Джон Кристофер - Смерть травы. Долгая зима. У края бездны Страница 46

— Да. Тебя это удивляет?

— Необходимость эскорта? Отнюдь. Меня чуть не задавили при разгроме универмага «Харродз».

Мак–Кей устремил на него задумчивый взгляд:

— На твоем месте я бы задумался, сколько времени еще можно полагаться на метро!

— И сколько же?

— Мне не положено разглашать секреты, однако новость все равно прозвучит в вечерней сводке, поэтому было бы чудачеством продолжать темнить. Метро закроют сегодня вечером — целиком, кроме линии «Пиккадилли». Да и там поезд будет останавливаться всего на трех станциях: «Пиккадилли» в центре, «Вуд Грин» на севере — чтобы доехать до дворца Александры — и «Уэст Хаунслоу» на западе.

— «Уэст Хаунслоу»?..

— Ближайшая к аэропорту станция.

До Эндрю все еще не доходил смысл услышанного. Понимая, что демонстрирует глупость, он все–таки спросил:

— При чем тут подземка?

На столе Мак–Кея была разложена крупномасштабная карта центральной части Лондона. Он схватил толстый синий карандаш и прочертил линию от реки на север.

— От засыпанных снегом газонов Чейни–Уок[21] к Эрлз–Корт–Роуд[22]*; затем по прямой — Холланд–парк–авеню, Бейсуотер–Роуд, Оксфорд–стрит и Хай–Холборн. Затем Кларке–нуэлл и Олд–стрит, потом по Бишопсгейт, маленькое отклонение по Лиденхолл–стрит в сторону Монетного двора, Тауэр и несколько причалов в Заводи. Что же мы получим, приняв реку за южную границу? — Мак–Кей оторвался от карты и сверкнул глазами. — Лондонский Пейл[23]**. Это неофициальное название, но оно вполне к месту. В этих границах сохраняется порядок, за их пределами — хаос и варварство. Ну, еще наш крохотный оазис во дворце Александры и аэропорт.

— Это серьезно?

— Очень.

— Ты хочешь сказать, что власти оставят на произвол судьбы весь Большой Лондон? Что же станет с людьми вне границ Пейла? Как насчет тех, кто приезжает в центр на работу?

— Основные предприятия уже втихую договорились с необходимым им персоналом. Остальным укажут на дверь. Отныне они будут предоставлены самим себе.

— А провинция?

— Аналогичный принцип: удержание ключевых позиций.

— Нельзя же бросить народ на произвол судьбы!

— Такой была и моя первая реакция. Но ведь и защитить его невозможно! Если попытаться рассредоточить вооруженные силы по всей территории, то от страны вообще ничего не останется. Так по крайней мере удастся сохранить порядок в центре.

— Надолго ли?

— Думаю, у этого плана есть и иная сторона, — сказал Мак–Кей. — Когда жизнь вернется в нормальную колею, будет нетрудно выйти из цитадели и восстановить порядок. Ряды противника за это время сильно поредеют.

— Бог мой!

— Действительно, следовало бы поблагодарить Его, попав в число счастливчиков. Ты, кажется, обретаешься в пределах Пейла?

— Саут–Кен, — кивнул Эндрю.

— Я перевожу своих из Хэмпстеда, — сообщил Мак–Кей. — Насколько я понимаю, нас расквартируют в «Савое». — Он улыбнулся, но улыбка вышла холодной и совсем не радостной. — Никогда бы не подумал, что все так обернется. Между прочим, держи язык за зубами, пока не передадут новости. Такие вести распространяются быстро, но давай хотя бы не подстегивать их.

— Хорошо.

Раздался стук в дверь.

— Войдите! — крикнул Мак–Кей.

Появился посыльный с красочной картинкой. Это была репродукция зимнего пейзажа Утрилло.

— Что за чертовщина? — удивился Мак–Кей.

— Пасха прошла, — сообщил рассыльный. — Вы всегда меняете пейзаж на Пасху.

— Только не в этом году, — промолвил Мак–Кей. Рассыльный нерешительно переминался у двери со своей картинкой. — Давай ее сюда, — сжалился Мак–Кей. — Клади на стол.

Он некоторое время молча взирал на белые обводы парижских домов.

— Разве кому–нибудь нужно теперь это вдохновенное воспевание зимы? — обратился он к Эндрю. — Полагаю, что нет. — Наклонившись над столом, Мак–Кей принялся с таким ожесточением черкать своим синим карандашом по репродукции, что в конце концов наделал в ней дыр, однако не удовлетворился этим и продолжал рвать ни в чем не повинную бумагу. Наконец он выбросил затупившийся карандаш в корзину и смахнул пейзаж со стола.

— Забери, сынок, — велел он рассыльному. — Это может гореть. Хотя бы погреешься холодным весенним вечерком.

