Виктор Шайди - Иероним Страница 51

Обительские мыши страдали от половодья, постигшего каменные полы, и вовсю бежали, покидая отчие подвалы, чем доставляли и без того замученным послушникам дополнительные хлопоты, связанные с их изловом. Душегубный кот у ручья не верил свалившемуся счастью и за несколько дней суматохи так разжирел, что стал лосниться на солнце. Раздувшуюся физиономию его, смиренно ожидающего жертв, постоянно видел около Бегущего Провидения. За день до приезда архипастыря в Северной обители не осталось ни одного места, где бы не побывал с громогласной проповедью святейший отец настоятель.

Клети с животными блистали новыми досками. Свиней мыли, чистили по пять раз на дню, и раздраженные такой заботой хавроньи все свирепее принимали старательных послушников, дико визжа и норовя затоптать. Только наголо постриженные овцы смиренно жались в кучку и блеяли ночами от холода. Заменивший на посту убитого кометой пса годовалый свирепый кобель, переведенный с заднего двора к воротам, гордился новой должностью и по старой привычке норовил укусить каждого, окромя отца эконома, приносившего ему пищу.

Носившийся по двору отец настоятель на свою беду пересек границу поста и поплатился порванным одеянием, а плохое настроение выместил на пытавшихся загнать рьяного сторожа послушниках. Пес дрогнул перед палками и ретировался, злобно скалясь и на собачьем языке обещая покарать обидчиков. Затаившись в будке и поняв ошибку, он поджидал очередную жертву и, как только несчастный пересекал черту, молнией, без лая бросался и вымещал обиду на рубище и чреслах нарушителя. Таких за день набралось порядком, и пес отвоевал приличный кусок двора, заставив уважать его службу.

Основательно подустав и вычистив Северную обитель от крыши до подвалов, вымытые и одетые в новое, с приходом солнца помолившись, ожидали мы прибытия архипастыря, открыв настежь ворота и забыв о наглости и хитрости треххвостой кометы, оставившей на челе отца настоятеля свой поганый знак. По каменистой дороге катила дивного вида повозка с символикой ордена, запряжная белыми как снег лошадьми, за ней следовали разодетые всадники. Ожидавшие радостного прибытия послушники были построены в линию за отцами, у коих в подчинении состояли. Отец настоятель, празднично одетый в белое, опершись на посох, смотрел, излучая надежду, на подъезжающую процессию.

Я смиренно стоял за отцом экономом Бонифатием вместе с братьями по тернистому пути исправления. Белоснежная повозка в лучах яркого солнца блистала украшениями. Мой уставший от забот взгляд вяло переместился с дороги на знакомое дерево, на котором сидел безжалостный к мышам душегубный кот, по старой обительской привычке пришедший на построение и приветствие приезжающих. Смутное сомнение о праведности и чистоте помыслов оного кота закралось в душу, когда вспомнил я про произошедшие несчастья. Страх и ожидание подлости сжали сердце, и я принялся молить Основателя об избавлении от бед. Основатель не то засмотрелся на архипастыря и не услышал молитвы, не то просто не посчитал нужным слушать оные из уст послушника, но приключившееся несчастье не остановил.

Невесть откуда взявшийся орел камнем упал с небес и схватил рыжего душегуба. Взмахнув крылами, понес дико орущего и дерущегося за свою подлую душу кота над приближающимся кортежем. Леденящие кровь безумные вопли огласили округу. Основательно потолстевший в последнее время душегуб оказался грозным противником и, возопив, мужественно вступил в схватку с злодеем, выдирая из оного перья и усыпая ими дорогу архипастыря. Орел, пожалев об ошибке, сбросил упорного дерущегося злодея аккурат над белой крытой повозкой святого отца. Рыжий ком с пронзительным визгом понесся к земле, приземлившись на загривок белой лошади и намертво впившись когтями. Кони понесли, сбросив сидящего на козлах старца. Отец настоятель схватился за грудь и еле успел отскочить в сторону. Взбесившаяся повозка с грохотом влетела на обительский двор.

Ополоумевший кот, вспомнив о запрете появляться в обители, шустро ретировался, высоко подпрыгивая, в свои владения. Кони, попавшие в окружение застывших отцов и послушников, встали на дыбы и повалили повозку набок. Архипастырь выкатился белым комом и пересек границу владений пса, не преминувшего напасть на нарушителя.

Конец света настал в Северной обители.

Гам, шум, визг пса – и порванный, всклоченный архипастырь, грозно сверкающий глазами, был спасен и унесен во владения врачевателей.

