Михаил Королюк - Квинт Лициний 2 Страница 47

Андропов чуть прикусил губу, обдумывая, потом аккуратно сформулировал:

– По крайней мере, мне не известны другие каналы поступления информации к нам из Кабула, – было видно, что он тоже прокручивает в голове самые фантастические версии. Потом встряхнул головой и добавил: – Да нет, конечно – нет. Все, что у нас есть, в этих архивах. Если МИД не считать, но там немного не о том.

– Тогда мой вывод прежний, – развел руками Григоренко. – Грубая фальшивка. Не знали мы про заговор.

Шеф с неожиданно мрачным видом разглядывал столешницу, словно снятие подозрения с разведки его не только не порадовало, но, даже, и огорчило.

– Плохо, – поднял он, наконец, голову. – Григорий Федорович, подготовьте, пожалуйста, сравнительный анализ сообщений резидентур с документом из Тегерана, и досье, полученном от Дауда. Вероятно, потребуются оргвыводы – такое проспали у самой границы.

– Скорее, Юрий Владимирович, ГРУ проспало, чем мы, – вмешался Иванов, – Хальк в основном был представлен в армии, а с ними наши военные советники работали, ну и, среди них, ГРУ. Мы же больше с Парчам контактировали.

– А надо было со всеми! Такой удар по левым силам, а их там и так кот наплакал. Кстати… – Андропов остро взглянул на Иванова, – Борис Семенович, а почему тогда Дауд уверен, что информация к нему поступила именно из Москвы? Судя по предпринятым им в последние пару месяцев мерам по размораживанию отношений с нами?

– Два возможных объяснения, Юрий Владимирович, – и Иванов начал загибать пальцы. – Первое: кто-то сработал под нашим флагом. К примеру, агент ЦРУ в верхушке Хальк. Тогда Дауд искренне считает, что это мы его предупредили.

– Вряд ли ЦРУ стало бы так толкать его к нам в объятия.

– Маловероятно, – согласился Иванов, – но, тут кроме ЦРУ может быть много других игроков. В конце концов, тот же Парчам, чьи позиции в результате существенно упрочились. Второе возможное объяснение – игра самого Дауда. Ему нужна опора на СССР, без нас его схарчат за несколько лет. Мог сделать вид, что это мы их предупредили, и таким образом иметь предлог не портить с нами отношения после разгрома Хальк. Восток – дело тонкое…

– Григорий Федорович, – Андропов обратился к Григоренко, – что планируете дальше делать по этому вопросу?

– Поработаем непосредственно по сотрудникам посольства и военным советникам. Надо убедиться, что наши действительно были не в курсе. Вдруг, придержали информацию как недостоверную. Тогда возможны дополнительные варианты утечек. Но, честно говоря, маловероятно. Уж очень подробно все расписано в документе из Тегерана. Наши, если и могли, то только краешек увидеть. Но перепроверим обязательно.

Андропов некоторое время сидел в задумчивости, потом сказал:

– Хорошо. У вас что-то еще есть, Григорий Федорович?

– Юрий Владимирович, еще хочу доложить о существенном обострении оперативной обстановки в Ленинграде по линии основного противника.

Взгляд Иванова потемнел, на скулах катнулись желваки.

Григоренко продолжил невозмутимо:

– За последние три месяца произошло заметное кадровое усиление резидентуры ЦРУ в городе: в сентябре под прикрытием ротации рядовых сотрудников консульства прибыли Карл Фостер и Джордж Рогофф. Идентифицировать их удалось лишь на днях – умело используют приемы маскировки внешности. По картотеке проходят как оперативники ЦРУ с большим опытом полевой работы. Как минимум с конца шестидесятых, а, может, и раньше, эта пара замыкается непосредственно на Френка Карлуччи и участвует в наиболее засекреченных политических операциях ЦРУ. Нам доподлинно известно, что они были в числе тех двадцати фамилий, которые директор ЦРУ потребовал вымарать из отчета Черча в семьдесят четвертом. Обладают большим опытом нелегальной инфильтрации, маскировки, ведения контрнаблюдения – скользкие, как угри… Один из них – Рогофф – свободно и без акцента говорит по-русски.

– Откуда такое знания языка? – уточнил Андропов.

– Сын эмигрантов из Одессы.

– Понятно. Продолжайте, пожалуйста.

