Ник Демин - Stronghold Страница 51

Голова, судя по всему, проглатывает вопль. Она даже не кивает. Боится. Или уже не в первый раз попадает в такую ситуацию? Я тебя буду спрашивать, а ты отвечай. Негромко. Поняла? Голова согласно кивает сама собой. Сколько вас было? Их пятеро и я, – шепотом произносит она.

Так. Это уже хорошо. Значит она себя с ними не отождествляет. Попробуем дальше. Что вы тут делали? Не знаю. Они кого то ждали.

Голова мне не нравится. Спокойно отвечает, не дергается. Только спокойствие какое-то безразличное. Судя по голосу, согласна умирать. Откуда ты взялась? Пошла за продуктами.

Голос равнодушный до безобразия. Это плохо, но мне некогда. Я спешу, мне срочно надо домой. С собой её брать сейчас нельзя. Убивать – жалко. Я думаю.

Я оставил её осевшей на пол бесформенной кучкой. Убивать мне не хотелось. Я перезарядил Сайгу, забрал две дополнительные обоймы к пистолету и покинул диспетчерскую. Быстро спустившись вниз, я поставил растяжку в джип на все двери, надел лыжи, и отправился в сторону пригородного поселка. Ветер превратился в союзника и подгонял меня в спину. Я пробежал метров пятьдесят, как вдруг, что-то толкнуло меня в спину и раздался гром. Секундой позже до меня дошло, что это был выстрел. Свалившись, я постарался перекатиться под прикрытие бетонной остановки, мимо которой я как раз проходил. Маскхалат стал красным. Я лихорадочно вытаскивал из-за пазухи аптечку. Тело начало трясти, но от чего, я пока не понимал. Если будет шок, то я сдохну. Ничего релаксационного у меня не было

Я высунул голову из-за остановки, в окне диспетчерской мелькнул огонек, до меня донесся звук выстрела. Тварь! Сука! Чтоб ты сдохла! Чтоб я ещё кого-нибудь пожалел!

В памяти мелькнул автомат, вывалившийся из рук первой цели. Сейчас явно вспоминалась ночная оптика, навернутая на него. Блин! Идиота – пуля лечит. Я достал аптечку и начал обрабатывать рану. Заткнул двумя ватными тампонами дырку в боку и постарался обвязаться бинтом. Стрелять в меня перестали. Я не мог никуда тронуться с остановки. Эта тварь с ночной оптикой посекла бы меня вмиг. Я был ранен и утром, если не помру, меня можно было бы брать голыми руками. Я лихорадочно прикидывал возможные варианты развития событий, но в конце любого из них получалось мое хладное тело. У меня было три снаряженных магазина и еще на два патроны россыпью. Пистолет и обрез могли пригодиться в ближнем бою или для того чтобы застрелиться, но выжить эту суку! Вряд ли. Я затих. Она тоже не стреляла. Безнадега кругом светила такая, что я чуть не завыл. И вдруг! БА-БАХ! Это рванул джип. Ничего не выясняя и ничего не дожидаясь, я одел лыжи и рванул по снежной целине, напоминая сам себе песню про красного командира Щорса. Бегом по полю, прижимаясь к лесу, старая просека. Сворачиваем на неё. Остановиться. Прислушаться. Тихо. Осматриваемся. Большая куча лапника, на сугробе. Раскидываем лапник, сдергиваем тент, осматриваем. Убираем секретку. Лезем в армейскую аптечку, колем промедольчик. Снимаем лыжи и заводим снегоход, напяливаем очки, а теперь по просеке, вперед. Ветер бъет прямо в морду. Мелькающие ветки и стволы деревьев. Делаю круг почета и заезжаю со стороны своего микрорайона. Мне было плохо, горько и обидно. Меня провела какая-то… слов не хватает. Не утешало и то, что задание я все-таки не выполнил. Заехал на аптечный склад, посмотрел и уехал. Заваливаясь налево и направо, как пьяный, я въехал во двор и свалился со снегохода. Дальше я ничего не помню. В себя я пришел через трое суток.

Около меня сидела жена и спала. Лицо было усталым и измученным. Я поднял руку, положив поверх её ладони. Она проснулась и, не слова ни говоря, обняла меня. Я старался вести себя мужественно, но слезы сами капали у меня из глаз. Наверное, в этот момент я поменял свое отношение к жизни. Мне расхотелось рисковать собой. Лучше я буду рисковать кем-то другим, а что для этого нужно я придумаю потом. Я умный. Я вырубился, но это уже был сон, а не забытье.

На следующее утро, я уже начал идти на поправку. Меня посещали все наши ребята. Каждый нес чепуху и советовал быстрее выздоравливать, а я лежал, машинально отвечал на пожелания, и думал.