Никто, окромя меня, так и не понял причину свалившегося горя. В начавшейся суматохе послушник Онисим передал мне ключ от подвала Смотровой башни, сдержав свое слово. Преисполнившись решимости, обещаю выкроить время и всенепременно изучить труд полоумного отца Ионы и рассказать о домыслах в летописи. Засим заканчиваю оный лист.

Преисполненный скорби о случившемся послушник Алфений.

23

Задумка была проста. Вспомнив исторический опыт развития арбалета и помножив на знание механики и физики современного мира, я с помощью Эрика толкнул прогресс вперед.

Первое – кропотливо сделано удобное ложе с прикладом. Второе – приладили, разобрав один самострел, дополнительную лукообразную пружину, усилив момент натяжения, но прочность и гибкость материала не устраивали и не могли дать необходимое количество энергии. Пришлось усилить коваными и закаленными пластинами наподобие автомобильных рессор. Добившись нужной жесткости пружин, перешли к решению проблемы натяжения тетивы.

К концам изогнутых пластин намертво приклепали ролики, облегчающие натягивание и соединяющие энергию обеих. Примитивный храповой механизм в сочетании с червячной передачей и рычагом, усовершенствованным трещоткой, позволял сильно облегчить усилия при заряжании арбалета. Взвести устройство могла и хрупкая девушка, а выкованная из кольчужной проволоки и спрятанная в прикладе арбалета пружина снабжала дополнительной энергией вылетающую стрелу, называющуюся болтом, претерпевшим усовершенствование (изрядно укороченный, снабженный тяжелым, остро заточенным наконечником, по расчетам, способный пробить латы).

Для уменьшения силы трения при полете и увеличения пробиваемости я поместил болты в специально изготовленный герметичный кожаный колчан, заполненный жиром.

Готовое детище заботливо лежало на чистой тряпице и поблескивало промасленными деталями. Настала пора испытания.

В качестве подопытного кролика привлекли Эльзу. Суматоха в кузнице давно вызвала неподдельный интерес у воинов, и, узнав о готовящейся демонстрации, те побросали дела и разместились на краю поляны. Солнечный диск неуклонно следовал на сближение с горизонтом. Ветерок затаился в замершей листве. Насекомые, почувствовав приближающий вечерний холод, прекратили полеты, избавив от назойливого стрекотания и жужжания. Погода располагала к чистоте эксперимента. Легкое волнение щекотало нервы.

«Должно получиться», – мысленно уверял я себя.

Собравшиеся зрители внимательно наблюдали за действиями помощников Эрика, превратив испытания в представление. На ветке дерева повешен старый щит, доставшийся от разбойников. Отсчитав двадцать пять шагов, я приступил к демонстрации достоинств нового арбалета.

Опозориться нельзя.

Эрик с помощниками, принимавшие горячее и непосредственное участие в изготовлении арбалета, с нескрываемым волнением наблюдали за мной. Неверие в успех четко читалось на лице кузнеца.

Под одобряющие возгласы собравшейся публики я сначала выстрелил в щит из лука. Стрела, быстро преодолев расстояние, звонко воткнулась в центр. Следующей стреляла Эльза. Изящно натянув лук, звонко щелкнула тетивой, и, дрожа оперением, стрела воткнулась в щит рядом с моей. Окружающие одобрительно загудели. Бывалые воины уважают меткость.

Эрик смотрел непонимающе, не осознавая смысл проделанного. Подойдя к покачивающемуся щиту, я показал ему, насколько глубоко вошла в дерево моя стрела и стрела, пущенная рукой женщины.

– Вот видишь, Эльза слабее, и соответственно стрела входит не так глубоко и доспех не пробьет.

Кузнец понимающе покачал кудрявой головой.

Вернувшись на исходную точку, попросил Эльзу зарядить купленный на вольном рынке самострел. Изрядно намучившись и потеряв много времени, девушка с трудом зарядила громоздкое оружие и по команде выстрелила в щит. Болт свистнул и гулко ударил в доску рядом с торчащими стрелами. Зрители довольно хмыкнули.

Я подвел Эрика к щиту и показал, что болт вошел намного глубже, но не пробил щит. Затем, опять же по просьбе и с подсказками, Эльза быстро и без явных усилий зарядила усовершенствованный арбалет, вложив пропитанный жиром болт. Результат от выстрела превзошел все ожидания.

Звонко звякнув роликами, тяжелая тетива и спрятанная в прикладе пружина с такой силой послали болт, что, попав в щит, он под общий вздох удивления расколол окованную железом доску, полетел дальше и звонко воткнулся в дерево, где и застрял намертво. Эрик и остальные замерли, пораженные невиданной мощью. Эльза, удивленно взмахнув ресницами, не растерялась и громко закричала: