Мародер без диплома - Саша Фишер Страница 48

Мы отчалили, и стали неспешно удаляться от берега. С воды городок смотрелся еще более милым. Аккуратные крыши, утопающие в зелени. Сплошной уют и сонное утреннее очарование. Правда, кажется, кроме меня никого это провинциальное обаяние не зацепило, любовался видом на берег я один.

А еще у меня было странное ощущение, что этого городка вроде как существовать не должно. Словно здесь, в этом мире, не было чего-то такого важного и знакового. Я недоуменно огляделся. Ну, Обь. Великая река, и все такое… Стоп. Водохранилище. В моей версии реальности Обь перегорожена плотиной, и та часть суши, на которой здесь находится эталонно уютный городок, который вызвал у меня тонну умиления, находится под водами Обского моря. Прикольно.

Я еще раз посмотрел на берег. Такое забавное ощущение — сравнивать «там» и «здесь». Даже жаль, что я не очень хорошо знаю эти места. Получается, что по большей части я просто как будто попал в новое для себя место, и все. Иногда вот вштыривает узнаванием, но редко. Вот как сейчас, например.

В реальность меня вернула Натаха. Она ткнула меня в плечо и указала вперед. Я потряс головой и присмотрелся. Теперь понятно, почему дым меня не впечатлил. Просто пожара уже практически не было. Ровные длинные грядки были изуродованы и изрыты колесами. Похоже, кто-то гонял прямо по полям на довольно большом грузовике. От деревянных надворных построек остались только черные обгоревшие столбы. Белое здание самой фермы, которое раньше было не то школой, не то больницей, было целым, но пара окон были обрамлены пятнами копоти.

Вот же бля…

— Подгребай давай к берегу! — заорал Гиена.

— Ты дурак что ли, Степа? — заныл Колюня. — Кто меня потом с мели будет вытаскивать?

— Ой, не звизди, чем ты там на мель сядешь, у тебя и киля-то почти нет! — Гиена приплясывал от нетерпения на носу лодки. — Да хрен с тобой!

Гиена сиганул в воду и размашистыми гребками поплыл к берегу. Встал на дно, попробовал, было, идти, но против завихряющегося в этом месте течения идти у него получалось хуже, чем плыть.

Колюня направил свой баркас к длинному причалу, чуть севернее фермы Епифана. Не дожидаясь, когда он притрется поплотнее, я перескочил на деревянный настил и во весь опор понесся к ферме. Ясен пень, стараясь заткнуть в голове хор самых дрянных предчувствий.

— Нет, Фаня, нет! — вопль Гиены я услышал еще не добежав до ворот. Ну вот, похоже тут предчувствия даже преуменьшили…

Залитое кровью тело Епифана было приколочено к толстым доскам забора. Шляпки здоровенных гвоздей торчали из раскинутых в стороны ладоней и из-под ключиц. Крови было так много, что она промочила всю одежду и покрывала тело подсыхающей багрово-коричневой коркой. Не окровавленным было только лицо. Правый глаз заплыл под чудовищным кровоподтеком. Левый закрыт. На животе — несколько уколов. Штык-нож или что-то подобное. Не жилец, даже если сейчас живой…

Гиена стоял рядом с забором на коленях, его могучее тело сотрясали рыдания. Крупные слезы лились из его глаз сплошным потоком.

Я коснулся пальцами шеи Епифана. Мало ли, вдруг он еще жив. В ответ на мое прикосновение его глаз открылся. И в нем даже все еще светилась мысль.

— Фаня! — Гиена вскочил и оттолкнул меня плечом. Дернулся вперед, как будто хотел обнять друга, но замер. — Кто? Кто это сделал?

— По… послание… — еле разлепив губы произнес Епифан.

— Ты лучше молчи, Фаня! — Гиена беспомощно посмотрел на меня. — Давай же, ну! Злись, бойся, бесись, что там тебе надо, чтобы твоя одаренность выплеснулась?! Помоги же ему!

— Степа, отойди, — проговорил Епифан. — Послание для Богдана.

— Это Матонин? — Гиена уперся ладонями в забор над плечами Епифана. Из глаз его продолжали катиться крупные слезы. — Это он, хорек сраный, все устроил?!

— Голова быть холодной, а клинок — острым, — прошептал Епифан в мою сторону. — Не спешить. Или он убить тебя раньше.

— Что это? У него бред? — Гиена снова сделал движение, будто хочет обнять друга, но остановился и тоскливо завыл.

— Не бред, — прошептал я, сжимая кулаки и до боли зажмуривая глаза. Вот Епифан тихо сидит рядом со мной на крыльце и пускает дымные кольца. Молчаливый и надежный, как скала. Я ни черта о тебе не знаю, Епифан, я тебя вчера увидел впервые в жизни, и, получается, привез на хвосте твою смерть. Ну же, давай, где ты там, сила, спрятанная внутри? Дай хоть какую-нибудь подсказку, что мне сделать с собой, чтобы спасти сейчас жизнь этого смертельно израненного человека?! Глаза начало жечь, из под ресниц покатились слезы.

Открывать глаза не хотелось, потому что я и так знал, что увижу. Но я все равно открыл. Епифан посмотрел на меня своим единственным открытым глазом, его окровавленная грудь в последний раз поднялась и опустилась.

Это всегда очень странно наблюдать. Только что перед тобой был живой человек, которому больно, которому страшно. Который есть. Какой-то неуловимый момент. И все. Ты понимаешь, что там внутри больше никого нет.

Слезы продолжали катиться из глаз.

Когда я был пацаном, плакать среди нас было западло. Потому что настоящие мужики не плачут же.

«На самом деле, плачут, Богдан, — мысленно сказал я самому себе-ребенку. — Но очень круто, что ты этого пока не знаешь».

Я вытер слезы и посмотрел на Гиену. Тот сидел на земле, скрючившись, и не шевелился. В какой-то момент он вдруг взревел, вскочил, как расправленная пружина и ломанулся за ворота.

Я ждал чего-то подобного, бросился следом, и преградил ему дорогу. Какое там! Он пер как танк, просто отшвырнул меня с пути и помчался дальше. «Лебовский, ты сильный. Ты смелый. Но легкий!» — сказал я себе.

Ладно, значит придется действовать жестко. Я догнал Гиену и сбил его с ног подсечкой. Тот покатился на землю, но сразу же вскочил и с ревом ринулся на меня. Я легко ушел от пары его быстрых ударов и нанес не очень сильный, но здорово болезненный удар «клювом». Он невольно охнул и согнулся пополам.

— Степан, — сказал я, подходя ближе. — Приди в себя!

— Ах ты гнида… — Гиена выпрямился и бросился на меня. Все-таки он тоже быстрый, зараза. Пришлось прямо изворачиваться, чтобы он не подмял меня под себя, когда мы рухнули на траву. Я откатился и вскочил. Он рванул на меня в пряжке чуть ли не из положения лежа. Бля, Гиена, я совершенно не хочу тебя калечить… Я отклонился назад, ударив обеими ладонями по ушам.

— Гиена, блять, ты тупой что ли?! — заорал