– Однако еще большую тревогу, Юрий Владимирович, вызывает состоявшаяся неделю назад замена консула. Вместо находившегося ранее на этой должности кадрового дипломата прибыл Тим Дрейк – бывший до того видным сотрудником аппарата совета национальной безопасности США. Находится в тесных дружеских отношениях с Бжезинским. За спиной – опыт работы в Иране, Индонезии и Ливане, где он выполнял не столько даже функции разведчика, сколько осуществлял контакты с высокопоставленными агентами влияния. Откровенно говоря, проспали мы его приезд: когда МИД с нами согласовывал экзекватуру, о Фостере и Рогоффе мы еще не знали, и сочли отправку Дрейка в Ленинград определенного рода понижением в результате аппаратных игр в совете национальной безопасности США.

Над столом повисло тяжелое молчание.

Григоренко достал из папки и передал Андропову оперативные фото фигурантов, а потом продолжил:

– В совокупности появление трех таких фигур в Ленинграде не может быть случайным и указывает на то, что противник проводит здесь нерядовую операцию, результаты которой ожидаются высшим политическим руководством. Как минимум, виден интерес и Бжезинского, и, через Карлуччи, Колби. Кстати, Бжезинский и Колби периодически конфликтуют между собой – именно этим может быть обусловлено одновременное присутствие в Ленинграде их доверенных лиц.

Григоренко, чуть понизив голос, добавил, поглядывая больше на Иванова:

– Я не знаю целей и задач операции, что ведется сейчас в Ленинграде Блеером под вашим руководством, но меня беспокоит возможная связь необычного усиления резидентуры противника с этими поисками. Вы, случайно, не одно и то же ищете?

Иванов протяжно втянул через ноздри воздух, затем процедил:

– Черт! Хотелось бы верить, что нет. Но теперь придется и это учитывать.

Андропов отпил из стакана чай и покатал во рту, пытаясь насладиться вкусом лимонника, но мозгу было не до этих изысков:

– Мда, порадовали вы, Григорий Федорович… Аж два раза.

Он выбрался из-за стола и прошелся по кабинету взад-вперед, потом заложил руки за спину и остановился у окна, бездумно разглядывая хлястик на шинели у Феликса Эдмундовича.

– И еще… – Григоренко разорвал установившуюся тишину.

– Еще?! – Андропов повернулся и нервно дернул бровью.

– Не знаю, правда, взаимосвязано это или нет… Но лучше исходить из мысли, что да, связано. Два месяца назад по инициативе американского консульства в Ленинграде, в порядке культурного обмена, был согласован обмен специалистами. Наша группа на полгода туда, причем, что интересно, США взяли на себя расходы, а их – сюда. Группы по двадцать человек.

– Что за специалисты? – напрягся Иванов.

– Учителя русского языка и литературы. Просили практику преподавания предмета в наших школах.

– Запрашивали какие-то конкретные школы? – быстро поинтересовался от окна Андропов.

– Нет, – Григоренко пошевелил в воздухе пальцами, – я к чему… У нас есть выбор: мы можем отменить этот обмен под благовидным предлогом или провести его в другом городе, например, в Москве. Это – если нам важнее не допустить даже возможности утечки какой-то информации из Ленинграда. А можем плотно поработать с этими практикантами в Ленинграде. Двадцать человек, да на полгода… Вероятность удачной перевербовки нами хотя бы одного достаточно высока. Если они задействованы в операции ЦРУ, то мы узнаем, что именно они ищут.

Андропов обменялся взглядами с Ивановым, вернулся к столу, грузно опустился в кресло и глубоко задумался. Потом поднял голову и сказал:

– Григорий Федорович, это все по этим вопросам?

– Да.

– Спасибо за доклад. Есть, о чем подумать. По этой группе преподавателей русского я доведу вам решение позже.

Когда Григоренко вышел, из груди Андроповы вырвался глубокий вздох. Он медленно и устало, словно гигантская черепаха, повернул голову и посмотрел на Иванова:

– Боря, скажи мне, что это просто случайное совпадение. Пожалуйста…

Иванов коротко, но емко ругнулся и ожесточенно потер лицо.

– Давай вместе подумаем. Первый вопрос по документу из Тегерана: «Сенатор» или нет. «За» у нас только одно: необычно высокая информированность источника. Или это «Сенатор»… Или кто-то из самого ядра Халька оказался провокатором.

– Последнее вычеркни, – махнул рукой Андропов. – Всех, кто планировал переворот, расстреляли. Мы сейчас это точно знаем. Или, как Григоренко предположил, это – фальшивка, изготовленная задним числом, на основании протоколов допросов.

Борис поднял голову и некоторое время, не мигая, смотрел на Андропова.

– Что всех расстреляли, Юра, это ничего не значит. Могли и провокатора в расход пустить… Так часто бывает. Оставляю. Ладно, что у нас «против»? Москва, а не Ленинград, это – раз. Второе – не тот способ доставки. Третье – до сих пор он помогал СССР, а не вредил.