Через три дня после создания Пейла Эндрю в сопровождении двух операторов выехал на патрулирование в северном направлении. Предлагая эту авантюру, Мак–Кей подчеркивал сугубую добровольность участия в ней.

— Не уверен, что мы сможем воспользоваться материалом, который вы привезете, — сказал он. — Полагаю, что бы вы ни сняли, пускай всего лишь безлюдные улицы, это только посеет в сердцах людей лишнюю тревогу и уныние. Разве пригодится как документальный материал на будущее… В общем, если не горишь желанием — то и не надо.

Патруль состоял из двух бронированных автомобилей. Эндрю с операторами залезли в первый. Командовал вылазкой капитан Чисхолм, высокий худой блондин двадцати с небольшим лет. Он был совершенно невозмутим и говорил с йоркширским акцентом. Эндрю поинтересовался маршрутом.

— Заранее не определено, — последовал ответ. — Прочесывание местности. Я бы направился к северу по Бейкер–стрит, затем к Риджентс–парку, в Кемден–Таун, на Кингз–Кросс — и обратно, по Пентонвилл и Олдерсгейт. Можно и отклониться, если вас заинтересует какое–то другое место. Главное — оставаться на широких магистралях. На узких улицах легко угодить в ловушку.

— Пока ничего не приходит в голову, — сказал Эндрю. — В чем смысл патрулирования? На первый взгляд это неоправданный риск.

— Наверное, в том, чтобы просто помахать флагом, — ответил Чисхолм. — Видимо, начальство считает, что вынудит этим самые зловредные шайки убраться подальше, а не околачиваться поблизости в надежде просочиться в Пейл. Прошлой ночью нас атаковали из Фулхэма. Есть жертвы.

— Вот не повезло!

Чисхолм взглянул на него:

— Кому, нам или им?

— И тем и другим.

— Моя родня тоже в Пейле. Только в Лидсе, — сообщил Чисхолм. — По крайней мере надеюсь, что они там. Как вы думаете, скоро все утихомирится?

Эндрю пожал плечами:

— Через месяц–другой. Или больше.

— Если хотите знать, я рад, что это не мой родной город, — заявил Чисхолм. — Наверное, я выполнял бы свой долг и дома, но здесь все–таки спокойнее.

Бронированные машины громыхали по Бейкер–стрит со скоростью свыше тридцати миль в час. Кое–где продолжалась призрачная жизнь: в дверных проемах возникали неясные силуэты, пропадавшие при приближении патруля, из окон раздавались крики о помощи; какие–то люди пытались их догнать. Неожиданно на середину улицы вышел какой–то человек и, воздев руки, преградил им путь.

— Не сворачивать! — приказал Чисхолм водителю.

В последний момент человек не выдержал и отскочил в сторону. Оглянувшись, Эндрю увидел, как он выкарабкивается из снега. Вторая машина промчалась всего в двух футах от него, но он не обратил на нее ни малейшего внимания.

После пересечения с Мэрилбоун–Роуд Чисхолм показал на окно одного из домов. Там за стеклом сидела откормленная, довольная жизнью черная кошка.

— Кто–то проглядел неплохой обед, — прокомментировал он. — Сомневаюсь, что им еще долго станут брезговать. Киска доживает последние часы.

Справа показались заснеженные просторы Риджентс–парка.

— Что стало с животными из зоопарка? — поинтересовался Эндрю.

— Их забили накануне установления границы. Все съедобные туши были перевезены в Пейл.

— Кто же решал, что съедобно, а что нет?

Чисхолм рассмеялся:

— Тут вы правы. Но стандарты меняются довольно быстро. Думаю, сейчас кто–нибудь жует гремучую змею или дикобраза — может, жареных, а может, и в сыром виде.

Непробиваемой бесчувственности капитана оставалось позавидовать. В его деле это было ценным качеством. Эндрю заметил, как один из операторов навел камеру на тело, скорчившееся в канаве, и поддержал ему объектив, чтобы гарантировать надежную съемку. Приходилось завидовать тем, кто мог позволить себе роскошь иллюзий и самообольщения, — мясникам же не свойственны сантименты; кстати, кожаную обувь носят все, даже вегетарианцы. Хотя иллюзии и самообольщение остались в прошлом…

Теперь мимо проносились пустынные лужайки зоопарка. Между домами поднимался дым — слишком стремительно, чтобы его можно было принять за дымок от костра, на котором мирно разогревается пища. Где–то начался очередной пожар. Пожары пожирали Большой Лондон со времени учреждения Пейла; по ночам небо озарялось зловещими сполохами. Однако пока по городу еще не прокатывался огненный вал; то ли везение, то ли просто слишком много снега и льда, чтобы дать разгуляться огню.