Шпана (СИ) - Тамбовский Сергей Страница 46

Далее я поведал купцу о чудо-молнии, коя стукнула меня в голову во время дождя и принесла массу знаний в самых разных областях науки и техники. Персиц, насколько я сумел понять, в этом месте не поверил ни одному моему слову, но сделал вид, что проникся, и на этом ладно.

— Вы же не бесплатно хотите мне помочь? — задал он, наконец, главный вопрос, — что вы хотите взамен?

— 50 процентов акций вашего предприятия плюс одна… — автоматически вылетело у меня, — контрольный пакет, короче говоря. — И я быстро добавил, — взамен мы обязуемся удвоить капитал вашего завода… то есть вы получите ещё столько же денег, сколько стоит завод.

— Однако-однако, — пробормотал Персиц, — но вы так ничего и не сказали о технических новинках, которые можете предложить. Может обсудим их, а тогда уже перейдём к финансовым вопросам.

— Легко, — ответил я, — только наверно лучше это дело обсуждать непосредственно в цехах, ближе, как говорится, к земле — там будет проще и нагляднее.

Купец быстро согласился и мы перешли из заводоуправления в первый же цех, который стык-в-стык с ним стоял. Это было маслопрессовое производство во всей своей первозданной красе. Слава богу, что прессы были хотя бы не допотопными, где крышку закручивают людской (вариант лошадиной) силой, а немного механизированы, к ним подводился привод от паровой турбины.

— И какова же производительность этого вот агрегата? — спросил я, ткнув пальцем в сторону пресса.

— До десяти тонн в смену, это если в семенах считать, — гордо ответил Персиц, — в теории конечно, на практике разное бывает.

— Семена конечно конопляные, — даже не спросил, а утвердительно сказал я.

Купец молча кивнул, а потом показал мне два оставшихся помещения — в первом происходила смешивание растительного и нефтяного масла, а в последнем делался розлив в бутылки и приклеивание этикеток. Этикетки красивые были, этого не отнять.

А вот всё остальное мне не очень понравилось. Но начинать сотрудничество с голимой критики я посчитал неправильным, поэтому начал с похвал и всего такого прочего.

— Замечательный у вас завод, Зелик Мордухович, — рассыпался я в любезностях, — и работники старательные, сразу видно. Но чтобы перейти, так сказать, на новый уровень развития, я бы лично кое-что подправил бы… и добавил бы…

— Что именно? — заинтересовался Персиц.

Следующие полчаса я не закрывая рта посвящал Мордуховича в тонкости функционирования маслодобывающей отрасли уровня 21 века — начал с сырья.

— Конопля это хорошо, но выход масла из неё процентов 15 что ли, это ж курам насмех.

— Вы можете предложить что-то лучшее?

— Самое лучшее это конечно подсолнечник, но он в наших краях не вызревает, а везти его с Белгородчины далековато… но ка вариант можно рассмотреть. Ещё есть рапс, но он у нас пока вроде бы не выращивается…

— Как-как? — переспросил Персиц.

— Рапс, произошёл от скрещивания сурепицы… знаете наверно такую травку… с капустой, в Европе его активно сажают, выход масла 35 и более процентов. Его пока можно держать в уме, а вот на лён я бы советовал обратить более пристальное внимание. Культура, широко и издревле используемая на Руси, выход масла из семян 30 %, а стебли используют для выработки тканей. Безотходное практически производство получается. И это при том, что льняное масло гораздо более полезно для организма, чем всё остальное. Только оливковое, может быть, немного полезнее, но про него мы уж тут не будем, ладно?

Персиц согласился, а я плавно перешёл к обработке сырья — в красках описал процесс экстракции…

— Что, действительно на семь процентов повышается выход масла? — наивно переспросил купец. — От керосина?

— Даже и на десять, в идеале на тринадцать, — уверил его я, — и керосин тут главный реактив, а ещё лучше бензин.

— А как потом масло очищается от него? От керосина?

— Очень просто, в перегонном кубе, ну типа такого, из которого самогон получают. Никаких проблем.

— Это очень любопытно. А что ещё из чудес техники вы можете предложить старому бедному еврею, молодой человек?

— Рафинацию, дезодорацию, отбеливание и вымораживание, — автоматически слетело у меня с языка.

— Объясните, что это такое? — попросил он.

— Масло после выхода из пресса получается мутное, с осадком, загрязнённое различными примесями. И запах у него бывает самый разный, часто неприятный. Так вот эти процессы, что я сейчас перечислил, позволяют получить на выходе продукт с самыми замечательными качествами, что позволит намного повысить его цену в продаже, а значит что?

— Увеличить свою прибыль, — закончил за меня Персиц, — не отвлекайтесь на финансы, молодой человек, продолжайте про технику.

— Хорошо, не буду про финансы. Пока, — пообещал я ему, — буду про технологию. Значит, чтобы наилучшим образом очистить масло от вредных примесей, нужна по идее так называемая ректификационная колонна. Хотя и без неё обойтись можно, для начала физические принципы очистки применить например…

— Что за принципы? — уточнил купец.

— Простое отстаивание например, а еще фильтрацию… тут хорошо бы применить так называемую белую глину, она наилучшие результаты даёт, и центрифуги тоже со счетов сбрасывать не стоит. Я подготовлю пару вариантов… в течение недели например…

— Но это, я так понимаю, ещё далеко не всё, что вы хотели мне сказать?

— Да, самое главное в любом деле находится в конце цепочки, в продажах — можно быть на высоте в производственных процессах и применять высокие технологии, но если вы не сможете продать произведённое, всё пойдет лесом… или полем, правильно?

Персиц согласился, тогда я продолжил.

— Нужна грамотная стратегия и тактика продаж, разнообразные рекламные акции, красочная и привлекательная упаковка… ну и ещё кое-что, на чём я пока останавливаться не буду. Всё это в комплексе я оформлю примерно за неделю, а тогда уже мы продолжим переговоры на более высоком уровне, с привлечением Матвея Емельяныча, договорились?

— Замётано, — на простом языке выразил свою мысль Персиц, и на этом мы с ним расстались.

Однако ж надо будет как-то ещё уговорить Башкирова, думал я, возвращаясь обратно на том же электрическом трамвайчике, а это не будет простым занятием…

Но добраться до босса мне не удалось. А почему, спросите вы? И я вам отвечу, потому что где-то в проулках и закоулках Благовещенки, когда я пробирался по ним, спрыгнув после моста с трамвайчика, меня огрели по голове чем-то очень тяжёлым. Очнулся я в непонятном месте с кляпом во рту, со связанными руками, ладно, что спереди, а не сзади, и с очень сильным шумом в голове… морской прибой слышали? Вот примерно так у меня и шумело, волнами.

Ноги, слава те господи, связаны не были, так что я смог встать и осмотреться — каморка, куда меня заперли неустановленные лица, была крошечной, два на два метра буквально. Окон в ней не было совсем, а дверь имелась конечно, крепкая и дубовая по виду. Видно было, конечно не очень, но сквозь щели свет всё-таки немного просачивался. Я сел на земляной пол, потому что больше не на что было, и призадумался — что это за новые приключения на мою голову свалились и откуда… ничего не придумал, потому что очень скоро дверь заскрипела и отворилась, и в каморку нога в ногу вошли (барабанная дробь) Шнырь и Серафим, оба довольные до невозможности, оба ухмыляющиеся.

— Ну чё, паря, оклемался? — спросил Шнырь.

— Более-менее, — хмуро ответил я и попросил далее, — объясните, что всё это значит-то… и почему вы вместе?

— Всё просто, пацанчик, — задушевно начал беседу Шнырь, — отец Серафим, когда я его отловил, предложил мне более выгодные условия, чем ты, поэтому мы сейчас и вместе.

— Нехорошо это, Шнырь, — попытался я включить понятия, — не по правилам корешей так кидать. Мы ж с тобой обо всём договорились…

— Какой ты мне кореш, сявка, — рявкнул Шнырь, — кореш вот рядом стоит (и он показал на Серафима), а тебя и кидануть не грех.

— Ладно, — скрепя сердце отвечал я, — выкладывай, что вам надо и разойдёмся краями.