Егор Чекрыгин - Хроники Дебила. Свиток 3. Великий Шаман Страница 52

Ведь в нашей команде, завалившей тех шестерых оуоо-пехотинцев, трое были матерыми ирокезами, один — кандидатом, а десять приблудными, но перспективными, а командовал вообще Великий Шаман Дебил, у которого этой маны хоть жопой жри, да и протазан из правильного места растет… ну в смысле руки, этот протазан держащие…

А еще: чей удар считать смертельным, кому отдавать скальп?.. Влияет ли факт использования бумеранга на общий зачет, и если влияет, то как — положительно или отрицательно?.. И короче, — куча проблем.

Все вроде мелочи. Отчасти даже смешные. Но из таких мелочей и вырастают потом большие проблемы. Стоит только кому-то почувствовать себя обиженным или обделенным, и покатился снежный ком с горы. Вчера вы мне при дележке добычи копье не дали, которое я заслужил, а сегодня я и мои приятели, которые согласны со мной, что им тоже чего-то недодали, не пойдем на охоту, а завтра половина племени откажется тащить груз, потому что кое-кто не пошел на охоту… А потом появляется привычка тщательно следить и высчитывать, кто что сделал и кому больше-меньше обломилось, тщательно соблюдая баланс сделанного и несделанного, причем больше склоняясь в пользу «несделанного». И на этом все — кранты племени. Никто уже не рвется помирать за племя и вкалывать больше других, чтобы поддержать свой авторитет. На фига надрываться — жопу рвать, если этого никто не оценит?

Да, идеалистические принципы пещерного коммунизма, по которым жили степняки или прибрежники, сохраняются лишь в очень малых группах. А вот когда племя разрастается, с ним начинают разрастаться и проблемы. Этак скоро и среди ирокезов неизбежно заведутся «низшие» и знать. И получится, что от аиотееков мы переняли не только их воинское построение, но и социальную структуру.

И обо всем этом у меня должна болеть голова, пока я, штопая, замазываю и перевязываю больных. Блин. Хоть не побеждай в следующий раз!

Да уж, блин! — Весь этот геморрой, в смысле ответственность, ложится на меня не меньше, чем на месяц, пока не вернется Лга’нхи. Ему с товарищами и дюжиной верблюдов предстояло сначала вернуться по следам верблюжатников на запад, а потом проложить след дальше на север, аж за территорию Олидики. Там они загонят стадо в какие-то глухие лабиринты ущелий и горных гряд… По словам Мордуя, выделившего проводников для этой миссии, в тех краях такие поганые условия, что даже люди не живут. Так что аиотеекам, пожелавшим отыскать своих соплеменников по следу, придется долго блуждать по лабиринтам из голых скал с минимумом растительности, воды и топлива.

И те же проводники вроде как обещали показать тайные тропы, которыми можно будет провести верблюдов аж до Олидики… правда, частично, через территорию Иратуга. На мое робкое предложение просто грохнуть волосатых зверюг и спрятать трупы, Лга’нхи и кое-кто из присоединившихся к нему степняков ответили гневным возмущением. Похоже, у ребят есть какие-то планы на данную разновидность скотины. Чувствую, будет мне еще одна головная боль. Изгонять из пленных верблюдов злых духов посредством исполнения «Кузнечика». — Хренушки, — спихну на учеников, мне своих забот хватает.

Короче, ждать тут Лга’нхи нет никакого смысла… И если бы не большое количество раненых, я бы уже давно отсюда слинял… Но сначала надо спрятать трупы. Просто зарыть нельзя. Духи, живущие в теле каждого человека, шибко обидятся на такое неуважение и обязательно отомстят. Трупы надо похоронить, пусть и без всякого почтения, но обязательно на свежем воздухе… И так, чтобы их не нашли аиотееки-следопыты, если вдруг случится им забрести в это ущелье.

Затаскивание трупов на вершины в исполнении степняков и прибрежников, имеющих весьма слабые представления об альпинизме, только каким-то чудом стоило нам всего лишь одной сломанной руки и изрядно помятого, во время скатывания с горы тела. А ведь потому еще пришлось прятать следы крови. Потому как местные без проблем вычисляют подобные «кровавые» места по поведению насекомых и мелких зверушек. Кое-где пришлось наваливать камни, а на месте самой большой разборки бросить тушу оленя — якобы оступился и упал, а потом шакалы или тигры ободрали. — Работенка та еще, но лучше уж таскать камни, чем драться со всей Ордой.

В общем, ушли мы оттуда только через десять дней, и еще десятка полтора потратили на преодоление расстояния до Олидики. Того самого, на которое в прошлый раз нам понадобилось всего четыре дня. А что вы хотите, пришлось, помимо раненных тащить на себе еще и все то имущество, что аиотееки везли в своих седельных тюках. А это где-то в районе двух тонн, а может, и больше. И на волокуши не положишь, потому как наше стадо уходило в противоположную сторону. Во-первых, чтобы затоптать след верблюдов, ведущий к месту битвы, а во-вторых, чтобы спрятаться в каких-то горных долинах, опять же, обещанных Мордуем. Потому как в обжитой части Олидики пасти скот было негде, а в степи, возле тракта, — опасно. Со стадом ушли и еще шестеро «пастухов». Итого пятьдесят три человека, из которых двадцать или ранены, или едва излечились от ран, а семеро так и вообще не ходячие, и три десятка баб. И тонны три груза, (включая старое имущество). Со времен своего «водоносного» отрочества я не таскал столько тяжестей!

Глава 22

Поселили нас на самом проходе. В смысле, на Тракте, перед выходом в Степь. Ну да зато харчей отвалили, что, впрочем, пока было не очень актуально, — аиотееки, как всегда, путешествовали не на голодный желудок. Из взятого нами груза, большую половину составляло зерно и сушеное мясо, вроде того, каким торговала со всем миром Вал’аклава, только немного отличающееся по вкусу. — Явно в процессе сушки добавлялись какие-то специи, вот только непонятно, для вкуса или для консервации.

Ну да кулинарные секреты аиотееков не самая большая моя забота на текущий момент. Жилье! Оно, конечно, можно провести остаток зимы и на свежем воздухе, — чай не графья, а нормальные дикари. Однако возиться с сопливыми кашлюнами мне нафиг не сдалось. — Так что в срочном порядке строим хибары. У кого-то получается степняцкий чум, у кого-то хижина прибрежника, а иной безрукий помесь собачьей конуры со скворечником соорудит, влезет в нее и делает вид, что греется. Ну и ладно. Главное не на морозе.

Вру. Главное, это ликбез. Вечером все имеющееся в наличии племя и кандидаты в ирокезы собираются у общего костра и я рассказываю, ознакомляя их с общей концепцией ирокезианства, объясняя непонятные моменты с загробным миром, кровавыми письменами, коллективной маной. Пою баллады про наши подвиги, звоню в кол’окол и объясняю, что означает тотем с общими первопредками и человеком на вершине… Показываю Знамя и Ведомость на зарплату, разучиваю гимн. Удивляю колдовством письменности, записывая со слов любознательных слова и целые выражение шепнутые мне на ухо, а потом Витек, Осакат или даже Гит’евек их читает…

…Короче, что угодно, лишь бы как можно на дольше отсрочить возвращение к собственному семейству… Ага, — тому самому, где теперь две жены, Осакат и прибившиеся к нам на время отсутствия Лга’нхи Ласта с сестрой и племянником!

…Вообще-то известие, что она у меня теперь не единственная, Улоскат встретила довольно спокойно. Чай живем во времена, где количество жен еще не лимитировано и ограничивается лишь здоровьем и способностями самого мужа. В смысле способностями прокормить кучу жен и здоровьем для подобного нелегкого существования. Более того, поначалу увидав, что представляет из себя моя вторая жена, Улоскат преисполнилась чувствами самодовольства и собственного превосходства. Фи, она же худая! Тощая и страшная! То ли дело сама экс-стряпуха производственного цеха Олидики, — ничего что старая, зато женщина в теле… Ягодка опять… целый арбуз среди ягодок.

Но вот когда она углядела Тишкину беременность, тут с нее бравада-то вмиг и слезла. У нас-то с ней за два года жизни так детишек и не случилось. И пофигу, что эти два года я где-то отсутствовал — факт наличия отсутствия подрастающего поколения явно налицо. Так что по всем обычаям и правилам я имел полное право дать Улоскат пинка под зад, объявив, что такую порченую жену мне не надь. Тут это дело решалось довольно просто. Забрал цепь обратно — получи развод и девичью фамилию.

Но у меня, несмотря на некоторые сволочные мыслишки, все же ворочающиеся в голове, на такую подлость рука не поднималась. В конце концов, тетка была абсолютно не виновата, что я такой вот тупой товарищ, не знающий никаких обычаев и потому женящийся на ком попало. Вгонять ее обратно в нищету и ничтожество в мои планы не входило.

Так что Улоскат вроде как прижилась и начала помаленьку-полегоньку предпринимать попытки подмять под себя не слишком смышленую и решительную Тишку. Хорошо хоть Осакат и Ласта были под рукой. Возможно, конечно, женской дружбы и не существует, но вот женская мафия это точно никакой не миф! Эти три бабенки уже провернули вместе немало афер, и во всех разборках две главные бандитки вполне могли положиться на Тишку и на ее влияние на меня. Так что и сейчас они свою подельницу в беде не бросили.