Курсант. На Берлин 4 - Павел Барчук Страница 5

Немка упорно продолжала копать носом во все стороны, чтоб найти след архива. Впрочем, ее понять можно. Если Мюллером двигали интересы Германии, фрау Книппер заботилась только о своей заднице. Исходя из ее предыдущих рассказов, большая часть которых либо лживая, либо слегка надумана, Марте из Берлина не свалить без архива. А она именно этого и хочет. Уехать из Германии куда-нибудь в сторону Туманного Альбиона. Вот это, пожалуй, самая настоящая правда.

Кстати, мой «друг» и «товарищ» Эско Риекки исчез из Берлина почти сразу после инцидента, произошедшего в банке, но я не сомневался, что финн не оставит попыток выйти на след «драгоценностей». Я прекрасно помнил взгляд господина полковника, которым он одарил меня в банке. Ненависть, подозрение, пожелание сдохнуть. Естественно, пожелание предназначалось мне. Эско из принципа не отцепится от этой темы. Даже несмотря на то, что, насколько мне известно, из Берлина его вышвырнул лично Мюллер.

Ну и еще, конечно, оставались британцы… Уверен, англичане в данном вопросе не могли делать ставку только на фрау Марту. По-любому у них есть еще запасные сценарии.

Я снова покрутил головой, пытаясь определить слежку или контроль с чьей-либо стороны, но ничего подозрительного больше не обнаружил.

— Ну ладно… Черт с вами… — Буркнул я тихо под нос и направился ко входу в кинотеатр.

Внутри вполне ожидаемо царили показная роскошь и оживление. Зал гудел, наполненный высокомерным смехом и звоном бокалов. Дамы в шелках и мехах, мужчины во фраках и мундирах. Запах дорогих духов смешивался с запахом свежей краски и волнения. Я не стал сразу проходить в зал, а остался в фойе, высматривая нужные лица.

Мой взгляд скользнул по рядам, выхватывая знакомые профили. Вот Магда Геббельс, излучающая холодное, почти ледяное величие, ее идеальная прическа и безупречный наряд лишь подчеркивали отстраненность. Рядом с ней Йозеф, маленький и невзрачный, словно тень, но его острый взгляд гиены неустанно сканировал зал, ничего не упуская. Там, чуть поодаль, пара высокопоставленных генералов — тяжелые ордена на груди, самодовольные ухмылки. Знакомые режиссеры и продюсеры UFA, суетливо улыбающиеся каждому высокопоставленному лицу.

И вот, у одной из колонн, я заметил семейство Шульце-Бойзен. Либертас выглядела завораживающе в ярко-синем шелковом платье, которое прекрасно сочеталось с ее светлыми, тщательно уложенными волосами. Во взгляде этой привлекательной блондинки, нет-нет мелькала искра бунта, которую, казалось, могли заметить лишь немногие. Рядом с ней стоял сам Харро Шульце-Бойзен, высокий, худощавый, в безупречном мундире Люфтваффе. Он держался с аристократической выдержкой, его взгляд был острым. Мое сердце забилось чуть сильнее — сейчас или никогда.

Я подошел к этой парочке, натянув свою дежурную, обаятельную улыбку.

— Либертас, добрый вечер! — Говорил радостно, немного склонив голову в приветственном жесте.

Блондинка обернулась, ее лицо озарилось искренней улыбкой.

— Алексей! Как приятно вас видеть! Вы решили прийти на сегодняшнюю премьеру!

— Конечно, не мог пропустить такое событие. К тому же, я надеялся встретить здесь кого-нибудь из знакомых.

Я намеренно выдержал паузу, затем перевел взгляд на Харро, намекая тем самым, что пора представить нас друг другу.

— Харро, дорогой, это Алексей Витцке, хороший друг Ольги Чеховой, помнишь, я рассказывала? — Либертас повернулась к мужу, ее голос был полон непритворного энтузиазма.

Шульце-Бойзен уставился мне прямо в глаза. Его взгляд казался весьма проницательным, а уголки губ едва заметно дрогнули в вежливой, но слегка напряжённой улыбке. Он протянул мне руку.

— Очень рад познакомиться, герр Витцке. Я много слышал о вас от Либертас.

— Взаимно, герр Шульце-Бойзен. Ваша жена — прекрасная собеседница. Мы весьма приятно поговорили при прошлой встрече. — Я крепко пожал его руку.

В глазах немца на мгновение мелькнуло что-то неуловимое — напряжение, нервозность. Что-то типа того. Возможно, он в глубине души предполагал правду о моей истинной сущности, или просто был предельно осторожен. Это волнение было настолько тонким, что уловить его мог только тот, кто сам жил в постоянном напряжении — такой, как я.

Уже в следующую секунду Шульце мгновенно взял себя в руки, и его лицо вновь стало непроницаемым, словно маска.

Едва мы закончили обмен любезностями, как в дальнем углу фойе, у другой колонны, началось движение. Несколько человек в штатском, но с характерной выправкой, быстро окружили худощавого мужчину средних лет.

Это был Герман Шнайдер, один из сценаристов фильма. Я видел его на студии несколько раз, слышал его саркастические замечания о «творческом процессе» и «гениальности фюрера». Именно эти слова, вырванные из контекста и слегка приукрашенные, легли в мой последний доклад Мюллеру.

Шнайдер побледнел, его глаза расширились от ужаса. Он попытался что-то сказать, но один из гестаповцев резко схватил его за руку, другой — за локоть. Без лишних слов, без объяснений, словно мешок с мусором, они поволокли его к боковому выходу.

Никто из толпы не осмелился даже шепнуть. Лица застыли, разговоры стихли на мгновение, повисла звенящая тишина. Люди смотрели, как бедолагу тащат в неизвестном направлении, но тут же отводили глаза, делая вид, будто ничего не произошло. Зал замер, словно парализованный, а потом, через секунду, гул возобновился, словно ничего и не случилось. Музыкальный ансамбль продолжил играть, и смех вновь понесся по фойе.

Да уж… Шнайдер и не подозревал, что его жизнь — это моя жертва на алтарь выживания. Кислый привкус во рту стал еще ощутимее. Ну ничего… Ничего… Это все — мелочи, щепки, которые летят, пока рубят лес. Главное, что сегодня я смогу, наконец, сделать несколько шагов в нужную сторону.

Глава 2

Появляются старые знакомые, но я этому факту совсем не рад

После того, что произошло в фойе, я с чувством выполненного долга прошел в кинозал. Два пункта в моем списке можно было отметить «галочкой», а значит, пока все идет неплохо.

Первый — люди из гестапо сто процентов меня видели. Видели, как я с довольной физиономией пялился на арест этого бедолаги-сценариста. Соответственно, Мюллер получит отчет о том, что я действительно присутствовал при данном событии лично. Несмотря на то, что слежка немного ослабла, уверен, за мной все равно приглядывают. Не настолько я еще втёрся в доверие, чтоб мне позволили действовать самостоятельно.

Второй — мое знакомство с Харро Шульце-Бойзен, наконец, произошло, а значит, небольшие подвижки