона на сам процесс над Радеком, Пятаковым и еще рядом бывших членов «ленинской гвардии», а притащил его в помещение ночью, под предлогом ознакомления с обстановкой. За высокими окнами Колонного зала мерцали мелкие зимние звезды, поблескивали лаком спинки дубовых стульев и массивные столы президиума. Поцелуеву, якобы, очень хотелось, чтобы профессор окунулся в незримую атмосферу темных страстей, которая еще не выветрились в зале, и понял, насколько тяжела и ответственна сейчас политическая жизнь Москвы. Завтра здесь будет происходить очередное судебное действо, которое Порфирий был не в состоянии оправдать, и его мучила тоска. Профессор же, в отличие от Порфирия воспринимал происходящее по своему. Он был пришельцем из будущего и его мало волновала правота или неправота таких процессов. Он просто хотел понять, что же это было такое. И еще ему было интересно, как себя будет вести Порфирий, попавший в совсем непростое положение.

Между тем, Порфирий взобрался на трибуну и откашлялся. Сделав значительную паузу, он устремил взгляд на профессора, сидевшего во втором ряду, вытянул в его направлении руку и прогрохотал своим великолепным баритоном:

– Разложившаяся Европа подменила ценности и понятия, овладев новой наукой одурманивания масс.

Зенон понял, что докладчик имеет в виду его прямую причастность к разложившейся Европе и заинтересовался докладом. А оратор продолжал:

– История распорядилась так, что масса всегда развивалась в категориях вождизма. Неважно, какого вождя хотела масса: диктатора, короля или генсека, важно то, что она всегда хотела такового. Хуже того, без вождя масса начинала вести себя антиисторически. Однако игра с истинными вождями Европе надоела. Много риску и много крови. Европа придумала подмену – псевдодемократические парламенты, как бы заменяющие вождей или предлагающие массам вялых вождезаменителей. Результат здесь простой: вместо истинных вождей Европа изобрела вождя группового, который прячется за спиной парламента. Именно эта группа лиц, обычно состоящая из богатейших граждан и управляет работой парламента, а соответственно и правительства. Какова цель такой конструкции? Цель эта проста – создать такую систему управления массами, которая удовлетворяла бы интересам этой группировки.

Явно довольный собой, Поцелуев отхлебнул из стакана и победно посмотрел на Зенона. Он явно был в ударе. Зенон вяло хлопнул в ладоши, зевнул и равнодушным голосом заметил:

– Мысли совершенно протухшие. Правда словосочетание «вялые вождезаменители» вызывает ассоциацию с секс-шопом. Прошу продолжить.

Зенон сверкнул глазом, но ввязываться в ссору не стал и продолжил:

– После Великой Октябрьской революции у русского народа не было принципиального выбора. Он хотел вождя и этот вождь все равно появился бы. Можно посмотреть на возможные варианты. Кто, если не Сталин? Ленин? Нет. Владимир Ильич был обречен. Троцкий? Возможно. Но тогда война и гибель революции. Киров, Орджоникидзе, Микоян? Все на голову ниже Сталина. Сталин был единственной достойной фигурой на место вождя и он стал им волею Господа!

Зенон аж подскочил на стуле и завопил:

– Ты опять за свое, Порфирий! Где это видано, чтобы Господь допускал к трону такого богоборца! Это вопреки его воли!

– Вопреки Господней воли и волос с твоей башки не упадет, Сашхен.

Другое дело, что Господь дает право выбора. Но это иной вопрос. Кого Сталин карал в своем богоборстве, истинных православных? Как бы ни так! Вся русская православная жизнь ближе к революции от Бога отпала. В грехе погрязли! Вот Господь Сталина своим орудием и сделал. Но заметь, щадящим орудием. Другие-то в сравнении с ним просто бесами были.

– Пусть так. В преследовании церкви особо шибко троцкисты постарались. Но ему-то с какой стати снисхождение делать? Не первым, так вторым богоборцем был! И дело не только в преследовании церкви. Дело в нарушениях заповедей Христа. Вот тут-то твой любимчик отличился. С противниками беспощадно расправлялся, что мы сегодня утром и увидим. Превышал, превышал Иосиф Виссарионович пределы необходимой самообороны. Заговор, может, только в головах его ненавистников появлялся, а он эти головы уже отрывал. А заодно и их родне.

Порфирий соскочил со сцены, подбежал к Зенону и схватил его за грудки. Глаза его бешено блестели: