Виктор Шайди - Иероним Страница 50

Повторил сказанное на понятном для присутствующих языке и, опасаясь за их незакаленный современными стрессами рассудок, решил, что пора закругляться.

– Теперь, когда обязанности распределены, отберите людей и приступайте к подготовке к предстоящему походу. Раздайте купленное оружие и снаряжение, закуйте в броню. Самострелы и инструменты не трогать, отнести в кузницу. Подсчитать продукты и необходимую мелочь. К концу дня хочу видеть организованное войско, а не банду бывших рабов! Не забывайте, сегодня вечером пир по случаю принятия воинов в нашу дружную семью! Приступайте!

– Ваша светлость, сделаем! – заверили сержанты и покинули шатер.

Пузатый кувшин приятной тяжестью лег в руку, и рубиновая струйка вина наполнила кубок. Запах винограда и специй защекотал ноздри, и терпкая влага утолила жажду, снимая напряжение. В шатер вальяжно вошел Адольф, и на довольной морде отчетливо читалось – недавно основательно подкрепился и собирается нагло развалиться на моем месте.

– Лагерь кипит. Наверное, ваша светлость опять что-то придумал? Все бегают обалделые, но очень довольные! – мысленно произнес рыжий, устраиваясь на лежаке и вытягивая лапы.

– Первая получка и легкая реорганизация. Необходимо заботиться и кормить армию, тогда воины будут способны выполнять любые задачи, – ответил я, потягивая вино из медного кубка.

– Смотрю, разговор пошел впрок, раз печешься о людях?

– Им предстоит нелегкая задача – помочь мне добраться до владений и, может быть, найти дверь в мой мир, так что забота вполне оправданна.

– Сознайся, тебе здесь нравится. Власть сильно меняет людей. У себя ты был лейтенантом – хотя я и не знаю, что это такое, но чувствую: это намного ниже, чем герцог.

– Ты прав, должность не такая почетная, но я человек другого мира, и нам здесь не место.

– Место или не место, об этом известно лишь богам, которые засунули нас сюда. – Вампал хитро ухмыльнулся.

– Ну-ка, ну-ка… Ты что-то знаешь и молчишь? – Присев рядом с пушистым, я вопросительно заглянул в бесстыжие глаза.

– А что тут знать? И так ясно. Как ты не понимаешь? Тебя хорошо подготовили, новые возможности развиваются очень быстро – значит, у нас какое-то особое, пока непонятное, но очень важное предназначение. Тем более мы еще не столкнулись со здешними слугами богов и не подозреваем, что нас ждет, – начал запугивать Адольф.

– Знаешь, нет особого желания с ними сталкиваться, я всего лишь хочу попасть домой.

– Хочешь не хочешь, а армию создавать принялся! Да и новое оружие собираешься дать! Я-то, если ты не забыл, всегда знаю, о чем ты думаешь.

– Ты прав, но если есть хоть маленькая возможность сберечь людей, с помощью которых собираюсь вернуться обратно, сделать их чуточку лучше и сильнее – непременно воспользуюсь. Ведь им, не дай бог, придется умирать, не зная за что. Мои враги тут же станут их врагами.

– Хороший ты человек, лейтенант Александр Стрижев, правильный. Вот и меня принял не слугой, а другом.

– Слуг у меня никогда не было, а друг, с которым предстоит пройти испытания, очень нужен. Ты знаешь, что я из другого мира, и не смотришь на меня как на Черного герцога, или того хуже – как на какого-то Кхара. С кем прикажешь делиться мыслями, когда все, кто меня окружает, на грани религиозной истерии и готовы делать все, что ни скажу, принимая за чистую монету? Если сознаюсь, что не настоящий герцог, а кольцо мне случайно досталось, что будет? Раз уж вляпались, будем играть спектакль дальше.

– Да, вляпались основательно, – сладко зевнул вампал, закрывая веки. Рыжего мало интересовали обуревавшие меня чувства.

Я некстати вспомнил, что давно не мылся и не снимал лат, и тут же начало чесаться тело.

Мнительность – опасная штука. Стоит подумать, и сразу результат. Воображение рисует вшей, грязь и другие прелести, а тело начинает зудеть и чесаться. Правду говорят – меньше знаешь, крепче спишь. Вот местные не знают, отчего берутся вши и болезни, – не моются и не чешутся!

– Каталина, передай Эльзе, пусть согреют воду помыться, и разбудите, когда все будет готово! – крикнул я часовому.

– Слушаюсь, мой лорд!

Вино приятно согревало желудок. Легкая усталость и расслабление обволакивали тело. Скинув плащ и автомат, я улегся рядом с дремавшим Адольфом, и сон накрыл меня пушистым одеялом.

Проблемы необходимо решать, основательно выспавшись.

– Мой лорд, проснитесь… вода готова… – проник сквозь дрему мелодичный голос, и щеки коснулась девичья ладошка.

Каталина.

– Благодарю, встаю. – Я прикоснулся к изящной кисти обворожительного часового.

Девчонка не сделала попытки вырваться, лишь внимательно блеснули глаза из-под пушистых ресниц.

– Спасибо, иди. – Я выпустил из плена хрупкие пальцы.

Каталина грациозно повернулась и удалилась. Полог с легким шорохом опустился за стройной фигурой в доспехах. Скрипнуло ложе, выпуская меня из теплых объятий. Облегченно свалив рядом с сундуком латы и взяв чистое белье, я отправился на водные процедуры.

День был в разгаре. Солнце пригревало по-летнему, даря энергию надоедливым насекомым, которые тучами вились в воздухе. Трувор с Тюриком тренировали воинов в стрельбе из лука, стучал молот кузнеца, и по лагерю гулял запах готовящегося обеда. Девчонки во главе с Эльзой подшивали новые плащи. Женщины есть женщины – во все времена стараются выглядеть модно и красиво. Сделанные для них Эриком доспехи вычищены и изящно подогнаны. Кипятится в сторонке белье. Всхрапывают у коновязи лошади. В общем, все при деле.

Вымывшись и надев чистое, я наконец испытал удовлетворение. Не могу привыкнуть к отсутствию гигиены и буду насаждать ее воинам.

У шатра, восседая на бревне, мои латы с любовью чистил Роган. На воине пустыни солидно поблескивали новые доспехи, очевидно выданные Эриком. Два прекрасных стреноженных вороных скакуна паслись неподалеку. Оруженосец заботился о сахибе.

Внимательно осмотрев лагерь, я, наслаждаясь весенним солнцем и свежим, кристально чистым воздухом, направился к кузнице – предстояло воплотить в жизнь одну безумную идею.

Мысль пришла в голову, когда на вольном рынке мне открылось несовершенство самострелов. Неудобное и трудное заряжание и не очень хорошие боевые качества. Пришлось раскошелиться на инструменты, чтобы на месте приступить к исправлению недостатков и усовершенствованию.

Облако дыма, пыхтение горна и звон железа обволакивали стоящую в отдалении полевую кузню. Возле нее на деревянном настиле аккуратно по кучкам разложена броня, оружие и самострелы. Отдельно лежала груда бесформенного железа, явно предназначенного в переработку. Эрик с двумя подручными перековывали лошадь. Животное смирилось с участью и лишь обреченно мотало головой, отгоняя назойливых мух.

Эрик, обладая живым умом, быстро понял, что требуется, и, отобрав подходящий самострел, углубился в работу. Помощники, закончив подковывать лошадь, присоединились к нему. Шипел и пыхтел горн. Скрипел напильник. Звенела наковальня. Засучив рукава, мы корпели над изобретением. Инструменты оставляли желать лучшего, но природная смекалка Эрика, помноженная на мои технические знания, давала результат.

Прервавшись лишь на обед, к вечеру мы, основательно уставшие и вспотевшие, общими усилиями произвели на свет детище, которому просто суждено стать лучшим оружием здешнего мира.

22

Империя Карла Великого

Северная обитель пастырей

5, кириаки Ияра 334 года от прихода Основателя

Послушник летописца Большой Книги Времен Алфений

Лист третий (добытый в трудах праведных), обратная сторона

Прошедшие дни были наполнены смятением и суматохой. Не успел дописать лист, как события закружили в водовороте. Смиренность и размеренность жизни нарушил белый голубь, опустившийся на балкон отца настоятеля, и вскоре Северная обитель стала похожа на разворошенный муравейник. К нам ехал архипастырь ордена.

Праведные отцы сбились с ног, выполняя наказы Его Святейшества, не говоря о послушниках, спины коих не успевали остывать. Наведение повальной чистоты и праведного порядка захватило все время. Находясь на пути исправления, я периодически внимал проповеди отца эконома Бонифатия, от которой трещала голова и ныла шея. Сон покинул Северную обитель.

Отец настоятель носился, заглядывая во все углы, разливался словесными трелями, наседая на праведных отцов за отсутствие чистоты, а те в свою очередь внушали послушникам. Цепь колодца без устали гремела, и свободное ведро стало на вес золота. Мылись стены и потолки, вычищались кельи, и мне во избежание обнаружения рукописи приходилось таскать оную на себе. Отец эконом выдал новые рубища, строго приказав не выбрасывать старые и туманно намекнув о их возможной надобности опосля отъезда архипастыря.