Необходимо было сколачивать свою структуру и отделяться. Наконец-то я начал понимать, о чем со мной пытался разговаривать Саня. Наша первоначальная организация себя изжила. Нет, конечно! Её еще можно было спасти, начав принимать драконовские меры, но само расположение было ошибкой. Пока еще работало электричество и мобильная связь, водопровод и канализация, но сколько это еще бы продлилось никто не знал. Вечно жить на консервах не получится. Наша политика, направленная на развитие сельского хозяйства была правильной, но опасной. У нас все еще было меньше боевиков, чем у остальных группировок. Нам повезло, что остальные были слишком жадными, авторитарными и поэтому, пока еще свободные, горожане шли к нам. Но попав к нам и отойдя от ужасов выживания, многие хотели потеснить нас. Людям не нравится работать. Людям нравится жить на халяву. Демократический строй подходит для этого больше всего. Пожалуй демократия – это единственная вещь которая позволяет принимать коллективные решения. Обсуждать их с народом, принимать поправки, выводить верные формулы, говорить правильные слова и ни за что не отвечать. Как найти ответственного за принятое решение, если оно принимается коллегиально. Даже мы, собравшись, при принятии решения вопим и ссоримся, чувствуя себя врагами, потому что человек, который ничего не понимает в нашем вопросе, смеет нам советовать. Ладно еще мы с самого начала договорились, что на общем собрании обозначается задача и поручается кому то одному, а потом с него и спрашивается. Но остальные лезли в наглую. Они хотели учредить парламентские комиссии, которые будут контролировать нашу работу. Они хотели иметь возможность кричать нам о наших ошибках и перегибах, в случае необходимости называя нас диктаторами. Первый ход они сделали – теперь очередь за нами.

Глава 8.

Я долго думал над принятием этого решения. Меня здесь ничего не держит, в принципе я могу хоть сейчас сматывать в новое поселение. Но есть еще много вещей которые необходимо сделать в городе. Если оставить все на самотек, то вполне вероятно, что ребятам в новом поселке захочется отделиться не только от сектора, но и от меня. Чтобы решать свои проблемы в городе, необходимо иметь какой то статус. Я же имел статус свободного поселенца, то есть был никто. Я обошел всех наших и постарался убедить всех в том, что я полностью здоров, а страдать фигней не хочу. Поэтому, посовещавшись, они предложили мне заняться снабжением больнички. До нее как то все не доходили руки. Мне надо было натаскать оборудования и уцелевших лекарств. Оставив на базе только небольшой медицинский кабинет, основную больничку перенесли дальше вглубь района, в бывший двухэтажный детский сад энергетиков с сарайками и декоративным забором. Здание было очень небольшим, но нужды населения удовлетворяло. К тому же, незаметно штат врачей разросся, поэтому медучреждения поделили. В больницу выпихнули мою жену, Леночку, внучку Семеныча, старого хирурга Левушку и акушерку Галину. У них же остались трое врачей, которые прибились позднее. Все это уже слишком напоминало специализированные поликлиники «не для всех». Вот меня приняли на работу с тем, чтобы я занялся хозяйственными работами. Зрелище конечно было грустным. Центральное отопление не работало, поэтому мы понаставили в четырех комнатах буржуйки и начали обустраиваться. Я вызвал к себе на ПМЖ почти всех, оставив Семенычу троих человек и переведя его обратно на ипподром. Послал ему в работу еще семь человек. Алину же оставил в качестве надзирателя. У меня оказалось девять человек. Двоих я назначил медбратьями, чтобы они не отходили от Левушки и учились всему, что он покажет. Хирурги лишними не бывают. Тем более травматизм был достаточно высокий (если учесть, что за неделю Левушка принимал до сорока человек), так что практика ребятам была обеспечена. С оставшимися шестью и Ильясом, мы занимались снабжением больнички. Фактически сразу к нам был приставлен один из деятелей от медицины, оказавшийся в составе Совета, как типа министр здравоохранения. Меня вызвали в Дом правительства, где и объяснили, что принимать кого либо на работу я мог только с ихнего позволения. Тут же мне впарили двух соглядатаев, которые смотались достаточно быстро. Дело в том, что первое время я отправлял всех ребят в лес, за дровами, так как топить было нечем, а наше высокое руководство об этом не подумало. Не выдержав тягот простой жизни в лесу, когда приходилось в течении недели заниматься заготовкой леса, те были рады сделать ноги, доложив всем, что в больнице все чисто. По моему докладывали они во внутреннюю комиссию.

Вы таки будете смеяться, но сейчас в Совете было 18 человек, не считая служащих комиссий. Комиссия – комиссариаты, министерства. Появились комиссии: здравоохранения (с двумя подкомиссиями бесплатного и платного), внутреннего порядка (соответственно МВД, возглавил кто то из новеньких, я их не знаю), сельского хозяйства, внешней торговли, развития производства, природных ресурсов (знаете что это? это не разработка природных ресурсов – это таскание из оставшихся нефтебаз и колонок ГСМ), военная комиссия (Угрюмый и его ребята), безопасности (тоже кто то новенький, а Мишаня был в его подчинении, замом), коммунального хозяйства. Вроде бы перечислил все. Все они работали не покладая рук – регламентируя нашу жизнь и естественно, жить стало хуже.